— Мы не шлюхи, если это волнует вас. — улыбнулась она. — Лара присоединится к нам чуть позже: здесь ещё не все девочки. Мы с ней давние подруги, и она просила меня помочь ей устроить незабываемую ночь одному прекрасному мужчине, и я тоже позвала подруг. Вы же не будете прогонять нас в такой момент, правда?
Ещё одна девушка прижалась ко мне с другой стороны, обдав меня жарким дыханием с запахом каких-то трав, а третья пробежалась пальчиками по ноге, вызывая лёгкую щекотку… И мысли стали вылетать из головы, провоцируя совсем иную реакцию, не предполагающую долгих размышлений.
Это была прекрасная, пусть и изнуряющая ночь. Но на всех меня не хватило, и где-то в середине процесса я всерьёз начал подумывать, как бы половчее попросить девушек приостановиться, чтобы меня хватило ещё и на Лару. Они это заметили, и платиновая блондинка понимающе улыбнулась мне. А затем быстро достала из-под кровати какую-то колбу.
— Ночь только начинается. — шепнула она мне.
Конечно, я догадывался, что там. И, разумеется, не стал отказываться. Но, оглядываясь назад… Сложно сказать, настолько разумным решением это было. Возможно, не слишком разумным.
Терпкий, сладковатый напиток вызвав во мне чувство сильной жажды, которое тут же утолила одна из девушек, поднеся мне кубок с водой. А затем, вместе с жаждой, стало пробуждаться иное чувство, которое подтвердило постулат блондинки: ночь действительно только начинается… А затем всё потонуло в безудержном угаре настоящей оргии, и остальное я помнил урывками.
Кажется, к нам присоединялись другие девушки.
Кажется, меня поили ещё чем-то, когда я на мгновение приходил в себя.
Кажется, мне втирали что-то в промежность, отчего желание становилось ещё сильнее, хотя, казалось, дальше уже некуда.
Воспоминания слились в единый ком из обнажённых тел, секса, длинных волос и безудержного желания. А затем я проснулся, словно вырываясь из этого сладкого кошмара.
Я находился в другой, небольшой комнате, в чистой постели, голышом. Кто-то вымыл меня, перенёс сюда и заботливо почистил одежду, сложенную на столике рядом. Чувство сильной жажды было мгновенно утоплено огромным кувшином с водой, стоящим рядом.
Всё было бы неплохо… Вот только я совершенно не чувствовал свою промежность. Вообще.
Быстрая проверка рукой показала, что органы на месте, но полностью онемели, причём вместе с частью мышц ног, прилегающих к ним.
А ещё всё тело болело. Нет, девушки были аккуратны, на мне не было ни царапин, ни засосов… Но чувствовал я себя так, словно по мне проехалось стадо оленей, или как будто я таскал тяжести до упада. Несмотря на то
что я был опытным, тренированным мечником, они всё равно каким-то образом укатали меня до состояния полного нестояния. Вдобавок к этому, внезапно голову пронзила резкая мигрень.
Пошатываясь, я поднялся, всё ещё не чувствую промежности. Двигаться приходилось в раскорячку. С хмурым лицом я спустился в обеденный зал гостиницы.
— Господин что-то желает? — немедленно подскочила ко мне служанка.
Я окинул мутным взглядом обеденный зал, но не нашел там ни одной знакомой девушки, и молча покинул гостиницу, стараясь идти так, чтобы было не слишком заметно, чем я занимался ночью.
В глаза ударило яркое солнце, усиливая головную боль и заставляя меня скривиться. Идти в таком состоянии к остальным совершенно не хотелось. Я медленно оглядел улицу, выцепив в толпе какого-то простого мужика постарше, с сединой в бороде, и ухватил его за рукав.
— Мне нужна таверна. Мужская. — требовательно сказал ему я, чувствуя, как чувство жажды резко возвращается.
Мужик оглядел меня задумчивым взглядом, а затем просто кивнул, жестом предложив следовать за ним в какую-то подворотню. Идея оказалась верной: даже в таком насквозь женском гадюшнике как Виталия, действительно нашлась мужская таверна!
На вывеске был изображён пузатый рыцарь, и надпись гласила: “Неженское Дело”.
В другое время я бы умилился таком островку шовинизма в королевстве амазонок, но головная боль усилилась, и потому я просто вошёл внутрь.
Внутри сидел примерно с десяток мужчин, которые негромко переговаривались друг с другом, разделившись на три компании. В одном короткое мгновение на мне скрестились оценивающие взгляды… А затем все резко вернулись к своим обсуждениям, словно меня и вовсе не было.
Не могу сказать, что меня не устраивал такой подход. Я вяло подошёл к барной стойке, кинул взгляд на простой деревянный стул рядом, и решил, что сидеть мне не хочется. Лучше постоять.
— Вам чего-то налить, сэр? — негромко осведомился трактирщик.
— Чего-нибудь одновременно от жажды и головной боли. — поморщился я.
Пожилой мужчина с совершенно нейтральным выражением лица кивнул и принёс мне стакан какого-то кислого морса. Мигрень слегка отпустила, и жажда поутихла. Но ненадолго, и я дал жест повторить.
В этот момент в таверну зашёл огромный, пузатый мужик. Не толстяк, нет, скорее силач, но одетый не в доспехи, а в простую домашнюю белую рубаху. Он с интересом осмотрелся вокруг, и остановил свой взгляд на мне, завидев, видимо, новое лицо.
Некоторое время он словно ходил вокруг, аккуратно и тихо поздоровавшись с другими мужчинами, а затем как бы невзначай подошёл ко мне.
— Бурная ночка? — негромко спросил он у меня.
Я ответил убийственно-мрачным взглядом, предлагающим отвалить. Иные люди, пожалуй, после такого могли всерьёз испугаться, особенно, зная кто я.
Но мужик не знал. И совершенно не испугался. Наоборот, он понимающе мне кивнул и достал из кармана штанов запечатанную флягу.
— Выпейте, сэр. — посоветовал мужик. — Это отлично поможет вам оправиться, поверьте нашему опыту. Я часто ношу этот составчик при себе, на случай, если к нам заглянет кто-то из новичков. Возьмите в подарок на память о нашем славном королевстве.
Я немного подумал, и не стал отказываться, взяв флягу. Мужик только ободряюще улыбнулся.
— Добро пожаловать в Таллистрию.
А затем так и не называвшийся мужчина присоединился к одной из кампаний в таверне и совершенно потерял ко мне интерес.
Я принюхался, приоткрыв флягу: пахло какими-то пряными, но не острыми специями. Не отравят же меня, в самом деле? Впрочем, даже если так, я бессмертен. Глоток из фляги тёплой, мягкой и обволакивающей волной пронёсся по пищеводу. А спустя ещё два мне и вовсе полегчало: головная боль слегка отступила, утихая. Минут через десять я почувствовал, как к онемевшей промежности возвращаются чувства. Это было бы хорошо, если бы этим чувством не была боль…
Впрочем, боль была всё же лучше немоты. Её я терпеть умею. Я с лёгким кряхтением залез на стул перед барной стойкой, допивая флягу до дна.
