Двойник короля 11 (СИ) - Скабер Артемий

Мать перевёртышей победоносно улыбнулась, словно выиграла важную битву. Лахтина недовольно фыркнула, но спорить не стала. Фирата, кажется, вообще не поняла, что происходит, но всё равно поучаствовала.

Я достал Ама из пространственного кольца. Огромный водяной медведь материализовался посреди гостиной, едва не перевернув стол с едой. Сколько же радости было в его человеческих глазах.

— Па-па! — воскликнул он, подбегая ко мне и обнимая своими огромными лапами.

— Важно! — мой взгляд стал серьёзным. — Ведёте себя тихо, иначе всех уберу. А ты, дружище, получаешь почётное право пойти первым в ванную, — обратился к водяному медведю.

— Но! — тут же воскликнула Изольда. — Нам что, мыться после монстра?

Хмыкнул. Кто бы говорил… Мать перевёртышей, бывшая королева самых опасных тварей, возмущается, что ей придётся принять ванну после медведя.

Кивнул и направился к себе в комнату. Закрыл дверь и упал на кровать.

— Как же мне выиграть в дуэли на смерть, не убивая при этом? — спросил сам себя.

Это был хороший вопрос. С одной стороны, я мог просто лишить жизни Нишанджи — силы и навыков у меня для этого достаточно. Но тогда стану убийцей турецкого сановника, и войны не избежать. С другой стороны, если я проиграю, то умру сам, и тоже будет война.

Замкнутый круг.

Зейнаб и её отец Хайруллах

Роскошные покои Нишанджи занимали целое крыло дворца. Комнаты, отделанные мрамором и золотом, убранные шелками и коврами ручной работы, больше напоминали музей, чем жилое пространство. Воздух здесь пропитан ароматами благовоний и специй, смешанными с тонким запахом розовой воды.

Мужчина сидел в кресле и ел виноград, запивая его горячим кофе. Кресло, инкрустированное слоновой костью и перламутром, выглядело как настоящий трон.

Хайруллах сидел, наслаждаясь каждой виноградиной, словно это был последний ужин в его жизни. Нишанджи вёл себя уверенно: его спина была прямой, лицо — спокойным, только глаза выдавали напряжение.

Рядом с креслом стояла фамильная сабля в богато украшенных ножнах. Рукоять оружия, инкрустированная драгоценными камнями, поблёскивала в свете масляных ламп.

— Отец, — позвала девушка, входя в комнату и низко склоняясь в почтительном поклоне. — Зачем?

Зейнаб выглядела встревоженной. Её тонкие пальцы нервно теребили край шёлкового платья. Волосы, обычно собранные в сложную причёску, сейчас падали свободно на плечи.

— Потому что я не мог больше терпеть этого наглого варвара! Если бы не шехзаде, которые присутствовали на Диван-и Хюмаюн… Он уже был бы мёртв! У меня не осталось выбора.

Хайруллах говорил уверенно, но Зейнаб знала отца слишком хорошо. Мелкая дрожь в его руке, слишком частое моргание — признаки, незаметные для других, но очевидные для неё. Отец был обеспокоен больше, чем показывал.

— Этот русский силён. Он как-то сбежал из тюрьмы султана, — встревоженно произнесла турчанка, делая несколько шагов вперёд.

Воспоминания о встрече с Магинским нахлынули на Зейнаб. Его уверенность, сила, то, как он захватил корабль пиратов и унизил девушку, назвав судно её именем. «Сютбебеси Зейнаб» — это словосочетание до сих пор заставляло кровь закипать от ярости и стыда.

— И не только! — поморщился Нишанджи. — По моему приказу его сразу бросили в колодец.

Голос мужчины дрогнул при этих словах. Он кинул недоеденную виноградину обратно в чашу и сделал глоток кофе, скрывая своё волнение.

— Серая зона? — брови девушки взлетели вверх. — Он выбрался оттуда? Но как?

Зейнаб невольно сделала шаг назад. Серая зона — место, из которого не возвращаются. Там обитают монстры, разрывающие людей на части ещё до того, как те успевают коснуться земли. Даже маги высоких рангов избегают этих мест.

— Неважно, — ответил мужчина, пытаясь придать своему голосу твёрдость. — Если вся правда всплывёт, то у султана ко мне будет много вопросов. А так нет русского — нет проблем.

Хайруллах поставил чашку с кофе на столик из сандалового дерева. Его пальцы на мгновение задержались на гладкой поверхности, словно он искал в ней опору.

Зейнаб очень переживала за отца. Пусть строгий, требовательный и местами деспотичный, но девушке было страшно подумать, что с ней случится, если отец проиграет. Титул Нишанджи перейдёт к кому-то из шехзаде.

В этом и была проблема. В отличие от европейских стран, в Османской империи титулы и должности не передаются по наследству. Султан может назначить кого угодно на пост хранителя печати после смерти Хайруллаха. И все понимают, что это будет кто-то из принцев или доверенных людей.

Она потеряет статус и власть, и её жизнь будет определять двор. Подарят кому-то из важных вельмож в качестве наложницы в гарем. И что тогда? От этой мысли сводило живот, руки потели и тряслись.

Зейнаб не хотела становиться просто чьей-то утехой. Не для этого её отец растил, не для этого она много училась и тренировалась.

«Почему русский дипломат вообще появился в жизни нашей семьи? — беспокоила её мысль. — Если бы отец не был тогда на южных границах, не бежал, пряча семейную реликвию, не послал её разобраться с ним, ничего бы этого не случилось».

Она вспомнила тот момент, когда отец, получив известие о наступлении русских войск, срочно покинул свой пост, прихватив с собой артефакт, который веками хранился в их семье. Зейнаб никогда не видела его, но знала, что это какая-то древняя штука, по легенде, обладающая невероятной магической силой.

— Ты должна защитить наше наследие! — уверенно заявил мужчина. — Что бы ни случилось.

Его голос звучал твёрдо, но глаза… в них читался страх. Не за себя — за неё, за всю их семью. Нишанджи наверняка понимал, что ставит на кон слишком многое.

— Папа! — бросилась девушка, но её остановили жестом.

— Хватит, — фыркнул Хайруллах. — Кольца нашей судьбы уже давно скованы. Что будет, то будет. Главное, ты должна защитить наследие. Вот.

Один из слуг подошёл к Зейнаб и передал ей шкатулку. Небольшой ларец из тёмного дерева, покрытый замысловатой резьбой с символами, древними настолько, что их значение уже никто не помнит. По краям шкатулки вились серебряные узоры, сплетаясь в защитные руны.

— Только у тебя из всех моих детей проснулась сила, — съел виноградину Нишанджи. — Это твоя страховка и цена за хорошую жизнь. Ты должна позаботиться о нашей семье.

Зейнаб осторожно приняла шкатулку, ощущая сквозь древесину странное тепло. Внутри явно находилось что-то магическое. У девушки закружилась голова от осознания ответственности, которую возложил на неё отец.

— Я? — удивилась она. — А как же братья? Дяди?

Зейнаб посмотрела на деревянную коробочку с опаской. Всю жизнь ей приходилось бороться за место под солнцем, доказывать, что она не хуже своих братьев, несмотря на то, что женщина. И вот теперь отец доверяет ей самое ценное, что есть у семьи.

— С ними всё будет в порядке, — кивнул Нишанджи. — Мой род сильно стоит на ногах, они не смогут использовать это преимущество, а ты — да. Поэтому я возлагаю на тебя бремя того, чтобы мы не исчезли с истории нашей страны. Я верно служил султану…

Его голос дрогнул на последних словах. Хайруллах не хотел показывать слабость, но мысль о том, что верность и преданность могут быть забыты после его смерти, причиняла ему боль.

— Отец, ты обязан выиграть! — заявила Зейнаб. — Это же мальчик! Ты убьёшь русского, и тогда…

— Девочка моя, ты не видишь всей картины, — улыбнулся Хайруллах. — Помимо страны, у правителя есть дети, и он заботится об их будущем, как я — о твоём. Фигуры уже давно расставлены.

В его голосе слышалась усталость. Хайруллах служил султану всю свою жизнь, видел, как менялась страна, как принцы из маленьких мальчиков превращались в расчётливых политиков. Он знал, что наивно полагать, будто его смерть что-то изменит в большой игре.

Зейнаб сжимала шкатулку. Отец не видел её слёз, потому что девушка сдерживалась, как и полагает дочери великого Нишанджи. Ей велели покинуть зал.