Князь Системы 4 (СИ) - Шиленко Сергей

Внимание аукциониста переключилось на горцев, а затем на Гаврилу с охранниками.

Гавриле не пришлось подавать знак, так как охранники сами принялись выводить пленников из-за толстых прутьев повозки.

Пленники ковыляли со связанными за спиной руками и скованными лодыжками. Все в одинаковых обносках. Мужчины и женщины, гуманоиды, от людей их отличали только глаза. Всю группу силой загоняли в яму.

Двенадцать человек, втиснутые в одну повозку, сгрудились, стоя почти фалангой. На лицах ни страха, ни мольбы. Только глухая ярость и готовность дорого продать свою жизнь. Этих так просто не сломить.

— Каков характер вашего лота, князь Гаврила?

— Двадцать четыре лучших воина из независимого племени на северо-западе. Двенадцать перед вами, ещё двенадцать в другой повозке. Все, разумеется, доступны для осмотра. Смесь мужчин и женщин. И потенциал для разведения, если подойти к делу с умом.

От последней фразы у меня едва челюсть не отвисла. С умом разводить? Этот урод серьёзно?

Пришлось сделать усилие, чтобы не скривиться. Спокойно, Василий, спокойно. Играем роль.

— Свирепые бойцы, — Гаврила одарил князей самодовольной улыбкой, — хотя и требуют дрессировки в плане верности. Уверен, подходящий хозяин сможет их… сломать.

Мерзкий тип. Такие обычно плохо кончают.

— И с чего начинаются торги?

Внезапно один из воинов вырвался из строя. Его товарищи протестующе закричали, но он уже мчался к лесу. Для такого здоровяка он двигался неправдоподобно быстро.

Дзынь.

Глухой удар.

Болт вонзился точно в затылок беглеца. Тот рухнул на землю, как подрубленный, прямо у кромки леса.

Все взгляды устремились на убийцу — Лютого, главного охранника Гаврилы. Он спокойно закинул арбалет за спину, будто ничего не произошло.

Лара, хоть и была охотницей и отличным лучником, при виде этой сцены крепче стиснула мою руку.

Хм… Лютый, значит. Профессионал, ничего не скажешь. Такому палец в рот не клади, откусит по локоть и не поморщится.

Воины-рабы старались держаться невозмутимо, но было видно, как их потрясла смерть сородича.

Все, кроме их предводителя — того самого, которого Гаврила ударил для примера. Он выглядел таким же взбешённым, как и я.

Гаврила небрежно закатил глаза.

— Боги праведные, почему моё имущество вечно норовит сбежать? Прошу прощения за задержку, аукционист. Хочу изменить лот: двадцать три воина, а не двадцать четыре. Семьсот золотых за каждого, продаются только все вместе.

Аукционист с любопытством приподнял бровь.

— Оптом?

— Как уже сказал, они наиболее эффективны как отряд, а не поодиночке. За исключением того бедолаги, разумеется, — Гаврила кивнул на мёртвого.

По толпе пронёсся смешок. Я же лишь притворялся работорговцем, поэтому не собирался поддерживать их гогот.

— Торги начинаются с шестнадцати тысяч ста золотых! — объявил аукционист. — Последний и самый дорогой лот на сегодня. Есть желающие?

Шестнадцать тысяч сто. Эту сумму я ещё потяну. Правда едва-едва.

Я переглянулся с Забавой и Ларой. Они были моим голосом разума, но в их взглядах читалась уверенная поддержка.

Потратить всё золото, конечно, было не самой разумной затеей, но ставка была двойной: спасти рабов и заполучить воинов для племени.

Я оглядел площадь. Кентавры и гоблины интереса не проявляли — скрестив руки, они лишь качали головами. А вот горцы с любопытством перешёптывались.

Их предводитель, бородатый и обветренный верзила под два метра ростом, что-то пробормотал своим людям и кивнул.

— Да.

Он просто поднял руку.

Наличности, чтобы перебить ставку, у меня не было. И как же теперь поступить?

— Шестнадцать тысяч сто золотых от горцев! — объявил аукционист. — Будут ли ещё ставки?

Кентавры и гоблины дружно покачали головами. Аукционист повернулся ко мне.

— Князь Василий?

Я почувствовал, как пальцы Забавы впились в мою руку. Лара сжала другую.

— Тот ультиматум насчет продажи их оптом, — сказал я, глядя на Гаврилу. — Как насчет того, чтобы отделить того проблемного воина от остальных? Уверен, я бы неплохо справился с его дисциплинированием, и он, вероятно, не оказал бы такого негативного влияния на своих сородичей.

Гаврила на мгновение задумался.

— За премию в тысячу золотых я был бы готов согласиться, если нынешние покупатели не против.

Мы оба посмотрели на Горцев. Их предводитель нахмурился, растягивая последующие мгновения, затем наконец кивнул.

— Продано, — крикнул аукционист, ударяя в колокол. — На этом сегодняшние лоты завершены.

— Что мы делаем? — прошипел мне Кузьма. — Всего одного воина?

— У меня есть план, — понизил я голос. — Но сначала давай уберемся из этого проклятого места.

Две тысячи пятьсот сорок золотых ушли на лешаков и гусляршу. Я велел Богдану и Даниле собрать их позади повозки.

Сам подошёл к Гавриле. Он встретил меня тёплой улыбкой и протянутой рукой. Я пожал её, обменивая тысячу золотых. Как только сделка подтвердилась, Лютый лично передал мне пленного воина.

Гаврила по-свойски положил руку мне на плечо.

— Советов по владениям обычно не даю, но будь с ним строг. Очень склонны к насилию, и они же первыми бунтуют.

— Учту.

Я выдавил улыбку, но мой взгляд зацепился за движение у повозок — воинов вели обратно к Гавриле.

— Горцы решили не покупать вашу, э-э… продукцию?

— Прошу прощения? О, вовсе нет. У них пока нет повозок, чтобы доставить их на север, а уже поздний вечер, поэтому через два дня мои люди перевезут их из перевалочного пункта, который у меня есть неподалеку, немного назад к тому торговому посту на юге.

— Перевалочный пункт? — хмыкнул я. — Аппетиты у тебя, князь Гаврила, смотрю, нескромные. Прямо как у некоторых моих знакомых медведей перед спячкой.

— Скажем так, у меня есть интересы по всем этим землям.

— Охотно верю. Интересы — они такие, любят разрастаться.

Мы обменялись взглядами. Гаврила все время сохранял вежливый и благородный вид. Если бы я не видел всего того, что видел на Торжище, он показался бы идеальным джентльменом.

Именно это заставило меня возненавидеть его еще больше.

— Приятно было иметь с тобой дело, — наконец улыбнулся он.

— Взаимно.

Мы еще раз пожали друг другу руки. Я отстранился, грубо потащив пленника к повозке, чтобы до конца сохранить образ.

Через несколько минут мы снова были в пути. Рабы шли за повозкой в сопровождении близнецов, а Забава, Лара, Кузьма и я ехали впереди.

Мы направлялись на юг, к моим землям.

Стояла глубокая ночь. До рассвета оставалось не меньше восьми часов. На Торжище мы пробыли совсем недолго. Двигаясь быстро, по пути мы высматривали в лесу место для привала, пока не показалась подходящая роща.

Богдан и Данила присматривали за семью пленниками. Шестеро из них вели себя послушно и тихо.

Гуслярша оглядела всех, даже рабов.

— Полагаю, не стоит спрашивать, есть ли у кого-нибудь гусли? Могла бы сыграть колыбельную, чтобы вы все уснули. А потом сбежать…

Я хмыкнул, зажигая факел и втыкая его в землю.

— Рискну предположить, что твой сольный концерт в этом лесу закончится аншлагом у медведей. Причем ты будешь в роли главного блюда.

— Уж лучше рискнуть, чем сидеть со связанными талантливыми руками.

— Могу организовать тебе еще и кляп. Для полноты ощущений. Бесплатно, от чистого сердца.

— … Беру свои слова обратно.

— Какая неожиданность.

Одна из лешачек, кроткая женщина лет двадцати пяти, подала голос:

— Что… Что вы собираетесь с нами делать?

— Ничего. Мне просто нужно было держать вас связанными, пока мы не выбрались оттуда.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что не собираюсь держать вас в рабстве. Я даю вам свободу.

Лешаки в глубоком замешательстве переглянулись, хотя, честно говоря, не удивился.

Они, казалось, потеряли дар речи, так что заговорила гуслярша.

— Это и меня касается?