Ноций явно задумался. Он, как и Милен, недавно попал из мира мифических существ в цивилизацию людей. Сразу оказался в армии. Возможно, Ноций воспринимал войну как нечто само собой разумеющееся. Не требующее разъяснений.
— Ну… — задумался он. — Надо защищать Империю. Там в центре есть город, который называется Рег. Очень большой и важный город. А вон те на другом берегу, они хотят его победить.
— Но они же далеко, — ответила Милен. — Пусть просто сидят за своей рекой. Нельзя об этом договориться?
Ноций явно смутился. Он, вероятно, себе такие вопросы не задавал. На помощь пришла Орина, которая, несмотря на свою молодость, уже неоднократно сталкивалась с политикой.
— Войны, к сожалению, не так просто остановить, — высказалась она. — В них замешаны десятки и сотни тысяч человек. Не только сами воины, но также соплеменники, политики, торговцы. Все подстрекают друг друга. Убеждают, что они имеют право вести эта войну. Даже должны так поступить. И того, кто выскажется против, могут посчитать трусом или предателем. В основе войны лежат противоречия, обиды или даже просто выгода. Но те, кто получат выгоду все равно постараются показать остальным, что задета честь.
Милен явно коротнуло от такого количества сложных подробностей. Она замолчала, пытаясь обдумать услышанное. Со стороны на нее косилась Луна. То был странный взгляд, сочетающий насмешку и обожание. Так мужчина может смотреть на глупенькую, но очень привлекательную и обладающую другими достоинствами девушку. Немудрено. Луна, как гибрид, ощущала в Милен превосходящую силу. Сколько бы невинна и наивна дочь Каламет не была, ведьма чуяла её смертоносный потенциал.
Думаю, отдай Милен какой-то приказ, Луна исполнила бы его без промедления.
Даже старый минотавр Хромой Зергат, однажды увидев её, снова постоянно спрашивал в своей мало понятной мычащей манере:
— А девочка придееееет? Придеееет? Деееевочка хороооошая…
С ней искал встречи один из кентавров. Он через венатора обратился ко мне с вопросом: нет ли среди нас нового чудного создания? Но я решил пока попридержать коней. Слишком Милен наивна и уязвима. Нужно постепенно погружать её в события, разворачивающиеся вокруг нас.
Ближе к вечеру Иворна Сандис запросил встречи в реальности. Военный совет на закате у реки. Почти романтика. Кроме четырёх имперских стратегов планировалось участие военных трибунов и самых авторитетных примас-центурионов. Компания собиралась серьёзная. Сплошь суровые лица. Разве что молодой Нималекс Царон и слегка ещё полноватый Асвл Кронер немного выбивались из общего уровня брутальности.
Мы собрались под навесом на холме, пока ленивое солнце медленно скрывалось за горизонтом.
— Часть испытаний позади, — объявил Сандис, окинув собравшихся почти доброжелательным взглядом. — Однако впереди ещё множество трудностей. Саранча не лучшим образом сказалась на наших запасах провизии. Я хотел бы согласовать с вами возможность постепенного урезания рациона. По крайней мере в спокойные дни, когда воинам не приходится сражаться. Вы что-то хотите сказать, мастер Пелвин?
Октан Пелвин был приглашён, но немного опоздал. Лишь только взглянув на лицо венатора, я понял, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Старик раскраснелся. Слова чуть ли не рвались из него наружу, сквозь раздутые морщинистые щеки.
— Я хотел бы выдвинуть публичные обвинения! — слегка сорвав голос, объявил венатор.
Мде…
А ведь я пытался не палить кузину Ноция.
Глава 15
В ответе за слова
Слова венатора тут же привлекли к себе полное внимание всех собравшихся. Люди замерли и напряглись, вглядываясь в морщинистое лицо старика. Лишь Иворна Сандис сохранил на губах свою обыкновенную самодовольную полуулыбку.
— Публичные обвинения? Как интересно! — произнес Сандис, оглядывая собравшихся и особенно задержав взгляд на мне. — Но вы же мастер-венатор, уважаемый Октан. Зачем вам публичность для совершения правосудия? Мне казалось, что воины Гетионы сами вправе изыскивать и карать повинных.
— Человек, которого я собираюсь обвинить, занимает очень высокое положение в обществе.
По рядам собравшихся прошёлся подозрительный ропот. Здесь все занимали высокое положение в обществе. Стратеги, центурионы, военные трибуны. Верхушка действующей армии, которая вот-вот столкнётся с превосходящим по численности врагом. Очень скверный момент для публичных обвинений. Я решил высказать это Пелвину через командный голос. Возможно, у старца достаточно мудрости, чтобы завалить еб#ло.
«Мы можем решить возникшие вопросы с глазу на глаз. Нет нужды и даже опасно сейчас сеять смуту среди воинов».
Я заметил как Пелвин изменился в лице. Его переполняли интенсивные гнев и презрение, не свойственные человеку его возраста. Настолько сильными ощущались эти эмоции. Сухие губы старика дрожали. Казалось, он вот-вот взорвётся изнутри.
— Мое доверие было обмануто! — заявил венатор. — Попрано самым низким образом. Один из собравшихся здесь мужей нарушил традиции и подверг нас всех опасности.
— Кто же этот негодяй? — вопрошал Сандис.
Меня самого охватил гнев. В голове возникла мысль, что Пелвин, вероятно, относится к тем подлецам, что с особой жестокостью обращаются со своими жертвам. Он предал Милен, почти убил её, на десятки лет заточил, а та даже не думает о возмездии. Наоборот, сам Пелвин желает покарать деву, которая когда-то спасла его жалкую жизнь. Хуже того, он смеет обвинять меня перед лицом верных мне людей. Ни Карр, ни Сандис, ни кто-либо из политиков не опускались до подобного.
Я был человеком с сомнительной репутацией касательно вопросов колдовства, но всегда отстаивал интересы Империи. Сражался, проливал кровь и терял друзей, защищая эти самые интересны.
Руки невольно сжались в кулаки. Мне хотелось наброситься на старика и свернуть ему шею как цыплёнку. Пусть он сам был опытным воином, но я моложе и сильнее. Заметно сильнее.
— Я передал триумвиру Михаиру опасный артефакт, — изрек Пелвин. — Предмет огромной и зловещей силы. Мое доверие было предано. Я…
— Молчи! — рявкнул в его сторону Ган Тарион, которого тут же схватил Клестус, не давая здоровяку рвануть в сторону венатора.
Среди собравшихся воцарилась смута. Публичное обвинение одного из двух лидеров армии не лучший буст для морали и дисциплины. Впрочем, многие достойно сохраняли хладнокровие, ожидая развязки.
— Я не имею права лично покарать избранника Сената, Народа и Императора, — продолжал Пелвин. — Но обращаюсь за правосудием к вам, Иворна Сандис. Триумвир Михаир должен… обязан уничтожить зло, освобожденное им. Пока это существо дышит, мы все…
— Тихо! — потребовал уже Сандис, властным жестом подняв правую руку.
Голос Иворна прогремел среди собравшихся. Я ощутил в его интонациях практически сверхъестественную увереность в себе и подавляющий авторитет. Интересно, это последствие употребления каких-то эликсиров либо столь горячей веры в собственную избранность?
— Сие есть очень серьёзные обвинения в сторону великого человека, мастер Пелвин, — строго произнес Сандис. — Вы готовы отвечать за свои слова?
— Готов! — не сомневаясь ни секунды подтвердил Пелвин. — Я…
— Это безумие! — перебил его Нималексис Царон. — Мы перед лицом бесчисленных полчищ Шадда, а вы обвиняете героя Империи в предательстве?
