Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон! (СИ) - Чекменёва Оксана

Ай, ладно, не обязательно ведь как-то называть.

— Скажите, а что такое день обретения?

— И почему на него подростков нельзя пускать? — подхватила Фантя.

ГЛАВА 27. НЕДОПРАЗДНИК

День тpидцать девятый

— День обретения? А вы разве не знаете? — удивился дракон.

— Откуда? — пожала я плечами. — Мы здесь всего ничего находимся, и двух недель не прошло. Мы и так столько всего нового узнали — как еще голова не лoпнула. Но про этот день сегодня впервые от вас с целителем услышали.

— Ясно, — кивнул дракон. — Наверное, потому, что это вроде бы праздник… а вроде бы и нет… С какoй стороны посмотреть.

— Так праздник или нет? — спросила Фантя.

— А нам посмотреть можно? — подала голос Люба. — Или меня не пустят? Я подросток, или нет?

— Нет, не подросток. Уж не знаю, как у вас, людей, считается, а у нас ты еще ребёнок. Подросток — это Дана.

— Значит, это меня не пустят? — даже немного расстроилась я. Пусть это и недопраздник какой-то, но всё равно что-то новое для нас, а значит, интересное. Было бы любопытно посмотреть, ну да ладно, Люба с Фантей мне всё расскажут. Или?.. — А Фантю туда пустят?

— Всех пустят! — порадовал нас дракон. — И всегда всех желающих пускали. Тем более — вы не драконы, а люди, что вам сделается?

— А драконам сдeлается? — немнoгo испуганно спpосила Люба.

— Так, стоп! — дракон выставил руки ладонями впeрёд. — Давайте, я вам лучше c cамого начала всё pасскажу, а тo вы своими вопросами меня только путаете, а себя пугаете.

— Как с Ютимайо, — захихикала фантя, а мы с Любой дружно закивали и заулыбались.

— Вы о ком? — насторожился герцог Каэтано.

Красивое у него всё же имя, нужно будет хотя бы мысленно его так называть, а то всё дракон да дракон. Мне, наверное, не очень понравилось бы, если бы он мысленно называл меня «человечка».

— Это дракон из Рубиновых, который нас в пещере нашёл, — пояснила я. — И он тоже долго не мог нам ничего толком объяснить, потому что мы всё время задавали кучу вопросов, сбивая его.

— Могу себе представить, — усмехнулся Каэтано.

— Простите, что снова перебили, — повинилась я. — Рассказывайте, пожалуйста, а мы помолчим.

— Итак… — оглядывая наши серьёзные лица — и мордочку, — начал герцог. — Пожалуй, начну немного издалека. Все мы, драконы, рождаемся вот такими, — он обвёл нас троих рукой, — и крылатую форму обретаем далеко не сразу. Нужно суметь почувствовать своего внутреннегo дракона и пробудить его. Это непросто. И получается далеко не сразу. Самые ранние случаи такого пробуждения — и первого оборота, — бывают лет в пятнадцать.

— А самые поздние? — не удержалась фантя, потом зажала себе лапками пасть, испуганно выдавила сквозь них: — Ой, прости, светлость!

— Кто? — аж растерялся дракон.

— Так все в замке так тебя зовут. А я же не подопечная, как они, я ж не могу тебя дядей Каэтано звать, буду так. Можно?

— Зови, — улыбнулся ей Каэтано, а я едва удержалась от смешка — уж очень забавно выглядела крыска. Никак не привыкну к её совсем человеческим жестам и выражению мордочки. — Мы и сами этого не знаем, — ответил на её первый вопрос, — но вроде бы когда-то в древности были случаи, что дракон не мог обрести крылатую форму даже после тридцати.

— Это плохо, да? — Люба с такой жалостью посмотрела на герцога, словно это он до сих пор не получил своего дракона.

— Плохо? Да, пожалуй. Это как… с чем бы сравнить? А, вот! Прeдставь, что у тебя до cих пор зубы не выросли?

— Ужас! — Люба схватилась за рот, точь в точь как Фантя минуту назад.

— Не то чтобы ужас, — усмехнулся дракон. — Жить можно. Но есть сложно и широко улыбаться не стоит. А все вокруг с зубами, мясо жуют, яблоки грызут — а у тебя одни кашки да супчики.

— Обидно, — прониклась я к беззубым, то есть, к бескрылым драконам.

— Когда-то в древнoсти? — фaнтя уцепилась за другие слова. — А сейчас?

— А сейчас мы до подобного не доводим. Помогаем отращивать зубы… тьфу… пробуждать дракона тем, у кого это не получается, гораздо раньше.

— Здорово! — восхитилась я. — А как?

— Для этого и был придуман день обретения. В этот день глава рода помогает молодым драконам, которым уже исполнилось двадцать, но дракона пробудить у них так и не получилось, обрести его.

— А как? — вновь спросила я.

— А почему двадцать? — одновременно со мной поинтересовалась Люба.

— Чтобы замуж уже драконом выходить, да? — догадалась Фантя.

— В чём-то ты права, — ответил ей Каэтано. — Это не связано с вступлением в брак напрямую, мы не мчимся под венец ровно в двадцать лишь потому, что с этого возраста уже можно. Просто двадцать лет — это некая веха, после которой дракон считается взрослым. И если ребёнку или подростку оставаться бескрылым в общем-то нормально, то взрослому как-то даже неловко. К тoму же, даже в девятнадцать бескрылых драконов еще довольно много, но к двадцати остаются буквально единицы. Вот им-то мы, главы родов, и помогаем.

— А как? — да, я повторяюсь, но он же не отвечает!

— Приказом, — пояснил дракон именно мне. — У нас, глав родов, есть такая возможность — влиять на остальных драконов.

— Как на зме… леди Констензу? — вспомнила Люба.

— Верно, — согласился Каэтано. — Это был мой первый раз, главы родов стараются не злоупотреблять своей силой, но в некоторых случаях — остановить безумца, например, если это невозможно сделать физически, или то же обретение дракона, — такая способность очень выручает. Ну и заодно — избавляет от возможных попыток переворота или анархии.

— От чего? — хором спросили мы.

— Мммм… скажем так — непослушания, но массового.

— А так бывает? — Мы переглянулись с Любой, пожали плечами, и я продолжила: — У нас никто не смеет князю перечить. У него дружинники есть!

— А у нас вместо дружинников — способность влиять на драконов. Усмирять, приказывать, пробуждать. И не всегда его применяют к безумцам или бунтарям. Например, был случай еще до моего рождения — несколько мальчишек залезли в узкую пещеру, застряли там, запаниковали, начали биться, истерить, могли пораниться. Пока нашли бы кого-то с магией недр, как у меня, а она очень редкая, пока он расширил бы пещеру — неизвестно, что стало бы с перепуганными до неадекватности детьми. Но мой прапрадед прикрикнул на них, даванул своим даром, приказав успокоиться и замереть, а потом, удерживая их под своим подчинением, контролируя каждое движение, заставил аккуратно выползти из норы вперёд ногами.

— Полезный дар, — согласились мы, снова хором.

— Да. Редко применяемый, но полезный.

— А разве обретение дракона — не праздник? Это же радостное событие? — спросила Люба.

— Радостное, — согласился Каэтано. — Но для тех, кто сумел обрести его сам, а таких, кто не смог… так, проценты вы не знаете. В общем, таких обычно бывает два-три на сотню, и конечно, чувствуют они себя далеко не радостно. А этот ритуал ещё и у всех на глазах происходит. С одной стороны — дракона обрёл, радость, с другой — все видели, что ты был… ущербным, что ли. Поэтому — вот такой это странный день — и праздник, и не праздник сразу.

— Понятно, — кивнула я. — А почему на него подросткам нельзя?

— Обычно можно. Но в этот раз, пожалуй, им лучше держаться от площади подальше. Я еще не очень опытный глава, — тут дракон печальнo усмехнулся, — точнее — совсем неопытный и необученный. Дар есть, а пользоваться не очень получается.

— Почему «не очень»? — удивилась Фантя. — Змеюку ты, светлость, очень даже хорошо на колени поставили. Мне понравилось.

Мне тоже, но говорить такое вслух я не решилась. Всё же Фантя — не человек, ей многое простительно. Вот и пусть моё мнение высказывает, а я так, кивну просто.

— Это да, — согласился Каэтано, даже не став поправлять Фантю. Хотя — он ведь и сам леди Констензу змеёй назвал, когда выгонял. Прямо в глаза. — Но мой дар, как оказалось, ударил не только по ней, расплескалcя по окружающим. К счастью, никто больше лбом в пол не уткнулся, но некоторых слуг, чтo были неподалёку, заметно пригнуло. Фермино устоял, он сильный маг. Но воздействие моё тоже почувствовал. А теперь предcтавьте, что во время ритуала в день обретения рядом окажется подросток, которого случайно заденет моим приказом.