Вор без имени (СИ) - Соломенный Илья

Убедившись, что всё влазит, я принялся за работу — требовалось обезопасить этот «секрет».

Я не был инженером, но кое-чему у «теневых» научился. Взяв купленную пилу, разломал её на несколько сегментов. Затем отыскал в соседних жилищах пару досок и прикрепил к ним проволокой сегменты пилы. С другой стороны гвоздями, орудуя старым тяжёлым подсвечником, присобачил пружины. После установил обе доски в тайник, с двух сторон, аккуратно разведя и прижав их к стенам всё тем же подсвечником. А уже после примотал к нему леску, и сплёл из неё небольшую паутину.

Одно движение, и подсвечник упадёт — а пружины распрямятся…

Заглянуть в нишу было нереально, она находилась позади камина, так что добраться до неё можно было только вслепую. Но если кто-то сунет руку в тайник, не зная секрета — хрясь! — его пальцы покатятся по полу!

Удовлетворённый, я отряхнул руки. Ну, теперь мои ценности в какой-никакой безопасности…

Разобрав купленные вещи, я устало растянулся на матрасе.

Впервые за долгое время я чувствовал себя в безопасности. У меня был кров, одежда, еда, немного денег… У меня была цель и время. Не надо никуда бежать, не надо прятаться.

Можно учиться. Можно стать сильнее!

Глава 19

Уроки чтения

Укрытая густой соломой, со стенами из толстых досок, хижина женщины, о которой мне рассказывали как о «служанке из Элиона», стояла на сваях за углом одной из улиц Трущоб — наособицу от других домов. От воды к ней вела верёвочная лестница, а вдоль стены, снаружи по кругу, кто-то построил не слишком широкий пол — вроде как причал, нависающий над водой метра на полтора.

Я забрался на него и оказался перед покосившейся дверью. Ветер шевелил подсохшие лягушачьи лапки, висящие над входом, и какие-то старые, разрисованные непонятными символами деревянные ложки, измазанные чем-то красным… Они постукивали друг о друга с глухим звуком.

Изнутри доносилось бульканье — и не поймёшь так сразу, то ли это кипящий отвар, то ли сама хозяйка что-то бормочет…

Что-то мне как-то не по себе от этого места… Но идти на попятную уже не позволяет гордость — и разум. Зря, что-ли, я всю эту афёру с книгами замутил?

Подняв руку, я несколько раз ударил костяшками пальцев по доскам — и дверь распахнулась так резко, что я отпрыгнул, едва не свалившись в воду!

Будто ждала, феррак!

Передо мной стояла… Даже не знаю, как описать эту женщину…

Ну, если бы кто-то взял старую, проплававшую в воде несколько лет корягу, заросшую тиной, нарядил её в цветастые лохмотья и вставил два стеклянных глаза — вот примерно и получилось бы то, что я увидел.

Нет, если серьёзно, то на бывшую служанку эта «особа» ну никак не походила! Скорее на сумасшедшую, наряженную в тряпки бродячих артистов!

От старухи пахнуло сушёными травами — или это из хижины донесло? Она оскалилась неожиданно ровными и белыми (такое не у каждого купца в городе увидишь!) зубами.

— О-о-о, гость! — её голос оказался скрипучим, как звук давно несмазанных дверных петель, — Молоденький! Ты за лечением, или за смертью? Первое — слева, второе — справа! Но сначала чайку попьём, заходи!

Я замер, не зная, как реагировать на это приветствие.

— Я… мне бы научиться читать.

Сказав это, я вытащил из кармана заранее припасённую серебряную монету, и показал старухе.

Её глаза — один карий, другой мутно-голубой — сузились.

— Ох-хо-хо! Грамотейку завело в мой дом⁈ Ну-ка ну-ка, заходи, пока не передумал!

Она вцепилась в рукав моей новенькой рубахи длинными и тонкими (и неожиданно сильными!) пальцами, и потащила за собой. Я сделал шаг внутрь — сразу пожалел об этом опрометчивом решении.

В нос ударил странный запах — смесь сушёных трав, плесени и чего-то кислого, отчего слезились глаза. На полках, которыми были увешаны все стены, в беспорядке стояли склянки с жидкостями всех цветов радуги — зелёные, красные, синие, мутно-жёлтые…

Одна даже светилась слабым фиолетовым светом.

В хижине царил полумрак, и не было перегородок — одно помещение, с очагом, обложенным камнями по центру, и ещё одним, поменьше — рядом. В центральной части крыши — дыра, чтобы дым уходил. У дальней части стены расположилась пара столов с кучей склянок и разной алхимической утвари, и небольшой шкаф. Справа виднелся матрас с одеялами и сундук, слева — кухонный стол с утварью.

И полки-полки-полки!

— Садись, молодчик, — женщина махнула на исцарапанный кошачьими когтями табурет у кухонного стола.

Я сел, почувствовав задницей, как как подо мной что-то хрустнуло.

— Феррак! — выругался я, вскакивая, и смахнул с табуретки чей-то крошечный скелет. Мышиный, кажется…

— Ха-ха-ха! — рассмеялась женщина, — Мой Царапун потерял свою игрушку, а ты её сломал!

— Я не… Не заметил.

— Ничего-ничего! Найдёт новую!

Видимо, она говорила о своём коте? А, плевать!

— Так значит, читать хочешь? — женщина прищурилась, — А зачем тебе? Воры нынче грамотные пошли?

Я сглотнул.

— Почему вы решили, что я вор?

— Ха-ха-ха! — снова рассмеялась женщина, — Да у тебя на роже всё написано! И откуда у такого босяка целый серебряный? Который он решил отдать старой ведьме за обучение каким-то закорючкам — а не потратить на выпивку, не спустить в кости или не купить матери подарок, а?

— Может, я просто… — я не нашёлся, что ей ответить, и досадливо поморщился, — А, да неважно! Научите, или нет?

— Ха-ха-ха-ха-ха! — старуха, наливая что-то в кружку, продолжала смеяться своим скрипучим смехом. Видимо, очень довольная собой… — Научу, чего бы не научить… Но деньги вперёд!

Я положил на стол серебрушку.

— Этого хватит?

— Для начала…На, пей, — старуха протянула мне потемневшую деревянную кружку с чем-то дымящимся, и поймала мой настороженный взгляд, — Да не бойся, не отравлю — если бы хотела, ты бы уже на полу кровавые пузыри пускал!

Кружка оказалась в моих руках прежде, чем я успел отказаться. Жидкость пахла мятой и чем-то горьким. Я сделал осторожный глоток — на удивление, вкусно.

— Спасибо…

— Что, не ждал доброты от старой Вахи?

— Да нет, просто… — Я замялся, — Вы не похожи на бывшую служанку…

— Ха-ха-ха-ха-ха! Конечно не похожа! Я ей была давно, очень давно, глупый мальчик… М-да, когда молодой была, красивой, ух… Сиськи у меня тогда были — что твои арбузы, большие, упругие!

Такое откровение заставило меня закашляться и покраснеть.

Старуха, заметив это, снова расхохоталась.

— Да, мальчик, да… Все такие были — молодые и красивые… А потом… Потом приходит старость — незаметно, и очень быстро! Вот меня и выгнали… Да ещё и так, что… Нет-нет-нет, тебе об этом знать не надо. Но я не только сиськами гордилась, о нет! Читать думаешь просто так умею? Столько трактатов переписала для важных господ — не сосчитать! Многое узнала, да, очень многое… Вот в старости и пригодилось, хи-хи-хи!

Ваха захихикала, совсем как девчонка, и обвела рукой своё жилище.

— Теперь меня все болотной ведьмой кличут… Но приходят, приходят, куда деваться-то? Мази, зелья, снадобья… Своих аптек в трущобах мало, хи-хи-хи! И моя — самая лучшая! Так что ежели понос станет докучать, или наоборот, запор — заглядывай, хи-хи-хи!

— Л-ладно… — кивнул я, окончательно сбитый с толку, — Я запомню. Но что насчёт чтения? Научите?

— А, чтение! Да, научу! Знаешь что-то? Буквы? — старуха резво метнулась к одной из полок, пробежала пальцами по корешкам и сняла оттуда потрёпанную книжку.

— Нет. То есть… может, когда-то знал, но не помню.

— Ха! — Ваха пристально посмотрела мне в лицо, — Не помнишь? Это как?

— Долгая история… Считайте, что я ничего не знаю.

— Ну тогда начнём с азов! — старуха подтянул ко мне второй табурет и плюхнулась рядом. Книга с шумом приземлилась между нами, — Все слова состоят из букв. У каждой буквы есть звук, которым она произносится. Буквы бывают гласными — и согласными. Запомнил?