Костёр и Саламандра. Книга третья (СИ) - Далин Максим Андреевич

Да пройдёт, думала я с досадой. Речку вброд, оленья тропа — в чём сложности-то? Они фантастически легко преодолевают препятствия, я сама видела.

Я просто маялась и мучилась. Авис дал мне травника с мёдом, я сидела на единственном стуле, грела руки о чашку, отпивала маленькими глотками — и мне хотелось ходить по часовне взад и вперёд, слоняться от стены к стене, метаться, будто у меня зуб болит.

Дар жёг меня — и я не понимала, что это за жар: предчувствия или та самая безнадёжная злость на судьбу.

А в их разговоре меня зацепил один момент.

— Из парней меня только Барн смущает, — сказал Майр. — Я давно хотел спросить: а что, нельзя, чтоб вы взяли его с собой?

— Нет, — мотнул головой Трикс. — Живые через зеркало не ходят… нет, считается, что некромант, с очень сильным Даром, в принципе…

— Некромант может, — сказала я. — Я была.

— На Тропе? — удивился Трикс.

Он сказал так, будто с заглавной буквы выписал слово «Тропа», — а я так поняла, что это они Зыбкие Дороги так обозвали.

— Нет, — сказала я. — Просто… ну… у Олгрена дома, в инобытии.

У меня чуть не соскочило с языка, что Мышонка Олгрен тоже проносил между зеркалами. Под плащом, наверняка как-то его прикрыв, но всё-таки…

— Тропа — это другое, — сказал Трикс. — Я не особенно понимаю, у меня просто ощущение, что это не только инобытие, это какое-то совсем другое пространство. Когда выходишь за зеркало — там чуть прохладнее, чем здесь. Наверное, можно и в другое зеркало, в другой комнате, например, выйти. Но когда они открывают путь — там всё меняется. Искажается. И холод там… даже не могильный.

— Это если нужно пройти далеко? — спросила я.

— Мне бы ещё самому понимать, леди, — сказал Трикс чуть смущённо. — Я вот что… в общем, адмирал говорил, будто по Тропе, Зыбкими Дорогами этими, можно попасть в принципе куда угодно. Вообще — куда угодно, леди-рыцарь. В другое время — и посмотреть, я не знаю, на двор Риэля Чайки. Или в другой мир. Мне это в голову не вместить. Я просто понимаю, что это так.

— Что ты видел, Трикс? — спросила я.

Он неопределённо покрутил в воздухе рукой:

— Простите, леди Карла, не могу я описать. Будь я поэтом — я бы, пожалуй… а таких слов у меня просто нет. Я человек простой. Меня в корпус взяли по королевской квоте, потому что отец в перестрелке на границе погиб. На границе, в гарнизоне, что был в Западных Чащах, у Водопадов, я после училища служил… На войну попал пехотным поручиком. Кто ж знал, что так обернётся! И что Дар у меня был — я ни сном ни духом, это уже потом, когда мессиры старшие офицеры и Клай отбор стали делать, выяснилось… Так я о чём: я в службе кое-что понимаю, я даже думал, что на службе в Королевскую Штабную Академию подготовлюсь… но в потустороннем ни уха, простите, ни брюха не смыслю. Вот что я скажу? Когда открывается Тропа — появляются такие белые… не знаю… нитки? Струны? Бестелесные, будто из света, но это не свет… очень, очень холодные, холод от них идёт. Вдоль — можно идти, а свернёшь — конец тебе. Сама Тропа — она прозрачная, будто стеклянная, но под ногой подаётся, как трясина… Не знаю, как рассказать.

Майр нервно хохотнул:

— Хорошо быть кавалеристом, мессиры и леди! Вся эта метафизика — ну её! Мне хватило, пока мёртвый был. Лучше уж оленьей тропой провести эскадрон.

— Вот видишь, дружище, — сказал Трикс. — Барна туда нельзя. Может, он и войдёт за зеркало, у него призрачный глаз, кто знает… но на Тропу — точно нет. Он там просто убьётся.

— А верхом он ещё и быстрее убьётся, — мрачно сказал Майр. — Скверно держится в седле. А там не плац-парад, не перед девицами фигурным шагом выфинчивать, там сложно… и скорость.

— Так и оставь его, — посоветовал Трикс.

— Так кровь, — тон у Майра был такой, при котором человек морщится всем лицом. — А если нашим господам некромантам понадобится кровь? Для обрядов?

— А то там взять будет не у кого, — хмыкнул Трикс.

— Как сложится. Может, и не у кого.

— Майр, — сказала я, и голос у меня сорвался. — А я?

— Что — вы, милая леди? — удивился Майр.

— Дар. Кровь, — я заглянула ему в лицо, в стеклянные, но живые глаза. — Майр, возьмите меня. Я смогу, не боюсь, у меня сильный Дар, есть опыт — и с демонами, и с гончими. Возьмите?

— Вообще-то не мне решать, — сказал Майр. — Но я… не взял бы греха на душу. Вы ведь сколько — второй день вчера в седле? А, вообще первый! Вы убьётесь, леди, дорогая. Просто убьётесь. Это же не прогулка. А у нас и седла-то годного для вас нет… мы стандартное переделали. Оно не годится.

— А если случится что-то непредвиденное? — спросила я. — Какая-нибудь адская тварь? Неизвестно, кто ещё охраняет это место. Вас ведь некому прикрыть, Майр. Оружие может не сработать, а некромантов среди вас нет…

Майр задумался.

— Просто прикиньте все за и против, — сказала я. — Думаете, мне приключений очень хочется? Просто ведь вы здраво сказали о Барне, некромантам может понадобиться кровь, он подходит. Всё сработает. Если доберётесь.

Они переглянулись. По ним было видно, что им уже и крыть нечем, что они уже понимают: я права. Им ведь нужен некромант. Нет, может, драконы с воздуха и прикроют, но я Даром, сердцем, всем телом чуяла: это место — это очень важное для наших врагов место, они его защищают всем, что у них есть. Там могут запросто оказаться неожиданные ловушки. Кавалеристы могут пропасть. Все. И на том наш прорыв и закончится.

— Других нет, — очень тихо, очень печально сказал Трикс. — Других не дадут. И так в обрез. Все воюют.

— Девушка, — сказал Майр. Теперь у него в голосе слышалось почти отчаянье. — Дружище, я понимаю, в зеркале Тропа, то-сё… но мы же по нашей грешной земле… копытами костяшек… Костяшка, конечно, не сбросит, но леди и сама может не удержаться. На учениях опытные парни, бывает, падают… только нашим-то не больно…

— Мессир Майр, — сказала я, — не беспокойтесь. Просто — ну, вы будете меня учить. Завтра. Может, послезавтра. В общем, сколько сможете, столько и будете учить. И я научусь, я быстро учусь. И костяшка хорошо пойдёт, я умею это делать… кадавров поднимать.

Но я понимала: кадавров поднимать — одно, а верхом — другое.

И уже жалела, что не напросилась в ученицы к Жейнару, который гонял на костяшке не хуже здешних кавалеристов.

— Ладно, хорошо, — сказал Майр. — Вернутся Клай и мессир Валор — мы ещё с ними посоветуемся. Всё обсудим. Что-то придумается. Потому что… простите, леди и мессиры, а я вот лучше леди Карлу буду учить и придумаю, как её взять. Сильный некромант — понятно, ради чего риск.

— Да, — кивнул Трикс. — Тут неважно, девушка, не девушка… Важно, есть оружие или нет. Дар — оружие.

И я как-то очень успокоилась. Меня всё равно жгла тревога, тянуло душу, страшно хотелось видеть Клая, Валора, Вильму… хотелось, чтобы вдруг оказалось, что вся эта война, весь кошмар — это дурацкий сон… и проснуться во Дворце, и чтоб живая Вильма играла с Тяпкой плетёным шарфом…

Но сквозь боль и тяжесть я чувствовала, как Дар улёгся куда-то на дно, приятно, тепло улёгся, как в угли. Грел, а не жёг. Я приняла правильное решение.

Теперь мне уже может быть как угодно страшно, плохо и всё такое, — но меня ведёт Предопределение. Выбора уже нет.

То есть выбор-то есть. Но шаг в сторону — шаг к аду. Поэтому надо глубоко подышать, как учила Вильма, и принять, всё принять. Ты принадлежишь Предопределению, Карла. И твоя королева. И твой Клай. И твой Валор. Вот и всё.

Меня настолько отпустило, что я даже потихоньку задремала, прислонившись к стене. Авис тронул меня за плечо:

— Может, ляжете, дитя Божье?

— А? — пробормотала я сквозь полусон. — Не… тревожьтесь… ничего, я как-нибудь…

Но он помог мне подняться — и я проспала остаток ночи на том же самом тюфяке. Кто-то — наверное, Авис — укрыл меня плащ-палаткой.

И никаких снов мне не снилось — или я их не помню. А разбудил меня радостный лай Тяпки — и Дар бросил в жар.

Я выскочила из-за занавески — наверное, взъерошенная и помятая, как воробей, который провалился в дымоход, — и увидела Клая нос к носу.