Дослушивал я это уже по пути к пленнице и, ловко ухватившись за ветку, подтянувшись, забрался за дерево и добрался до узла верёвки.
– Ясно… Я сейчас развяжу, а вы ловите, – сказал мальчишке и тот, кивнув, тут же позвал остальных.
Я правда старался, чтобы мелкая не упала, хотел, развязав, верёвку придержать, но не ожидал, как заскользит она в ладонях, сдирая мою кожу до крови… Аж жжённой кожей запахло!
И молчаливая пленница рухнула прямо на кучку ребятни, протягивающей ей руки в надежде поймать.
Ой, и крик поднялся!
Закрыв ладонями уши, пачкая в крови свои волосы, я сам чуть не соскользнул с дерева.
– Живы?! – спустя секунду, свесился с ветки, сам едва не воя от жгучей боли в руках.
В ответ – плач. И мальчишка с выпачканным лицом, помогая молчаливой подняться, запрокинув голову, ловя мой взгляд, ответил:
– Кажется, мы Ане что-то сломали.
– Нога болит, – прохныкала она, потирая свою худющую (двумя пальцами обхватить мог бы!) ногу. – Очень болит!
Делать нечего, спрыгнув на землю, я поднял её и вздохнул.
– Куда идти-то?
Хотелось поспешить, сталкиваться с какими-то взрослыми желания не было.
Мальчишки сориентировались быстро. Ни капли подозрения ко мне! Словно то, что я тоже ребёнок, являлось пропуском в их «тайный клуб». И они побежали вперёд к узким уточкам, показывая мне путь, пока Аня тихо хныкала на моём плече.
Искра, если я правильно понял, как зовут немую девочку, брела, припадая на одну ножку, за нами на некотором расстоянии.
– Меня Славой зовут, – как-то невпопад представился я, отчего-то смутившись молчанию.
Но нормально познакомиться нам не позволили. Гогот и мужские голоса резанули слух, и все мы приникли к ближайшей каменной стене, прячась в её тени.
Мужчины проходили мимо довольно близко, но нас, если не свернут специально, могли не заметить.
– А стоит ли к ним вваливаться вот так? – говорил один. – Надёжнее по одному отлавливать, на-дольше хватит.
Каким-то образом я понял, что речь о детях. Но не понял, хватит для чего?
Второй отвечал:
– Ага, а если струсят и всё же поменяют своё убежище? А домой лично я возвращаться не собираюсь, не хватило ещё, чтобы казнили за дезертирство…
– Ой, да кто знает, сбежал ты или провалялся раненым где-то?!
– Ага, если бы ещё шрам какой был, а так не отговоришься ранением, не докажу ведь! Короче, я за подстраховку. Переловим их сразу, запрём где-нибудь, и пусть себе под рукой будут!
Голоса отдалялись, и мы потихоньку юркнули в затемнённый узкий переулок.
– Похоже, ваш дом нашли… – прошептал я.
– Ужас, – выдохнула Аня мне в шею, обнимая то ли ради успокоения, то ли чтобы надежнее удержаться на моих руках.
– Дом, – хмыкнул мальчишка насмешливо. – Мы в погребе живём!
– Всё же думаю, – отозвался другой, – это подвал…
– А я говорю – погреб! Иначе чего там соленья хранились?
– В подвалах тоже хранятся, – протянула Аня задумчиво.
– Не важно, – прервал я их. – Сколько вас там вообще?
Мы как раз остановились, выйдя на круглый маленький дворик, возле люка, ведущего под землю, что находился сбоку от стены сгоревшего дома.
– Много, – потянули мальчишки за ручку люка. – Мы не считали.
Похоже, сейчас пересчитать всех и увести подальше придётся мне…
Как только люк был открыт, на нас тут же воззрились десятки глаз, и пространство взорвалось детскими голосами. Все наперебой спрашивали обо мне, справлялись о самочувствии немой девочки и Ани, и возмущались планами взрослых, о которых мы сразу же всем рассказали, ведь нужно было поспешить и найти для всех новое укрытие.
И тут я заметил растущие вокруг деревья со странными ветвями, что будто создавали собой кружевные узоры.
Такие я и поджог ни так давно, давая Рейну знак. Оттого знаю, как легко они воспламеняются и как жарко горят!
– Если ты разведёшь огонь, здесь вспыхнет сразу же несколько улиц! И нас тут же найдут, – недослушав меня, высказал кто-то из толпы.
– Ха! – меня уже было не остановить. – Сквозь огонь найдут? Им не до нас будет. И гадов этих выкурить отсюда давно пора было. Пусть бегут, если смогут убежать от пожара! И куда, интересно, они уйдут в таком случае? Местечко здесь нагрели себе, радуются, вами себя обезопасить от голодной смерти удумали. Не оставим им за это даже времени собраться! Если убегут, то без всего.
– А мы? Но как же мы?
– Идите, как можно дальше. Мой друг нас найдёт, – заверил детей, будучи уверенным в своей правоте. – Я уже так делал. Он поймёт, что, раз огонь, значит, это я!
– Что за друг то? – наперебой начали расспрашивать меня, но я уже не отвечал, направляясь к драконьим деревьям так уверено, что дети без лишних слов поспешили отойти и вскоре вынесли из погреба все свои пожитки и, почти не оборачивались, стараясь не останавливаться, убежали прочь.
А вот, как я уйду от дыма и пламени, это, конечно, вопрос...
Что, если Рейн сейчас далеко или тоже в беде и всё же не увидит пожара?
Но детей я защитить смогу. И свою честь, тоже.
Хоть какая-то польза будет от моего глупого побега!
За Марьяну, маму, детей и императора!
Думал я разжечь пламя, ударив друг об друга камни, но то ли быстро это у меня получилось, то ли... искры выскочили из самих моих пальцев, но сухие и хрусткие ажурные ветви занялись весёлым огнём. И начали вспыхивать дерево за деревом! А там и уцелевшие стены домов, и крыши, и заборы, и сараи...
Я не успел убежать, остался окружённый пламенем. Ничего не слыша вокруг из-за рёва опасной стихии. Из-за раздувающего огонь ветра.
И уже решил, что мне конец. Собрался умирать, дурак. Но рядом, откуда ни возьмись, оказалась та самая девочка со странными, красивыми глазами и взяла меня за руку.
И, вот чудо... Дым с пламенем от нас отступили, словно мы укрыты были невидимым защитным куполом.
– Ты ведьма, что ли? – спросил я, глядя на неё заворожено.
Она лишь отрицательно качнула головой и потянула меня за собой, уводя на другую улицу, через которую проходил широкий ручей. Подвела меня к воде. Именно к воде, так как мостик уже обрушился. То ли не выдержав нагрузки от толпы детей, то ли лопнули от подступившего жара канаты, связывающие его доски.
Но когда мы оказались в воде, возникла новая трудность – девочка плавать не умела и всё норовила утащить меня под ледяную воду, цепляясь то за мои руки, то за голову.
В какой-то момент я испугался, что утонем оба под подбадривающие и обеспокоенные возгласы с другой стороны ручья.
И в этот момент нечто рвануло меня вверх, вышибая из лёгких воздух, тряхнуло в воздухе, и перед глазами всё замелькало, перевернулось и слилось от скорости в единое размытое пятно.
И то ли сознание я всё же потерял, то ли всё слишком быстро произошло, но вот Рейн уже опустил нас с Искрой на землю у приюта.
И я, мокрый и замёрзший, лишь сейчас заметив бушующую вокруг бурю, взобрался на крыльцо и постучал в дверь.
Глава 40
Марьяна.
Открыв дверь, я увидела Славку и прежде, чем успела всё осознать, едва не задушила его в объятиях.
– Ма... – моё сердце ёкнуло, но он смог договорить: – Ма-марьяна, задушишь же...
Я отступила от него, опустилась перед ним и принялась ощупывать.
– Ты цел?! Ничего не болит? Ты в порядке? Ты зачем меня так напугал?!
Он всё отводил взгляд, смутившись, а я вновь принялась его обнимать и зацеловывать.
– Ну, Марьяна... – принялся он ворчать, нехотя вырываясь. – Я не один, кстати.
И тут я заметила за порогом... её.
Ту девочку-близняшку, которую видела, будучи в своём мире!
– Это ты... – прошептала, словно боясь её спугнуть. И ничего, что вокруг тем временем поднялся гомон. Дети наперебой расспрашивали обо всём Славку и делились недавно пережитым.
– Детка, – я протянула в её сторону ладонь, – иди сюда, не бойся, тебя никто не обидит.
