Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

Не дожидаясь от меня ответа, он снова прошёл по комнате, торопясь устроить всё так, чтобы остаток вечера нам не пришлось ни о чем беспокоиться, и я едва заметно улыбнулась.

А потом мне стало любопытно.

Несмотря на всё своё спокойствие и добродушие, Габриэль был умным человеком. Он не мог не понимать, откуда я пришла.

Делая мне предложение, он прекрасно помнил, что я продолжаю жить с Кайлом, и не мог не знать, что живём мы не как соседи.

При этом он продолжал ждать от меня ответа и делать всё доступное, чтобы он оказался положительным.

Оскорблённым или опечаленным он при этом не выглядел, хотя, кто, Нечистый подери, не был бы?

Однако доктор Беккет терпеливо ждал, лишь всеми силами помогал нам раскрыть дело.

Не мне, а именно нам.

Если бы в мертвецкую и правда явился Кайл, он сумел бы держаться нейтрально, соблюсти баланс между деловыми и приятельскими отношениями.

В самом деле не воспринимал это как соперничество?

Или был искренне убеждён, что одно другому не помеха?

Теперь Габриэль остановился у окна, чтобы выглянуть наружу и поправить штору.

Он совершенно точно не видел того и тех, кого мог видеть Кайл, но знал о их присутствии. Знал о том, что является для них лакомым куском. И мастерски охранял свои границы.

Хорошая защита служила одной из причин, по которым в его доме было так спокойно. И ставить её он научился не без помощи Кайла.

– Габриэль.

Он, казалось, задумался, глядя в сгустившуюся снаружи темноту, но, стоило мне окликнуть, обернулся.

– Да?

Вот теперь ему стало немного не по себе, но в первую очередь от того, что отвлёкся от меня.

Всё это до безобразия походило на одну из ночей у побережья. Тогда мы проводили время втроём и теряли ему счёт, потому что было непринуждённо и весело. Общие темы, схожие шутки и близкие взгляды находились всегда.

Спрашивать о таких вещах напрямую, вероятно, не следовало, но, помня о прошлом, я могла себе позволить.

– Тебя ничего не смущает?

Ему не нужно было объяснять. Пусть его таланты и были скромнее, чем, скажем, таланты Гаспара, он совершенно точно чувствовал, как мы с Кайлом проводили ночи.

Вопрос был только в том, захочет ли доктор понять.

И каков будет его ответ.

В том, что он скажет правду, сомнений у меня не было.

Габриэль тем временем немного нахмурился, подбирая слова.

Поленья продолжали потрескивать, ветер на улице начал завывать громче.

Точно так же он стенал в тот вечер, когда я догнала Кайла на лестнице, и если сегодня начнётся буря, я в любом случае застряну здесь до утра.

Всё творящееся вокруг и без того начинало напоминать идеальный шторм. Пять лет ходивший по морям, прежде чем пробиться к Совету, Винсент как-то вечером у костра за бутылкой отличного виски рассказывал, как ему едва не пришлось попасть в такой.

– Когда стихия надвигается на тебя со всех четырёх сторон, а море под тобой качается, и кажется, что что-то в нём хочется утащить тебя в бездну, – говорил он.

Дуглас тогда стал единственным, кто хрипло засмеялся и сказал, что Винс со своими байками сам пострашнее иной нечисти.

– Я, возможно, не так умён как Нильсон, но всё же не дурак, Элисон, – Габриэль, наконец, заговорил, негромко и спокойно. – Есть вещи, которые я не могу изменить.

Он смотрел на меня, точно так же проверяя, выдержу ли я этот прямой взгляд.

Я выдержала, потому что это было правдой.

По всей видимости, Габриэль тоже остался этой безмолвной откровенностью доволен. Подумав еще секунду, он двинулся ко мне. Неспешно, оставляя возможность себя остановить.

Я не стала.

В первый год после расставания с Кайлом я не интересовалась мужчинами. Встречались те, кто искал моего внимания. Были и другие, предлагавшие честное удовольствие на одну ночь.

Красивый капитан королевской полиции попался мне на постоялом дворе очередного безымянного города. Я завернула туда поужинать и выпить, сделав очередную грязную и изнурительную работу, за которую крестьяне хорошо заплатили, хотя и добавили к увесистому кошельку немало забавных проклятий в мой адрес.

К тому моменту я уже твёрдо решила ехать в Совет и, заработав достаточно, собиралась выспаться и отправляться прямиком туда.

Он тоже остановился для отдыха по пути из очередного отпуска обратно на службу.

Высокий, прекрасно сложенный, голубоглазый и черноволосый, с тонкими, необыкновенно шедшими ему усами.

Я не дала себе труда запомнить его имя, хотя он так искренне и чувственно стонал моё.

Это не было восхитительно-ярко, не оставило во мне неизгладимого впечатления. Я покинула комнату, пока он спал, чувствуя себя освежившейся и довольной, потому что с самого начала не строила иллюзий, зная, что он не даст мне того накала, который давал Кайл.

В каком-то смысле даже с Гаспаром многим позже было лучше, потому что тот, без изысков и далеко идущих планов, просто отдавал всего себя.

Та ночь с капитаном стала для меня своего рода чертой, за которой всё, что связывало меня с Нильсоном, оставалось позади.

Кровное венчание не предполагало измены.

Для соединённой таким образом пары считалось допустимо по обоюдному согласию пригласить в свою постель кого-то третьего. Подобное не являлось предательством, если никто никого не принуждал и происходящее было интересно обоим. Если это не затрагивало душу и сердце.

Будь я на тот момент всё ещё замужем, последствия в виде болезни или череды неудач не заставили бы себя ждать.

Однако вместо этого у меня началась полоса восхитительного везения. Йонас купился на мой блеф, работа в Совете превзошла все мои ожидания, а жизнь в целом стала спокойнее и удобнее.

Это значило, что супружеская клятва расторгнута, хотя клятва преданности и взаимопомощи осталась в силе. Последнее выяснилось только что, в памятном августе.

И все же…

Всё же.

Обменявшись ударами сегодня, мы обнаружили, что не можем и не хотим ругаться из-за этого. Что не осталось ничего, что мы могли бы выяснять, в чем могли бы не соглашаться.

Никогда и никого я не хотела так, как Кайла.

Всего пары прикосновений и правильного взгляда хватало, чтобы желание превращалось в неодолимую потребность.

Габриэль был приятным человеком и привлекательным мужчиной, но он тоже был… в другой категорий.

Позволила бы я ему держать себя за горло?

Попросила бы об этом?

Опустившись перед диваном, – передо мной, – на колени, Габриэль заглянул мне в лицо.

– Я знаю, что никто никогда не сравнится для тебя с ним. И, по большому счету, мне следовало бы найти в нем миллион недостатков и аккуратно указать тебе на них, чтобы подчеркнуть собственные достоинства. Так поступают соперники, но моя проблема в том, что я не могу считать его соперником в полном смысле. Он слишком много сделал и для меня тоже. Заставил поверить в себя, когда я готов был расписаться в том, что я просто чудак, и начать учиться жить, как живут все люди. При всём желании я не могу претендовать на его место, и надеюсь, ты это понимаешь.

Его глаза были очень близко, и в них снова плескалось море.

То море, в котором полагалось тонуть.

То самое, в котором мне в каком-то смысле тонуть хотелось бы.

«Кто, если не он», – сказала Петти про Йонаса.

Кто, если не Габриэль, – во всех смыслах.

При условии, что я вообще сочту это нужным.

Если нет, ведь прекратить можно будет в любой момент, и он никогда не станет чинить мне препятствий, мстить или пытаться удержать любой ценой, унижаясь и угрожая.

Точно так же, как я не стала бы проделывать всё это с Кайлом.

Габриэль продолжал держать меня своим невозможным взглядом, зная, что я уже поняла всё, что хотела знать, но продолжаю слушать его очень внимательно.

– Я не могу обещать, что всё будет идеально. Или что ты не заскучаешь со мной. Просто потому что я не могу быть тебе равным, и ты привыкла жить иначе. Но я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты чувствовала себя спокойной и довольной каждый момент каждого дня. Этого наверняка мало, но я не собираюсь унижать тебя или себя попыткой вычеркнуть человека, который был и останется для тебя семьёй. В конце концов, ни ему, ни мне ты ничем не обязана, а времени многое подвластно.