Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

Из-под двери кабинета полоска света тоже не пробивалась, а если свечи были зажжены в спальне, от центрального входа я никак не могла это увидеть, потому что окно выходило на другую сторону.

На пустырь, на лес, за которым было кладбище.

Юная леди все-таки входила. Я почти увидела ее тень, искаженное обидой и готовностью заплакать хорошенькое личико.

«Теперь я поняла. Вы действительно два сапога пара. Ты всем причиняешь боль!».

Ступенька снова, как в первый вечер, скрипнула под ногой, – дом как будто предлагал мне не мешкать и не забивать себе голову лишними мыслями.

Напоминал, какая, в сущности, ерунда все то, чего я по тем или иным причинам пыталась избежать все это время.

Фьельден уже дышал предстоящим праздником, и ночи стали темнее и гуще.

Сбросив обувь еще у двери, даже через теплые чулки я чувствовала исходящий от пола жар – дом тоже готовился, превращался одновременно в неприступную крепость и место, в котором можно будет по-настоящему отпраздновать.

Начало Темного Времени, поворот в зиму, первую корочку льда. Долгие месяцы тишины и собранности, нужные для того, чтобы застыть вместе с миром и совсем немного переродиться в Ночь Весенних костров.

Кайл действительно был в спальне. Полностью одетый, он сидел в кресле полубоком к камину и читал принесенные мною из дома Мерцев бумаги.

Должно быть, проверял, ничего ли мы не упустили.

Остановившись на пороге, я неспешно скользнула взглядом по его рукам, по отсветам пламени, пляшущим на левой стороне лица.

Тишина, нарушаемая только треском поленьев, сделалась глухой и плотной, поглотила мысли, чувства и даже звук биения сердца.

Нам всё ещё было нечего сказать друг другу о той ночи пятилетней давности.

Должно быть, уже никогда не будет.

Подняв голову, Кайл посмотрел на меня в ответ, – точно так же бесконечно долго, – а потом отложил папку и встал.

Подойдя ближе, он первым делом захлопнул дверь, дотянувшись до нее через мое плечо. Как будто загоняя в ловушку или подтверждая, что я пришла в нее добровольно.

Или сама себя загнала, – не было уже никакой разницы, ни второго, ни третьего, ни десятого смысла.

Развернув спиной к себе, Кайл подтолкнул меня вперёд, чтобы удобнее стало опереться о тёплое гладкое дерево ладонями, и принялся издевательски-медленно расстегивать платье.

Его дыхание у меня над ухом не сбивалось, он не был зол, но ощущался настоящим воплощением окутавшей город беспросветной и бесконечной тьмы.

Без конца и начала, без шанса оставить позади, забыть и не придавать значения.

Эта сила не держала, дорога прочь оставалась свободна, но была слишком притягательна, чтобы от неё отказаться.

Когда ставшая вдруг такой тяжелой ткань упала к ногам, – кажется, туманную вечность спустя, – я облегченно выдохнула и развернулась. Потянулась к его рубашке, но Кайл перехватил мои руки.

Идеально выверено, в самый правильный момент.

Его взгляд сделался темнее и внимательнее, а я наоборот предпочла опустить ресницы, когда пьяняще-пряная возможность просто подчиниться отозвалась гулким эхом в затылке.

Он решал, насколько мы оба будем раздеты, и торопиться было некуда.

Мою нижнюю рубашку Кайл лишь немного сдвинул с плеча, не касаясь груди, но повторяя костяшками пальцев тот путь, что Габриэль немногим раньше проложил губами.

Разумеется, все чувствовал и видел насквозь, прекрасно понимая, как и почему закончился мой вечер с доктором Беккетом.

Я облизнула губы, мысленно послав к Нечистому мысль о том, в какое уязвимое положение себя ставлю.

Хуже всего было не это, а абсолютное знание о том, что он никогда не ударит по-настоящему. Ни тогда, в деревне. Ни тем более теперь.

Расстегнув пуговицы на его брюках, быть может, быстрее, чем следовало, я едва не споткнулась о собственное платье, когда Кайл потянул меня к кровати.

Можно было и так, не сходя с места, но мы обы были настроены на долгую ночь.

Огонь в камине показался мне слишком ярким, когда я случайно скользнула по нему уже поплывшим взглядом, – а может, и правда стал таким, потому что Кайл действительно изменился. Его руки опять стали холодными, и теперь он, наконец, отпустил себя по-настоящему.

Как будто мы оба вспомнили.

Оказавшись у него на коленях и обретя хотя бы иллюзорную опору, я все-таки поцеловала его первой, смазано и влажно, почти заполошно, и получила такой же ответ.

Ему тоже нетерпелось.

Всего-то и нужно было, – помочь мне приподняться, придержав за спину, и провести губами по моему подбородку. Как будто на удачу.

Опустившись на него, я коротко застонала от стрелой поднявшегося по позвоночнику удовольствия.

Вот теперь было хорошо.

Как если бы что-то в порядке устройства мира встало на место.

Надавив на мои бедра, Кайл потянул ближе, заставил начать двигаться, прежде чем у меня восстановилось дыхание и лицо обожгло, то ли от неизбежного в такой позе смущения, то ли от желания запустить пальцы ему в волосы и сжать до боли, оттягивая голову. Выдохнуть в губы: «Как же я по тебе соскучилась».

Невесть откуда взявшаяся, пришедшая вместе с этим первым удовольствием дрожь не оставила пространства для действий.

Только самые простые движения.

Только удержать равновесие.

Даже будучи уверенной в том, что он удержит.

Я немного отстранилась, оперевшись на его плечо, чтобы стало удобнее, и ему было видно лучше.

За полуопущенными ресницами осталось только смазанное пятно, огненно белое - тени на его рубашке.

Проведя языком по его шее, я задержалась на вене которая так сильно билась под кожей. Скользнула ладонями по его затылку, наслаждаясь ощущением заполненности и особенного, ни с чем несравнимого жара.

Когда он был во мне, это не было похоже ни на что на свете.

Нравилось мне или нет, это не могло сравниться ни с кем другим.

Кайл потянул меня за волосы – не больно, не слишком сильно, но настойчиво требуя, чтобы я перестала изводить нас обоих.

В ответ на это захотелось рассмеяться, но весело не было.

Я начала двигаться, постепенно ускоряясь, лишая возможности нормально дышать и его, и себя, потому что в таком положении можно было самой решить, как надо. Как именно будет чувствоваться острее всего.

Вдруг так страшно оказалось расцепиться.

Почти так же, как полностью утратить контроль.

Кайл сжал мои ребра, провел ладонями ниже, заставляя сбавить темп, и с тихим протестующим стоном я все же послушалась, попыталась немного прийти в себя, облизнув враз пересохшие губы.

Закрыв глаза, в полной темноте, стало легче.

Я чувствовала на щеке его дыхание, – теперь уже горячее, неровное.

Как если бы он точно так же не мог определиться и сдерживался на чистом упрямстве.

Неподходящий был момент, чтобы растягивать удовольствие.

И слишком опасный, чтобы осмелиться прийти в себя слишком быстро.

Перехватив меня удобнее, он задал темп самостоятельно, не позволил приподняться, когда я попыталась это сделать.

Мучительно медленно.

Ослепительно ярко.

Под веками поплыли огненные круги, и я стиснула ставшую влажной ткань его рубашке крепче, потому что оставалось совсем немного.

Он приподнял мой подбородок, когда мне показалось что уже почти.

Одновременно заставил двинуться снова, и я открыла глаза скорее от неожиданности, чтобы сразу же задохнуться.

Слишком близко.

– Смотри на меня.

Прямой приказ, отозвавшийся новой волной дрожи.

С момента нашей встречи летом – в первый раз глаза в глаза.

Я уже не могла, да и не пыталась понять, хотелось ли ему того же, чего и мне столь же сильно – отвернуться, закрыться, впустить в тело, но не в душу.

Продолжая смотреть, Кайл стиснул пальцы так сильно, чтобы на этот раз точно оставить синяки. Вынудил двинуться резче и опуститься на него полностью.

– Не надо, – я выдохнула это раньше, чем успела додумать до конца.