Серебряный шквал (СИ) - Алферов Екатерина

Битва с яо-гуем. Часть 3

Стеклянный потолок пошёл трещинами и… рухнул… Меня словно омыло волной энергии! Я не знал откуда, но на меня изливался поток силы, больше похожий на звёздный свет… И я не упустил ни капли!

Моё израненное тело впитало всё до самой последней искорки! Металлическая ци вспыхнула во мне с новой силой. Не много, но достаточно.

Я выбросил руки вперёд и начал собирать серебро. Я расплёл часть нитей и призвал их к себе. Я как будто слышал чей-то далёкий голос, который говорил, что надо сделать… Как будто вместе со светом на меня снизошло и знание.

Серебряные нити, опутывавшие пространство вокруг нас, начали собираться к центру. Они текли, как живые ручьи, сплетаясь друг с другом, образуя плотную массу перед моими ладонями. Я вливал в них металлическую ци, заставляя серебро уплотняться, принимать форму.

Диск. Я создавал диск.

Металл кристаллизовался в воздухе, формируя идеально круглую тончаюшую пластину размером с ладонь. Поверхность была гладкой и отполированной до зеркального блеска. Серебро впитало остатки моей ци и начало светиться. Не ярко, но достаточно, чтобы отбрасывать свет во все стороны.

Зеркало Лунной Правды.

Название пришло само, как будто из глубин памяти металла. Древняя техника, забытая большинством культиваторов. Зеркало, которое отражает не только свет, но и истину. Которое разрушает иллюзии и показывает подлинную природу вещей.

Я поднял зеркало над головой, направляя его во тьму.

Серебристый свет вспыхнул, как молния. Он разорвал темноту, пронзил тени, залил ущелье холодным сиянием. Я видел, как свет отражается от зеркальной поверхности, множится, рассеивается во все стороны.

И тьма начала отступать.

Тени яо-гуя растворялись одна за другой. Их фигуры дрожали, размывались, теряли чёткость. Иллюзорные копии исчезали, как дым на ветру. Десятки, сотни призрачных форм рассеивались под светом зеркала, не выдерживая прикосновения истины.

Образ отца был последним, кто исчез. Он смотрел на меня с выражением печали, протягивая руку, но его фигура уже становилась прозрачной. Ещё мгновение — и он растворился полностью, оставив после себя только пустоту…

Голоса замолчали. Шёпот погибших наёмников стих. Психическая атака была разрушена.

Но зеркало истребляло не только иллюзии. Оно показывало правду.

Я медленно повернул его, освещая стволы чёрного бамбука вокруг нас. В зеркальной поверхности отражались лес, камни и земля. Но одно отражение было неправильным.

На стволе бамбука, метрах в десяти справа от нас, отражение показывало не просто дерево. Оно показывало тень. Искривлённую и неестественную тень, которая искажала угол падения света. Тень с непропорциональными руками, горбатой спиной и длинным хвостом.

Яо-гуй. Настоящий яо-гуй, пытающийся обойти нас с фланга, скрытый в темноте.

Я развернулся к тому стволу, глядя уже не на зеркало, а прямо. В обычном зрении там было только дерево и тени. Но я знал правду. Он был там. Прятался. Готовился к атаке.

Время действовать.

Я опустил зеркало и выбросил руки вперёд, направляя их к тому стволу бамбука. Последние остатки металлической ци потекли из даньтяня, из ядра в груди, по меридианам в пальцы. Я призывал серебряные нити, которые ещё оставались в воздухе, заставляя их повиноваться моей воле.

Нити метнулись вперёд, как живые змеи.

Они вылетели из моих пальцев десятками тонких серебристых линий. Я направлял их не наугад, а с выверенной точностью, к тому месту, где зеркало показало тень. Нити впивались в ствол бамбука, обвивали его, уходили в землю, создавая трёхмерную сеть.

Клетка. Я плёл клетку из металлических струн. Сначала он загнал нас в клетку из бамбука, теперь — я. В эту игру можно играть вдвоём!

Нити переплетались друг с другом, образуя решётку с ячейками размером с ладонь. Они опутывали пространство вокруг ствола со всех сторон — сверху, снизу, с боков. Каждая нить была заряжена чистой ци металла, каждая горела слабым серебристым светом.

И вдруг пространство взорвалось размазанным движением!

Яо-гуй материализовался из тени с рёвом ярости. Он попытался раствориться обратно в тень, уйти, исчезнуть. Но не смог!

Металлические струны, окружавшие его, горели для него как раскалённые докрасна прутья. Они нарушали его связь с тенью, с элементом тьмы. Серебро рассекало магию, а мой звёздный метал разрушал тьму, не давал ему использовать свои способности.

Яо-гуй метнулся в сторону, пытаясь вырваться из ловушки. Его тело ударилось о нити, и они разрезали его кожу, как бритвы! Чёрная кровь вновь брызнула во все стороны, шипя и дымясь при соприкосновении с металлом.

Он взревел от боли и бросился в другую сторону. Но, ему было не скрыться: мои нити впились в плоть, оставляя глубокие порезы. Куда бы он ни двигался, металлическая сеть резала его, ранила и причиняла невыносимую боль.

Яо-гуй был пойман.

Я стоял, тяжело дыша, держа руки перед собой. Пальцы дрожали от истощения сил, всё тело горело от усталости. Даньтянь был почти пуст, в нём едва теплился свет одной, может двух звёзд. Металлическое ядро в груди было выжато до последней капли. Я вложил в эту ловушку всё, что у меня оставалось.

Но это сработало.

Дети за моей спиной ахнули от изумления. Они видели, как монстр из их кошмаров бился в клетке из света, не в силах вырваться. Видели, как его кровь пропитывает землю. Видели, как он слабеет с каждым движением.

Яо-гуй обернулся ко мне, и в его горящих жёлтых глазах я увидел нечто новое. Не ярость. Не злобу. Не презрение.

Страх.

Впервые за долгие годы, может быть за десятилетия, яо-гуй почувствовал настоящую боль. Почувствовал, что проигрывает. Его логово было осквернено металлом, элементом, который подавляет дерево. Его магия была расколота светом зеркала. Его тело было изранено серебряными нитями.

Он был побеждён. Почти.

— Ты… — прохрипел яо-гуй, и голос его был полон ненависти и агонии. — Кто ты?

— Я Ли Инфэн, и я наёмник, — ответил я, делая шаг вперёд. — Я пришёл забрать детей.

Серебряные нити сжались туже, впиваясь в тело яо-гуя глубже. Он взвыл от боли, извиваясь в клетке, но не мог вырваться. Металл держал его крепко.

Я опустился на одно колено, не в силах больше стоять. Руки дрожали так сильно, что я едва мог их контролировать. Зрение плыло, в ушах звенело. Но я держал концентрацию. Держал нити натянутыми. Держал яо-гуя в ловушке.

Психическая атака была отражена. Иллюзии развеяны. Враг пойман и ранен. И у меня почти не осталось сил для финального удара.

Я начал потихоньку убирать купол, где были дети. Мне нужны были силы, и нужен был металл, который я потратил, чтобы защитить их.

Тигр внутри рычал, требуя крови. Требуя завершить охоту. Но человек понимал, что одно неверное движение, и нити ослабнут. А тогда яо-гуй вырвется. И тогда мы все умрём.

Нужен был финальный удар. Такой, который закончит это раз и навсегда.

Яо-гуй бился в металлической клетке, как пойманный зверь. Каждое движение оставляло новые порезы на его чешуйчатом теле, каждая попытка вырваться заканчивалась болью. Чёрная кровь текла по серебряным нитям. Воздух наполнился запахом гари и скверны.

Я стоял на коленях, едва сдерживаясь, чтобы не потерять сознание. Руки дрожали от истощения, дыхание срывалось. Но я держал концентрацию. Держал нити натянутыми. Ещё немного. Ещё чуть-чуть, и…

Я должен встать и просто прикончить его своими когтями. Это будет честно, это будет правильно. Хищник против хищника.

Яо-гуй замер.

Его горящие жёлтые глаза уставились на меня, и в них промелькнуло нечто, от чего мороз прошёл по коже. Не страх больше. Не ярость. Холодный расчёт.

— Дети, — прошептал я, пытаясь обернуться. — Стойте вместе. Не расходитесь.

Но в тот же миг яо-гуй взревел так, что земля содрогнулась. Это был не крик боли или злобы. Это был боевой клич. Клич того, кто решился на последний, отчаянный удар.