Проклятый Лекарь. Том 7 (СИ) - Молотов Виктор

— Я ем грунт! — прокомментировал Костомар.

По интонации было ясно, что он не впечатлен. Мол, видали мы и покруче экземпляры.

Вольдемар молча изучал конструкт профессиональным взглядом — оценивал боевой потенциал, слабые места, возможные тактики противодействия.

Конструкт сделал шаг к Костомару, оскалился. Изо рта потекла черная слюна.

— В дальнюю комнату, — твердо скомандовал я. — Немедленно.

Конструкт нехотя повиновался, но продолжал рычать и оглядываться. Как злая собака, которую загоняют в вольер.

— Костомар, проводи его. И не провоцируй — он сейчас нестабилен. Может кинуться.

— Я ем грунт, — кивнул скелет и пошел впереди, показывая дорогу.

Его костяные ноги стучали по полу, как кастаньеты. Конструкт поплелся следом, продолжая ворчать.

На полпути обернулся и показал Ростиславу средний палец. Жест был настолько человеческий, настолько осознанный, что все замерли.

— Ах ты! — возмутился призрак. — Да я тебя! Да ты у меня! Я сто лет существую! Меня императоры боялись! А ты, кусок гнилого мяса, смеешь…

— Ростислав, — одернул я. — Не опускайся до его уровня. Он сейчас будто злая собака — лает на всех из страха и дезориентации. Это пройдет.

— Но он же оскорбил меня! Публично! При свидетелях! Требую дуэль!

— Переживешь. Ты же призрак — у тебя нет эмоций. Теоретически.

— Теоретически — нет. Практически — есть! И они задеты!

Спустились в подвал. Большое помещение — метров пятьдесят квадратных, может, больше. Каменные стены, сводчатый потолок, хорошая вентиляция. Пахло сыростью и старым деревом.

Идеально для лаборатории. Или камеры пыток. Но мы же цивилизованные люди, так что будет лаборатория.

Мёртвый тут же оживился, как ребенок в магазине игрушек:

— Превосходно! Просто превосходно! Идеально! Лучше не придумаешь! Вот здесь поставим алхимический стол! Там стеллажи для реактивов! А в том углу секционный стол для работы с материалом! Холодильник для образцов! Центрифугу! Микроскоп!

— Я гляжу, ты еще и в алхимию решил удариться? — усмехнулся я и добавил: — Разносторонний вы человек, Всеволод Кириллович, — вежливо с иронией обратился к нему я.

— Балуюсь немного, — скромно ответил Мёртвый. — Эликсиры, настойки, иногда яды… для научных целей, разумеется! Чисто академический интерес! Никакой практики!

Ага. А шрамы от химических ожогов на руках — тоже академические. И запах мышьяка, который от него идет — для научных целей. Баловался на Северном форте, пока Ярк не видит. Врет и не краснеет.

Впрочем, какая разница. Алхимик в хозяйстве пригодится. Алхимик-некромант — такого история еще не видела.

— Ладно, обустроим здесь твою лабораторию. А пока конструкт пусть тут постоит. Нужно стабилизировать его состояние.

Я начал чертить ритуальный круг. Обычный школьный мел — ничего особенного, главное — намерение и правильные символы. Белые линии ложились на каменный пол четко, ровно.

Пентаграмма в центре — классическая пятиконечная звезда. По периметру — руны Старшего Футарка. В ключевых точках — символы стихий: огонь, вода, земля, воздух, дух.

Мёртвый достал откуда-то блокнот с ручкой, начал яростно записывать:

— Это стандартный круг удержания? Или модифицированный?

— Модифицированный, — пояснил я, не отрываясь от работы. — Добавлены каналы для подпитки энергией — вот эти спирали. И стабилизаторы эмоционального фона — эти треугольники. Конструкт взбесился не просто так — конфликт управляющих импульсов вызвал подобие эмоций. Злость, страх, растерянность. Весь спектр.

— Но это же невозможно! Мертвые не чувствуют! В книгах ясно сказано! — не понимал Мёртвый.

— В книгах много чего сказано. Мертвые — нет, не чувствуют. Но твой конструкт — не совсем мертвый. Ты же использовали мозг целиком? Не удалял отдельные доли?

— Да, от профессора. Гениальный математик, умер от инсульта. Мозг сохранился идеально — я сам консервировал. Специальный раствор — формалин, глицерин, немного ртути для предотвращения разложения.

— Вот в этом и проблема. В мозгу остались нейронные связи, отвечающие за эмоции. Лимбическая система — миндалевидное тело, гиппокамп, гипоталамус. При оживлении они частично активировались. Получился не чистый конструкт, а нечто среднее между зомби и разумной нежитью. Худший из вариантов.

— Фантастика! — Мёртвый строчил, как одержимый. — А можно усилить этот эффект? Создать полностью разумного мертвеца? С памятью, личностью, характером?

Эта его новая привычка сыпать вопросами начинает раздражать. Но с другой стороны — пускай лучше сейчас спрашивает, чем постесняется и потом где-нибудь накосячит.

— Можно. Но не нужно, — закончил последнюю руну. — Разумная нежить опасна. Она может мыслить, планировать, бунтовать. Предавать. Лучше уж бездумный, но послушный слуга. Как Костомар — выполняет приказы и не задает лишних вопросов.

— Я ем грунт! — подтвердил скелет.

Поставил конструкт в центр круга. Тот сопротивлялся, но слабо — энергии оставалось мало.

Активировал руны — они засветились мягким голубым светом. Красиво. Как новогодняя гирлянда. Только вместо Деда Мороза — двухметровый мертвец.

— Теперь он будет медленно насыщаться моей энергией, — объяснил я. — Через сутки станет полностью управляемым. Через двое — стабилизируется эмоциональный фон. Через трое — можно будет начинать обучение базовым командам. Пока пусть отдыхает. Если мертвецы вообще могут отдыхать.

— А что ты можешь еще? — Мёртвый смотрел на меня, как ребенок на фокусника в цирке. — Создавать новых мертвецов? Управлять призраками? Говорить с душами умерших? Вызывать демонов?

— Всё вышеперечисленное, кроме демонов. Демонов не вызываю — слишком хлопотно. Требуют жертв, контрактов, постоянного контроля. Овчинка выделки не стоит. Но сначала ты должен освоить базу. Кстати, что умеешь из полезного? Кроме патологоанатомии и экспериментов с алхимией?

— Ну… — Мёртвый задумался, почесал лысеющую макушку. — Неплохо разбираюсь в анатомии, естественно. Могу сшить разрозненные части в единое целое — хоть человека, хоть химеру. Умею консервировать ткани — от простого формалина до сложных алхимических составов. Разбираюсь в ядах — какой как действует, какие следы оставляет. И… — он замялся, — есть одна идея. Безумная, но теоретически возможная.

— Какая?

— Я могу попробовать вернуть речь твоему скелету. Костомару.

Я рассмеялся. Не смог удержаться:

— Всеволод, это пытались сделать лучшие некроманты Империи. Даже я пробовал — безуспешно. Проблема в том, что у него нет голосовых связок, языка, гортани, мягкого нёба — всего речевого аппарата. Свою единственную фразу он говорит за счет магии.

— Но у него есть резонаторы! — воодушевился Мёртвый. — Череп — отличная резонаторная камера! Грудная клетка — тоже! Если правильно настроить вибрации, создать искусственные голосовые связки из алхимически обработанных сухожилий, добавить усилитель на основе ртути и серебра… Он же как-то произносит «я ем грунт»! Можно это разнообразить!

— И это его максимум, — отрезал я.

— Может, и максимум. Но что ты теряешь? Дай мне попытаться! Если получится — ты признаешь, что я способный ученик. Если нет — он так и продолжит есть грунт!

— Хм, — я задумался. — Заманчиво. Ладно, попробуй. Будет твой личный вызов. Справишься — признаю, что ты не безнадежен как некромант. И научу чему-нибудь интересному. Не справишься — будешь отрабатывать. Уборка, готовка, стирка. Всё хозяйство.

Заодно и Костомару будет работы поменьше.

— Справлюсь! — решительно заявил Мёртвый. — Это теперь дело чести! И науки! И чести науки!

Телефон зазвонил. Опять. Номер не определился.

— Алло?

— Святослав! Наконец-то! — голос главврача Сомова был напряженным, как струна. — Где вы пропадаете? Неделю на работе не появлялись! Неделю!

На самом деле меньше, он преувеличивает.

— Были обстоятельства, — уклончиво ответил я. — Решал проблемы с… неважно. Сложная ситуация.