Но главное — они очень друг друга любили. Даже несмотря на разные характеры и цели они были сплочены и дружны. Они всегда стояли друг за друга!
— Что, забавно наблюдать за мной обычной, да? — спросила Похоть, — Как торгуюсь за фрукты, как выбираем платье матушке на подарок, как сложно учить арифметику.
— Я удивлён.
— Да… — её улыбка медленно спадала, — Раньше было всё иначе…
Мы ходили по древнему городу, наблюдая совсем иной век. Многих людей Люксурия помнила, отчего их лица были отчётливыми. Торговку фруктами — милую старушку. Помнила озабоченного старикашку, каждый раз вешающего тонны комплиментов сёстрам. Учителя грамоты. И я всё это видел!
Они жили очень хорошо, с приёмной мамой, сводными сёстрами, в теплоте и с достатком, на который учились и счастливо жили. Будучи сиротами, живущими в борделе, Люксурия и Каритас были действительно счастливы!
Пока при разных обстоятельствах, в разное время, неведома друг для друга… не полюбили одного человека.
— Сейчас это так смешно вспоминать, — с печалью хмыкнула Похоть, шагающая по зелёному саду вместе со мной, — Мы его обсуждали, давали советы и радовались за успехи, даже не догадываясь, что это один и тот же мужчина. Может… — понизила она тон, — Может, так и правда было суждено. Нашей судьбой были… страдания?
В этом саду они впервые встретились. Случайно. Они оба решили прогуляться и отдохнуть от учёбы, Люксурия уронила пергамент с письменами, и этот человек помог его собрать. И это воспоминание столь отчётливо, что всё, вплоть до каждой мелкой тени, было невероятно чётким.
Всё, кроме лица этого человека. И во все следующие разы я так же не мог его рассмотреть — каждый раз ракурс этого не позволял.
Асмодея чётко понимала каждый день, каждую встречу, но совершенно не помнила его лица.
— Почему я не вижу его лица? — нахмурился я.
Я снова на неё поворачиваюсь и вижу обычную, глубоко раненую в душе женщину, которая просто опускала глаза, глядя куда угодно, но не на причину раскола двух сестёр.
— Твой мозг… пытается его забыть, — вздохнул я, — Вырезает травмирующее воспоминание.
— … — она не отвечает.
Я выдыхаю и возвращаюсь обратно к прогулке по саду, шагая вслед за парочкой из влюблённой красавицы и принца.
Должен сказать, что я не видел ВСЕЙ её жизни. Сюда я попал, наверное, из-за Гнева, и потому видел я только причины этого гнева — то есть всё, что связано с ссорой сестёр. Просто началось это ещё очень задолго, и причины лежат не только в самом парне.
Например, когда владелица борделя рассказывала им историю, молодая Люксурия сказала:
— Ну я всё равно этим вот всем заниматься не буду! — девочка-подросток упёрла руки в бока, — Я полюблю кого-нибудь и покажу всё, чему вы меня тут научили!
— Угу-угу, — закивала Каритас.
— Хорошо, это ваш выбор, — тепло улыбнулась их мачеха.
Старушка с фруктами?
— Люксуричка, тебе уже доверяют кошелёк с деньгами? — спросила она.
— Эй, ну я уже взрослая! — возмутилась пятнадцатилетняя розоволосая девочка, — И умнее Каритас! Считать умею!
— Ещё немного, и заберёт жених… эх… в замке запрёт такое сокровище…
— Пф, пусть мечтает, — фыркнула она, — Нам говорят, что мы можем выбрать кого угодно! Выберу и сильного, и красивого, и уважать меня будет, и вообще… может, за яблоки сторгуемся до медяка?
Поэтому я и вижу все эти незначительные, казалось бы, события — философия Асмодеи формировалась ещё тогда, и она очень важна, чтобы понимать дальнейшее.
Я глянул на текущую, взрослую Люксурию.
Она сама сказала то, что я уже и так понял.
— Я мечтала о любви, — с грустью улыбнулась она, — Читала сказки и мифы, слушала истории. И больше всех, больше Каритас мечтала именно о любви. Она же о ней не задумывалась практически вовсе.
Да…
Девочка, что стала в итоге самой Похотью, воплощением обожания и порочной одержимости — когда-то больше всех хотела искренней и чистой любви.
Наверное, поэтому это её так и сломало?
Тем человеком, что она полюбила, был принц. Сильный, умный, заботливый. Пока многие хотели запереть Люксурию во дворце, он просто хотел, чтобы она была с ним. Конечно, это лишь её воспоминания, но мне кажется, что он правда был хорошим человеком.
Они искали встречи друг с другом и успешно находили. Но из-за того, что он принц и генерал, он не мог быть рядом постоянно.
— Ч-что? Платье? На свидание⁈ — округлила глаза Каритас.
— Да не ори ты так, — покраснела Люксурия, — Ну да… покрасивее чтобы… не могу решиться… долго не виделись и… хочу впечатлить. Вот.
Старшая сестра задрала брови и огляделась, думая, что это шутка девочек с борделя.
Но нет, то была не шутка.
— Что, правда⁈ — наконец поверила она, — Кого-то нашла? Кто? Кто⁈ Рассказывай, ха-ха, рассказывай! — Каритас едва не запрыгала, узнав, что её вредная младшая сестрёнка нашла кому открыть сердце.
Мы с похотью стояли в углу и смотрели на то, как две сестры не скрывают улыбок и обычных, счастливых девчачьих сплетен, обсуждая, как лучше одеться, себя вести и как стоит общаться с мальчиком.
Я видел свидания, видел обсуждения с сестрой. Люксурия не спала с принцем, на удивление их этапы продвигались очень долго, потому что в первую очередь девушка наслаждалась каждым моментом. И тот факт, что её возлюбленный это принимал, лишь больше влюбляло будущую Похоть. Да они поцеловались-то впервые через несколько месяцев! Всё это правда походило на историю из сказок.
Ну и, наверное, этот факт долгих расставаний и привёл к такому исходу.
— Я думала, что его нет из-за дел страны и войн нашей тогда великой империи, — хмыкнула она, — Но пока я скучала и ждала встречи, он развлекал себя… моей сестрой.
Каритас же не была так открыта на тему любви. Она просто не видела в ней ничего особенного! Если Люксурия о любви мечтала, то старшая сестра как-то даже и не придавала ей значения. Для неё любовь — это что-то вроде само собой разумеющегося. Как смерть! Рано или поздно придёт, нечего её искать.
«Любить суждено каждому. Как только я пойму, что готова — просто полюблю от всего сердца», — как-то так она считала.
И этот же принц, будучи на другом конце страны, оказывается, познакомился с будущей Любовью, когда они оба проходили какую-то практику от своей академии.
Ну и… видимо, вкусы сестёр не так уж и отличались.
А вот вкус принца — да.
Теперь мы с Похотью стояли посреди ночи в женском общежитии какой-то там Имперской Академии.
— Ч-что… нет… нет… нет! — дрожащими руками Люксурия читала письмо.
'Прости меня, моё золото. Я не хочу тебя разочаровывать, разбивать тебе сердце.
Я понимаю, что мои мысли заняты другой. Я не смогу тебя полюбить так же, как искренне полюбил её.
Не вини себя, умоляю. Но мне кажется, нам обоим стоит друг друга забыть'.
Письмо такого содержания получила тогда Люксурия.
И снова — все буквы были отчётливы, и я могу прекрасно прочитать его сам, даже не оглядываясь на чувства и мысли девушки, хотя был лишь призраком в воспоминаниях.
Она ревела всю ночь. Буквально. У неё сорвался голос, она едва не теряла сознание! И неспособная справиться с истерикой, она сбежала из академии и направилась домой — в утешения единственного родного ей человека, к своей любимой сестре.
Каритас дома не было. Она пришла лишь под утро.
Я прямо сейчас наблюдаю эту сцену — как Люксурия, покрытая слезами, истощённая, с пустыми глазами, смотрит в окно…
Видя, как её сестру провожает тот самый принц.
— Что ещё я могла тогда подумать? — прошептала текущая Похоть, — Что моя родная сестра, слушая все мои истории, помогая мне покорить моего возлюбленного… просто отводила его всё дальше.
— Ты подумала, что Каритас его увела, — осознал я, — Осознанно.
И это Люксурию и сломало. Не расставание с принцем, нет. Этот вид из окна.
Она успокоилась и встретилась с Каритас на следующий день. Асмодея больше не упоминала своего принца, она даже не намекала, что они больше не видятся.
