Перекресток воронов - Сапковский Анджей

– Пусть все выйдут, слишком тесно стало! Пусть останется лишь кто-то, кто разбирается в лечении!

– Это, наверное, я.

– Прекрасно. Остальных дам попрошу выйти, вам тут делать нечего.

– Пойдемте, девочки, помолимся.

– Хорошо, матушка.

– Ох и покалечили же его… И ведь люди это были, не чудовища.

– Все потому, что этот юный ведьмак вместо того, чтоб с чудовищами биться, все время с людьми связывается. Дело такое, сегодня он их, завтра они его… Да впрочем, неважно.

– Давай руки, дезинфицируем. Это что, спирт? Отлей немного в стаканчик.

– Кровотечения нет…

– Могут быть внутренние, проверим это позже. Ощупай ему голову. Вмятин никаких не ощущаешь? Повезло, голове сильно досталось, но череп вроде бы не треснул. Откуда только эти спазмы?

– Взгляни на его глаза. Зрачки разъехались…

– Лёд! Нужен лёд, много льда… Стой! Нет времени. Дай мне это ведро, я заморожу воду заклятием.

– Я не чувствую пульс! Черт возьми, не чувствую пульс!

– Прислушайся получше. Это ведьмак. Двадцать ударов в минуту норма, десять-пятнадцать под эликсирами.

– Рана на лбу глубокая, надо зашить. Я промою и обезболю, ты зашей. Умеешь?

– Конечно, умею.

– Займемся рукой. Локтевая кость цела. Лучевая сломана, со смещением. Нужно сложить кость обратно. Помоги мне… У тебя хорошо получается. Виден опыт. Уже когда-то делала это?

– Делала, дорогая госпожа магистр, делала. Не раз.

– Что с ним?

– Потерял сознание. От боли.

– Я не успела обезболить… Ну, что сделано, то сделано. Сейчас руку надо зафиксировать. Шины и бинты здесь найдутся?

– Найдутся. Это лазарет. Здесь у нас есть все.

– Пальцы и ладони страшно разбиты, на глазах опухают. Но похоже, не переломаны… Запястья тоже целы… Но перевязать надо. Бинт, пожалуйста.

– Что с его ногой? Откуда такая рана? Это укус?

– Да, но укус железом. Железные зубья с обеих сторон лодыжки. Я уже видела такие травмы. Это был волчий капкан. Большая берцовая кость цела…

– Но малая сломана. И опухоль растет быстро…

– Тело кости сломано. Практически вдребезги… Не знаю, удастся ли избежать ампутации…

– Даже не думай об этом! Используй магию. И вот этот эликсир.

– Что это?

– Не спрашивай, используй.

– Как пожелает госпожа жрица. Теперь постараюсь соединить кость, связать кровеносные сосуды и залечить ткани мышц. Временно не мешай мне, нужно сосредоточиться, это трудное заклинание…

– У тебя кровь пошла из носа…

– Вытри, пожалуйста. Мне надо иметь свободные руки.

– Ну, что можно было сделать, мы сделали. Остальное покажет время. Но у меня хорошие предчувствия. Организм молодой, к тому же ведьмак. А опеку вы ему тут обеспечите высокого класса, я уже убедилась… Потому как хорошо у нас вышло, уважаемая жрица. Хорошо вышло. Давай сюда этот спирт.

– Меня зовут Нэннеке.

– Очень приятно. А я Враи Наттеравн. Целительница.

– Высокого класса целительница, если могу добавить. Воистину мастерица [71].

– У меня была высокого класса ассистентка. Останусь здесь, если позволите, еще на несколько дней. Посмотрим, что будет, когда опухоль спадет.

– Будем только рады. Я так понимаю, ведьмака ты хорошо знаешь?

– Знакома с ним, ну и задолжала ему услугу. И есть возможность этот долг закрыть. Я бы предпочла, чтобы такого не произошло, но что ж поделать. Этого я и боялась. Этот ведьмак притягивает неприятности словно магнитом.

– Ни убавить, ни прибавить.

– Нэннеке?

– Да?

– То, что ты использовала… Тот отвар… Наперстянка, черная бузина, ландыш, еще что-то. Что это было?

– Ведьмачий эликсир. Называется Черная Чайка.

– Вы его изготавливаете? Здесь, в храме?

– А как же. После нашего совместного медицинского приключения я люблю тебя, Враи. Но рецептуры все равно не дам.

Иногда ему казалось, что он мертв. А потом боль возвращала его к жизни.

А потом наступал завтрашний день и все начиналось снова.

Глава двадцатая

В воздухе пахло снегом. Ведьмак глубоко выдохнул, втянул в себя воздух. Ощущение было – как от удара ножом в легкое.

Все еще мороз, подумал он. Март, снега тают, но все еще мороз.

Он закутался в толстый плащ, единственную мужскую одежду, которая нашлась в храме. Неизвестного происхождения плащ удалось отыскать в каком-то из уголков подвала. Он был в плачевном состоянии; выглядел так, будто несколько лет им укрывали уголь на телегах, а потом еще несколько лет выстилали собачью конуру. Но отчистить его удалось, подошел он неплохо, и неплохо же защищал от холода.

Из его собственной одежды не уцелело практически ничего. Почти все, в том числе и его прекрасную куртку с серебряными шипами, и кожаные наголенники, пришлось разрезать ножницами – тогда, в сентябре прошлого года, когда он в паршивом состоянии попал на операционный стол в храме. Потребовалось некоторое время, пока жрицы смогли собрать ему какие-никакие одежду и обувь, закупившись ими в городке. Кое-кто из женщин умел шить, так что удалось подогнать и то, что не подошло. Времени на это было навалом. Ведьмак смог встать с постели лишь в середине декабря. А потом потянулись долгие недели долечивания и возвращения в форму.

Из того сентября, как и из последующих недель, некоторых вещей он помнить не хотел, мечтал стереть их из памяти. Боль, унизительная неподвижность в шинах, лубках и повязках, не позволяющая ему самостоятельно выполнять простейшие действия. Начиная от самых обычных, из-за чего кормили его с ложечки, а поили через трубку – и заканчивая менее обычными, но еще более унизительными, когда Нэннеке или другая жрица брала его за член, чтобы правильно вставить его в стеклянную утку с горлышком. Ему не хотелось помнить пробуждений с губами, сухими как картон, языком как сосновый колышек, слюной как застывающий столярный клей. Не хотелось помнить агонии переворотов со спины на живот для лечения пролежней.

Позже он часто выходил на улицу, и не только ради возвращающих в форму тренировок. Он не хотел и не мог без отвращения смотреть на постель, в которой провел тринадцать недель, самых поганых недель своей жизни.

Тающий иней капал с веток.

Когда он подошел к конюшне, Плотва, как обычно, приветствовала его громким всхрапом. Геральт похлопал кобылу по шее, по ходящим под кожей мышцам. Кобыла вернулась к нему через неделю после того случая, перед самым осенним равноденствием. Троица бандитов хоть и увела лошадь вместе со всем скарбом Геральта, но через неделю гнедая кобылка вдруг объявилась перед калиткой храма, без седла и иной упряжи, зато с оборванным поводом. Ведьмак, на тот момент прикованный к больничной койке, узнал об этом гораздо позже, когда Плотва уже стояла в храмовой конюшне и питалась храмовым овсом. Какой была история кобылки, что ей пришлось пройти, каким чудом она вновь попала к калитке – узнать было невозможно.

Радость от возвращения Плотвы сильно смягчила досаду Геральта от потери мечей и медальона, равно как и сбруи со вьюками, а в тех в первую очередь его ведьмачьих эликсиров. Жрицы, впрочем, пообещали восстановить в своей лаборатории все содержимое шкатулки, все до единого эликсиры. Трудились над этим целый месяц, но, как они заверили, работа закончилась успехом. У Геральта не было причин им не верить.