Чужак. Черный титул (СИ) - Нормаер Константин

Тяжело вздохнув, старик приоткрыл глаза. Его мутный взгляд заскользил по нашим лицам. Нахмурившись, он внезапно улыбнулся. Морганте взял руку священника и тихо прошептал:

— Кардинал Фиески, что с вами произошло?

Старик пошамкал беззубым ртом, набрал в грудь побольше воздуха и голосом наполненным хрипами сказал:

— Мы прибыли в город, чтобы тайно провести голосование. Анклав прибыл, но нас предали. Было совершенно нападение. Многие кардиналы были убиты. Мы оборонялись, сколько хватило сил. В отчаянье мы попытались совершить побег, но были преданны повторно. Оказалось, что город до сих пор в руках Первой ведьмы. Наши грехи не дали нам возможности сопротивляться её силе. Арадия заточила нас внутрь каменных чудищ — семнадцать святых отцов. Остальных принесла в жертву, когда получала Черный титул…

Кардинал продолжал говорить, а карлик слушал, искренне кивая. Он понимал, что перебивать старика нельзя, он на последнем издыхании. И если его прервать, кардинал замолчит и, к сожалению, навсегда.

Рассказав все, что знает, кардинал закрыл глаза.

— Это конец, теперь мы не в силах что-либо изменить, — сказал Морганте.

Я не знал, что на это ответить. А вот кардинала кажется, знал чуточку больше нашего. Его тощая рука потянулась к шее. Из-под одежды показалась веревка и весящий на ней старый, медный ключ. Сжав его в кулаке, кардинал протянул его монаху.

— Городское хранилище в Пьяцца Маджоре. Нижний этаж, дверь под номером LXXVII — полка третья слева. Арадия послал нас забрать её мощи.

— Останки ведьмы⁈ — всполошился карлик.

— Именно так. Долгие годы её дух пребывал в теле великого инквизитора Торквемады. Но тело, не упокоенное должным образом, продолжало держать её якорем на этом свете. Городской совет так и не осмелился произвести захоронения на болотах. Ведьма потребовала забрать её останки. Но голод оказался сильнее любых наказов, — старик закашлялся, и кровь что сочилась из раны, вспенилась, но силы закончить разговор у него еще были. — Мы ослушались приказа и напали на вас. Какая странная ирония. Или все-таки Божий промысел. Не знаю, но верю, что все это не зря.

Кардинал глубоко вздохнул, его грудь увеличилась, замер — и отошел в мир иной. Морганте прочитал молитву. Посмотрел на меня, а потом на ключ, что держал в руке.

— Можно называть это удачей, — сказал я. — Но свой шанс мы упустить не можем.

— Вступить в бой с обладательницей Черного титула — не уверен, что мы сдюжим.

— Ты боишься? — удивился я.

— Я просто рассуждаю, — спокойно ответил Морганте. — Без помощи нам с ней не справиться.

Чтобы забрать небольшой металлический ящик, обвитый ржавыми цепями и с нацарапанной надписью maledetta[1], у нас не заняло много времени. Морганте долго не решался взять его в руки, но я ускорил процесс. Подхватил ящик под мышку — и мы направились в сторону южных ворот.

Огонь стремительно пожирал древний город этрусков. Дым поглощал квартал за кварталом, наполняя полумрак страшным треском — ломались балки, обваливалась черепичная крыша. Но башня все еще стояла, возвышаясь над всем людскими бедами. Я заметил, что она слегка накренилась, продолжая сопротивляться адскому пламени.

Ворота оказались закрыты, и нам пришлось подниматься на городские стены. Темное марево тянулось на юг, теряясь в дремучих лесах. Морганте уставился на высокий холм, где виднелась разрушенная церковная башня Сан-Джусто-Нуово — одна из трех граней защитного щита, что охранял Вольтерру от внешнего воздействия. Рядом на извилистой дороге стояла одинокая повозка. А рядом — виднелся женский силуэт. Ведьма замерла в ожидании своих верных помощников.

В небе возникли несколько крылатых очертаний — это были не птицы. Что-то гораздо больше.

— Смотри, горгульи, — сказал карлик, указав на размазанные точки в небе. Я кивнул. Фигуры медленно закружили в воздухе, спустившись к повозке.

Мы молча наблюдали за происходящим, а потом тишину нарушил оглушающий крик. Нечеловеческий вопль отчаянья. Морганте поежился и быстро произнес:

— Теперь она знает, что её кости попа в чужие руки.

— И что нам делать? — поинтересовался я у карлика.

— Искать защиты за церковными стенами.

— Думаешь, это нас спасет?

— Речь не идет о спасении. Я не предлагаю нам вечно прятаться от зла. Нам нужно будет решить этот вопрос раз и навсегда. Мы примем решающий бой. Но сделаем на своей территории.

— Думаю, это разумное решение, — ответил я. — Но ты уверен, что она пойдет следом.

— Уверен. Без собственных останков, титул, дарованный её самой тьмой, весит не больше пустого слова.

Я усмехнулся:

— Довольно неосмотрительно с её стороны. Почему она не позаботилась о столь ценном грузе сама?

— Запрет, — спокойно объяснил Морганте. — Ты не обратил внимания на серебряные клепки на земле и черные душистые мешочки в углах хранилища?

— А еще мелкие грязные крупицы под ногами, — ответил я.

— Соль.

— Я так и подумал.

— А каменным тварям вход разрешен?

— По всей видимости, пока не произошла полная трансформация душ кардиналов, они могли забрать ящик с останками, — объяснил карлик.

Этот ответ меня вполне удовлетворил. Интересовало меня сейчас лишь одно:

— Куда мы теперь? Где примем бой с Первой ведьмой Вольтерры?

— Нас ждет город, очищенный от еретиков, — ответил Морганте. И не дожидаясь новых вопросов, пояснил: — Мы отправляется в Венецию.

[1] ( итл) проклятая

Глава 24

Глава 24. Торг

Со стражами возле городских стен Рима проблем не возникло. Все документы были в порядке и лишних вопросов не задавали, чтобы не задерживать огромный караван, что неспешно тянулся к Латинским воротам. Кане дождался пока повозка остановится возле уютной гостиницы, вышел, низко поклонился, и не распрямлялся до тех пор, пока ему на плечи не легла почти невесомая рука пассажира, которого он сопровождал до столицы.

Люцифер… Люцифер… дарящий людям свет… заставляющий прозревать слепых и терять зрение тем, кто способен видеть…

Голос в голове верного слуги инквизитора Вероны звучал без остановки. Сначала Кане пытался ему противиться. Мысленно пел песни, непрестанно думал о хозяине, повторял заученные молитвы. Но ничего не помогало. Голос немного стихал, а затем становился громче, заполняя собой все пространство. И вскоре Кане смирился. Как смиряются юные послушники, принимая постриг. Как смиряются робкие красавицы, идя под венец за состоятельного синьора, чей возраст считался, по меньшей мере, преклонным.

Скромный скарб — несколько дорожных сумок пронесли в небольшую комнату. Пес расплатился со служкой и стал робко ждать распоряжений нового хозяина.

— Ты когда-нибудь задумывался о свободе? — поинтересовался фонарщик, когда они остались вдвоем.

Кане нахмурился. Пожал плечами. Он не знал другой жизни, кроме той, что он провел в услужении церкви и непосредственно инквизитору Вероне.

— Неужели ты не хочешь освободиться от цепей вечного рабства? — задал следующий вопрос Люцифер.

Кане хотел промолчать и в этот раз. Но слова вырвались сами собой:

— Зачем она мне?

— Чтобы жить. Жизнь — это великий дар богов.

— Или проклятие? — уточнил пес.

— Проклятием её делаете вы — люди! — ответил Люцифер. — Вам был дарован Эдем. А вы предпочли пустоту и страдания. Разве возможно обвинять в этом кого-то другого?

— Я ничего не просил и требовал, — зло огрызнулся Кане.

— В тебе течет кровь твоих предков.

В дверь постучали. Кане получил от посыльного письмо, поблагодарил слугу и протянул фонарщику послание. Тот коротко ознакомился с текстом. Их ждали на прием к вечеру, шести часам. Белоснежный лист вспыхнул пламенем и быстро превратился в пепел. Отряхнув руки, Люцифер посмотрел на испачканные ладони

— Я считал, что быть свободными для людей главное, Как же сильно я заблуждался.

— И что ты намерен предпринять теперь? — спросил Кане и сам испугался собственной дерзости.