Скандальный развод или Как раздраконить свекровь (СИ) - Эванс Эми

О дальнейшей судьбе самой леди Кэтрин и Ингрид Торн Дамьен не упомянул. А я не спрашивала, не желая испортить этот особенный день. Потом. У меня еще будет возможность его обо всем спросить и все узнать.

Но наместник драконьего предела решил поступить иначе. И мы стояли на площади перед ратушей, заполненной людьми, и чего-то ждали.

Окинув взглядом пространство вокруг, поняла, что здесь собрались не просто любопытные горожане, но и высшие чины драконьего предела. Те, кто остались.

А когда драконы, облаченные в форму местной стражи, вывели вперед двух женщин, я судорожно вздохнула и прижалась спиной к мужу.

Леди Кэтрин и Ингрид Торн выглядели совсем не так, как в нашу последнюю встречу. Сейчас они казались бледными, испуганными. А та уверенность, что присутствовала в каждом взгляде и в каждом жесте дракониц, исчезла без следа.

— Дамьен, что происходит? — обернувшись к мужу, тихонько шепнула я.

Он не ответил. Лишь прижал меня к себе крепче. А взгляд его черных глаз, тяжелый, мрачный, был направлен на мать.

У Ингрид Торн, похоже, сдали нервы. И, поймав взгляд моего дракона, она упала перед ним на колени и разрыдалась, моля о прощении.

Но Дамьен лишь мазнул по ней безразличным взглядом и вновь повернулся к матери.

Она, несмотря на свое бедственное положение, гордо вскинула подбородок и прожгла меня ненавистным взглядом.

Мне даже показалось, что, если бы не драконы, стоящие по обе стороны от нее, свекровь кинулась бы на меня в ту же секунду.

— Извиняйся, — обронил Дамьен. — Вы обе. Извиняйтесь.

Леди Кэтрин не торопилась выполнять приказ. А Ингрид Торн зашлась в очередной порции рыданий, продолжая молить о прощении.

— Не передо мной, — оборвал ее дракон. — Перед Эвелин. Унижали вы ее прилюдно. Значит, и извиняться будете прилюдно. И советую сильно постараться, потому что от вашей искренности зависит, какое наказание вы понесете.

Леди Торн уже отчаянно рыдала. И вместо слов у нее вырывались лишь хриплые вздохи.

А свекровь… Она впилась в меня презрительным взглядом, опаляя своей ненавистью, и выплюнула:

— Я не унижусь, извиняясь перед какой-то человеческой подстилкой. Я твоя мать! И тебе стоит помнить, кому ты обязан своим появлением на свет.

Я всем телом почувствовала ярость, исходящую от дракона. И ощутила, как окаменело его тело.

— Дамьен, не надо, — прошептала так тихо, чтобы услышал только он.

И переместила его ладонь с моей талии на живот, напоминая, что теперь у нас есть вещи поважнее. Что у нас есть дети, и нам стоит сосредоточиться на них. Постараться стать родителями куда более лучшими, чем леди Кэтрин.

От нее мой жест не укрылся. Она буквально впилась своим цепким, немигающим взглядом в мой живот.

А после скривилась презрительно и процедила:

— Так вот, на что ты все променял? Ты мог бы стать владыкой драконьего предела. А взамен этого выбрал выродков от человеческой подстилки?

Ее хлесткие слова были для меня как пощечина. Я уже привыкла к оскорблениям в свой адрес. Но называть такими ужасными словами моих детей…

Я не стала останавливать Дамьена, отдавшего приказ. И не испытывала никакой жалости к свекрови, которую стражники силой заставили встать на колени.

Мне было достаточно одной лишь ее фразы, чтобы понять, что она ни о чем не жалеет. И если бы она знала о моей беременности, то это ничего бы не изменило. А, вероятно, убить меня они бы попытались гораздо раньше.

— Что ж, ты сделала свой выбор, мама, — произнес сухим тоном дракон. — Свой выбор сделал и я. Больше можешь не надеяться на то, что нести ответ за свои поступки ты будешь передо мной. Я отдам тебя Рагнару Третьему, которого ты так презираешь. И наказание для вас обеих будет выбирать он.

Ненависть и презрение на лице леди Кэтрин сменились страхом. Кровь отхлынула от ее лица. И в ужасе свекровь прошептала:

— Нет, Дамьен. Нет. Я… Я извинюсь. Я сделаю все, что ты скажешь.

Похоже, она до сих пор не верила в то, что ее ждет суровое наказание. Надеялась, что сын сжалится над ней. Пожалеет и примет ее сторону, как делал это всегда.

— Поздно, мама. Нужно было думать раньше, — обронил он, прежде чем подхватить меня на руки и понести с площади прочь, не обращая внимания на толпу, застывшую перед нами.

И я поняла. Поняла, что это была не только попытка восстановить справедливость и услышать слова раскаяния от леди Кэтрин и ее подопечной. Это было еще и предупреждение всем остальным.

Если наместник драконьего предела не сжалился даже над матерью, то и остальным ждать от него жалости и милосердия не стоит.

И меня… Меня это не пугало. Я лишь крепче прижалась к мужу, обвивая руками его шею. И думала о том, как же сильно я его люблю.

Правда, когда мы с Дамьеном вернулись в особняк и остались наедине, я не могла не поинтересоваться:

— Ты не пожалеешь о принятом решении? Она все же твоя мать. Семья.

— Она мне не семья, Эви, — твердо ответил он. — Моя семья — это ты и наши дети. И другая семья мне не нужна. Не после всего, что она сделала.

И этого ответа мне оказалось достаточно. Я просто не желала, чтобы Дамьен испытывал муки совести всю оставшуюся жизнь.

И лично мне леди Кэтрин не было жаль. Не после всего, через что она заставила меня пройти. Из-за нее я могла потерять своих детей. И настоящее чудо, что этого так и не случилось.

Вспомнив о своих малышах, я вновь накрыла ладонью живот. Теперь мне хотелось постоянно к нему прикасаться, чтобы чувствовать их, быть к ним ближе.

Стоило подумать о них, как губы растянулись в непроизвольной улыбке. И сейчас мое настроение уже ничего не омрачало. Все остальное становилось просто неважным.

Все, кроме одного…

Вскочив с коленей Дамьена, я отправилась осматривать свои вещи, которые слуги уже разложили в нашей спальне. И, найдя там нужную баночку с мазью, сжала ее в ладони, возвращаясь к мужу.

Права была старушка. Большому и грозному дракону незачем пугать малышей.

Эпилог

Я стояла, прислонившись плечом к дверному косяку, и, нежно поглаживая округлившийся живот, рассматривала Дамьена.

Он как раз был повернут ко мне левой стороной. И мой взгляд, скользивший по его лицу, по шее и части груди, видневшейся из-под ворота расстегнутой рубашки, подмечал, что от ожогов не осталось и следа.

Я так залюбовалась своим драконом, что совершенно перестала замечать происходящее вокруг. И потому вздрогнула одновременно с Дамьеном, когда маленькая ручонка, зарывшаяся в его волосы, требовательно дернула, заставляя дракона наклониться к ее обладательнице.

— Папа, — надула обиженно свои губки Дамия, — а меня обнять?!

Едва Дамьен успел обхватить своей рукой маленькое тельце дочери и прижать его к своему боку, как тут же его потянули за волосы с другой стороны.

— А меня? А меня?! — возмутился Эван.

Малышам было уже три года. И росли они у нас крайне требовательными и ревнивыми дракончиками. Нянь отказывались подпускать к себе и близко. И успокаивались лишь тогда, когда рядом оказывались мы с Дамьеном.

Даже сказки нам приходилось им читать по очереди. И дети ревностно следили за тем, чтобы график соблюдался. И если вчера перед сном сказку им читала я, то сегодня настал черед Дамьена.

И наших малышей ни капельки не волновало, что мама с папой куда-то там спешат.

Муж постарался извернуться на детской, узкой кровати так, что прижимать к себе одновременно и обоих малышей, и держать в руке книгу. А после продолжил читать, явно наслаждаясь тем, как два маленьких дракончика обвивают его руками и ногами.

Эван хмурился, вслушиваясь в слова отца. И в этот момент он был еще больше похож на Дамьена, хотя и походил на него как две капли воды.

Дамия же опустила голову на родительское плечо и все чаще зевала. А ее черные глазки медленно моргали, намекая, что дочь скоро уснет. Она всегда засыпала первой.

Большие, пронзительные черные глаза нашей малышки были единственным, что ей досталось от Дамьена. Вернее, черные глаза и водная магия.