Глашатай бога войны (СИ) - Харитонов Дмитрий

— Мысленную речь слышит только тот, с кем он говорит в данный момент, — ответил бард. — И это гораздо удобнее, чем говорить вслух. Попробуй.

Ицкоатль присел на корточки, чтобы не возвышаться над маленьким собеседником, заглянул в большие круглые глаза призрачного котёнка.

"И тебе здравствовать, странный дух, — подумал он. — Тебе не будет в тягость служить нам с Халларом курьером?"

"В тягость ли тебе думать? — в мысленной речи Элека послышались нотки веселья. — Не в тягость".

Но дух добавил уже вслух, чтобы слышали его оба человека:

— Но я буду требовать крови за свои услуги. Ты обещал, Халлар, что будешь давать её мне. От твоего друга я хочу её тоже. Мы можем обсудить, как часто вы будете отдавать мне свою кровь.

— Ещё никто не смог упрекнуть меня в том, что я не держу обещаний, — отозвался бард. — Обещал, значит выполню. Говори, сколько ты хочешь и как часто?

— А чужая кровь тебе подойдёт? — спросил Ицкоатль, для которого кровавые жертвоприношения были естественной частью жизни. — Или она свяжет тебя с каждым, чью кровь ты примешь?

Дух насторожил полупрозрачные уши.

— Если человек будет мёртв, никакой связи с ним не будет, — ответил он, подумав. — Халлар упоминал, что вы оба воины. Вы часто сражаетесь… Да, чужая кровь подойдёт, но тогда я хочу всю кровь тех, кого вы будете убивать.

— Кроме той, которую я буду приносить в жертву моим богам, — тут же возразил Ицкоатль. — Им тоже нужна кровь.

— Кто такие боги? — удивился Элек.

Ицкоатль вздохнул. Трудно жить в мире, который не знает богов… Даже для духов они — что-то за пределами понимания. Он уселся на пол, скрестив ноги, и начал издалека:

— Представьте себе дерево. Чтобы оно выросло, нужно семечко. Из него прорастает корень и поднимается ствол с ветвями, листьями, цветами и плодами. Мироздание можно сравнить с деревом, но выросло оно из семечка — мира, который создали боги. Пусть это будут очень большие и сильные духи, которым под силу создать мир и всё, что в нём существует. Боги отдали свою кровь, чтобы мир и люди в нём могли существовать, и теперь я должен возвращать им долг кровью, чтобы могли существовать боги. Если они перестанут получать мои жертвоприношения, дерево засохнет и погибнет.

— Но если мира не станет — что будет со мной? — прозвучал вопрос.

— Тебя тоже не станет. И нас, — ответил Ицкоатль.

Дух задумался. Потом выразительно передёрнул шкуркой на спине.

— Мне не нравится такое представлять себе. Тем более не понравится такое пережить. Мне по душе жизнь. Отдавай своим богам часть крови, которую они должны получать. Но остальное я возьму себе!

— По-моему, вы спорите не о том, — примирительно проговорил Халлар. — Ицкоатль, тебе нужны живые, так? Элек, тебе нужны те, кого можно убить. Вы вполне можете их поделить перед битвой.

Этот вариант вполне устроил жадного духа.

— Вот и договорились, — поднялся с кровати бард. — Надо идти. Элек, прячься в татуировку, не будем пугать твоим видом людей. Братишка, если что — обращайся к Кончару. Я с ним договорился. А я вернусь через две недели.

Ицкоатль тоже встал — быстрым, гибким движением. Крепко обнял побратима.

— Я буду тебя ждать, — негромко сказал он.

Память Саркана подсказывала, что в этом мире у людей принято желать при прощании, чтобы близкие берегли себя, но для воина мешикатль это было странное пожелание другому воину.

— Возвращайся с победой.

— Да я же не воевать иду, — рассмеялся Халлар. — Я иду за тем твоим камнем. А почему именно сейчас — завтра прибудет королевский дознаватель. А мне встреча с его свитой совсем не нужна. И кстати, что-то мне подсказывает, что с твоего парня снимут все обвинения.

— Если барон Балас вообще станет о них упоминать, — Ицкоатль улыбнулся.

— Тогда ему очень повезло, если он решил отказаться от своей идеи, — серьёзно отозвался бард. Потом надел свой вещмешок. Повесил на плечо гитару. Подпрыгнул несколько раз, чтобы убедиться, что ничего не звенит. — По записям Гильдии, на редкость въедливый дознаватель. И работает за совесть, а не за зарплату.

— Но ты опасаешься не его самого, а только его свиты, — заметил Обсидиановый Змей. — Он тебя не знает?

— Встречались, — нехотя протянул Халлар. — Знает. Сложно не узнать человека, который лежал перед тобой на дыбе и его по твоему приказу пытали. Правда с тех пор кое-что поменялось, и у нас с ним договорённость. Он меня не знает, а я его не замечаю. И всё потому, что он работает за совесть. Ладно, не самое приятное воспоминание, а чтобы рассказать, потребуется не один кувшин эля.

— Когда ты вернёшься, и если тебе захочется рассказать, я выслушаю, — пообещал Ицкоатль. — Тебя проводить до ворот города?

— Не надо, расстанемся здесь, — ответил бард. — У нас говорят "дальние проводы — лишние слёзы". Да и у тебя, наверное, дел много.

Ицкоатль не стал настаивать. У него действительно были дела на рынке и в библиотеке, но не настолько срочные, чтобы он не мог отложить их ради лишних минут, проведённых с побратимом. Однако если тот против…

Попрощавшись, Обсидиановый Змей первым покинул таверну. Ему нужно было найти деревенских торговцев овощами и зерном, чтобы расспросить о культурах и урожайности.

Тяжело отказываться от своей привычки к одиночной жизни, пусть даже теперь ты никогда не будешь один — у тебя есть брат и дух, который к тебе, в общем-то, привязан такими узами, которые человек порвать не в силах. Именно поэтому бард предпочёл расстаться в таверне, и сейчас быстрым шагом шёл к воротам. Ему предстояло прошагать в быстром темпе часа три, прежде чем он пересечётся с днёвкой обоза в Агостон.

Крестьяне не сразу поняли, чего желает странный господин с вышитой дубинкой барона на камзоле. Ицкоатлю пришлось несколько раз повторить на разные лады свой вопрос: есть ли среди того, что они выращивают, то, что может дать два урожая за сезон? Удивление их было совершенно неподдельным, но они добросовестно принялись объяснять господину из замка, что два урожая — это совершенно невозможно.

— Посеять-то можно, есть ранние растения, — втолковывал ему старик с окладистой бородой, в которой запутался стебелёк щавеля. — Но вызреть не успеет. Вот сейчас почитай осень начинается, скоро дожди зарядят, холодно станет, зацвести успеют растения, а вызреть — нет. Под снег уйдут, погибнут.

Ицкоатль был озадачен. У себя на родине он привык к нескольким урожаям за год. А здесь, получается, только один можно было взять? Это требовало серьёзного пересмотра его планов. Что проку собирать большое войско, если ты не сможешь его прокормить?

Но он внимательно рассмотрел всё, что продавали селяне, расспросил о каждом растении и запомнил всё, что ему сказали. Ценного там было немало.

Поблагодарив старика и его соседей по рынку, Обсидиановый Змей отправился прямиком в замковую библиотеку. И на этот раз его интересовали не карты и отношения с соседями. Он искал труды по ведению хозяйства и выращиванию продовольствия. Привычных ему растений тут почти не было, если не считать тыквы и бобов. Нужно было как следует подумать над тем, что будут выращивать и есть его люди.

Библиотека не слишком ему помогла, но кое-что полезное Ицкоатль всё-таки нашёл. Записи старых баронов, отца и деда Андриса. Они делали заметки по годам — какая была погода, что уродилось, на что был неурожай. Дед к тому же был новатором, закупал в порту Агостона семена заморских растений и сеял их, чтобы посмотреть, что из этого получится. В большинстве своём не получалось ничего — растения погибали из-за неподходящего климата. Но некоторые прижились, и среди набросков Ицкоатль с волнением увидел семена фасоли.

Опасаясь не услышать ответа, он окликнул духа.

"Элек?"

Дух возник рядом, словно сгустившись из воздуха.

"Что ты хотел?"

Ицкоатль ткнул в корявый рисунок на пожелтевшей бумаге.

"Будете в Агостоне — попроси побратима поискать такие семена. Это фасоль. Она очень мне нужна. Мешочка в пару пригоршней на первое время хватит".