Немного выждав, поднимается на ноги господин Митклош. Он застегивает пиджак, поправляет очки.
— Истинная лорда Саршара ждет ребенка. Наследника, — его голос звучит убедительно, каждое слово взвешено. — Кроме того, что боги не благословили союз, и леди Саршар грозит возможное проклятие, права ее будущих детей также могут быть попраны. Законные дети не смогут соперничать с драконами, рожденными от истинной.
Слова господина Митклоша — как мед для ушей Моны. Она ехидно улыбается и смотрит на меня так, словно считает полной идиоткой. Змее трудно понять, как так я отказываюсь от красавца-адмирала по собственной воле.
Стряпчий делает драматическую паузу, обводит зал взглядом и добавляет:
— Я хочу повторить за святым отцом: этот союз должен быть расторгнут, ибо не принесет добра ни одной из сторон.
Натан вскидывает подбородок и снова молчит. Его глаза встречаются с моими на мгновение. В них читается... что? Боль? Решимость?
— Что вы скажете, лорд Саршар? — судья поворачивается к нему, сцепив пальцы. — Возможно, у вас есть доводы в пользу сохранения брака?
Зал замирает в ожидании.
52.
Секунды ожидания тянутся, натягивая нервы до предела. Если у Натана припрятан в рукаве козырь, я должна что-то предпринять. Живот начнет расти, и у меня нет времени на долгие и выматывающие судебные битвы.
Стараюсь прочитать ответ на его лице. Оно кажется окаменевшим, и я вглядываюсь в глаза мужа, пытаясь найти хоть какую-то зацепку.
Говорят, глаза — зеркало души, но что представляет собой душа дракона?
Мы скрещиваем взгляды, как клинки, и я инстинктивно, словно в попытке защититься, вздергиваю подбородок.
Натан давит. Он полон мрачной решимости и готовности... отпустить или продолжить сражаться? У него есть рычаги, чтобы ударить по нашей защите. Достаточно предъявить молитвенник.
Да, мы отобьемся. Что ни говори, но меня действительно пытались убить в доме мужа из-за того, что у него другая истинная. Я имею право на развод и компенсацию. Вот только в этом случае суд недопустимо затянется.
Я надеюсь разглядеть эмоции мужа...
Ох, это так глупо. Он не любил Лиз. А меня не любит тем более.
Ему плевать. Адмирал Саршар хочет Шарлен — и только.
Натан тяжело поднимается с места, и я невольно отмечаю разворот его плеч. Даже в огромной зале суда дракон смотрится внушительно. Скрип кожаного кресла нарушает тишину.
— Господин Митклош, — быстро проговариваю я. — Мне надо поговорить с Натаном отдельно.
— Конечно, — стряпчий поднимается, поправляя очки. — Ваша честь, леди Саршар желала бы переговорить с мужем, прежде чем он огласит свое решение.
Натан стоит все с тем же нечитаемым лицом. Затем он молча отходит в сторону, и я встаю из-за стола. Мои шаги гулко звучат по мрамору, пока я приближаюсь к нему под жадными взглядами толпы. Вспыхивают артефакты репортеров — яркие вспышки слепят глаза.
— Ты предоставишь судье молитвенник? — спрашиваю я тихо, чтобы никто не услышал.
Он кивает, но смотрит тяжело и все так же непонятно. Челюсть сжата, губы сомкнуты в жесткую линию.
— Натан, молитвенник докажет только то, что меня пытались устранить. При том ты сам сказал: раз боги не вмешались, значит, одобрили. Думаю, всю ситуацию можно толковать как угодно. Я все равно уйду, даже если понадобятся месяцы прений и богословских споров.
— Мона не истинная, — тихо говорит он, наклоняясь ближе.
— И я не истинная, — твердо отвечаю, встречая его взгляд. — Метки нет. Кольцо не светится. Учти, я дам бой и буду биться до последнего.
Натан зло хмыкает и не отвечает. Кажется, дракон оскорбился.
— Моя метка гадость, да? — он щурится, пытливо вглядываясь в лицо, и я невольно сжимаюсь в страхе, что он узнает мою тайну.
— Скорее, недоразумение, — срывается с языка и меня чуть не прижимает к полу драконьим гневом.
При этом муж не двигается и давит одной лишь энергией, от которой реально страшно. Чувствую, как помимо воли вздымается грудь, а он молча возвращается на место.
Я присоединяюсь к господину Митклошу, сердце колотится как бешеное.
— Я согласен, — голос Натана разносится по залу. — Гнев богов страшен. Подвергать риску леди Саршар я не хочу. Поэтому принимаю решение дать жене свободу.
Он размеренно роняет слова — они звучат весомо, камнями падают в тишину зала. Я испытываю облегчение, но и грусть. Малыш остается без отца. Впрочем, гарантии, что Натан не продолжит контроль — нет. Даже после развода он имеет на это право.
Чертовы дургарские обычаи! Страна варваров!
— Вы согласны отдать приданое, а именно графство Шарлен, вашей супруге, лорд Саршар? — спрашивает господин Митклош.
Я замечаю некоторое напряжение в его голосе, но внешне стряпчий совершенно спокоен. Чуть склонился, выражая уважение хозяину этих земель.
Натан приподнимает бровь и переводит взгляд на меня. Мне мерещится, или на его лице отражается сомнение? Он будто обдумывает решение, прежде чем огласить его публично. Пальцы постукивают по подлокотнику.
— Я бы предпочел оставить Шарлен во владении нашего рода, — наконец выдает он.
В зале раздается ликующий гул, люди болеют за своего лорда.
— Заберите у леди Саршар артефакт, определяющий магию, — обращается судья к секретарю.
Одетый в черный строгий костюм рыжеволосый мужчина подходит ко мне. Я передаю теплый от моих ладоней артефакт господину Митклошу, а тот, в свою очередь, отдает его секретарю.
Стараюсь не смотреть больше на мрачного как туча Натана и бросаю взгляд на Мари. Она едва заметно кивает — императрица обещала, что процесс пройдет без нарушений.
Про себя отмечаю, что жрец тем не менее дал весьма удобные для меня показания. Значит, императрица твердо решила развести меня с Натаном.
Впрочем, он сам не пытается удержать меня. Отпустил с легкостью. И это… прекрасно.
Артефакт подносят судье, а затем он вызывает эксперта. Седовласый пожилой господин в темно-синем костюме помещает цилиндрик в массивную каменную шкатулку — этакий измерительный прибор — и долго проверяет показатели. На поверхности прибора мигают руны, переливаясь разными цветами.
— Принесите присягу и огласите ваши наблюдения, господин Штиф, — просит судья.
Боже, если Натан подкупил эксперта, я пропала. Вся наша линия защиты строится на моем магическом праве.
Время замедляется, и я ощущаю себя закутанной в вату. Только сердце стучит. Тук, тук, тук. Звук кажется оглушительным в наступившей тишине.
Эксперт приносит присягу, поднимая руку над древним фолиантом, и первые же его слова заставляют меня радостно встрепенуться:
— У леди Саршар максимальный уровень магии. Можно сказать, она сильна также, как и ее предки, графы Карены.
Отец вытягивает шею и наблюдать за его удивлением очень забавно. Кажется, папаша понял, что где-то просчитался и выгоднее было оставить одаренную дочку в семье, а не отдавать ее черт-те кому в собственность.
Эх, они еще о Пчелке не знают. Не ценят дочерей, глупцы.
— Более того, — продолжает эксперт, и в зале воцаряется абсолютная тишина, — показатели дара указывают, что магия леди Саршар на пике. Леди инициирована и может самостоятельно управлять Шарленом как легитимный правитель.
При этих словах лицо Моны искажается. Кривится очень резко и уродливо. Она чуть не подскакивает на месте, но Натан лениво поднимает руку. Вздрагивает светом его массивный перстень, чувственные губы кривит досада.
— Это не значит, что я отдам жене Шарлен, — произносит он, и его голос звучит холодно.
И тут снова вступает господин Митклош:
— Но вы нанесли леди Саршар ущерб, — он поднимается на ноги. — Неизвестно, как скажется на ней неудовольствие богов. Черные лепестки могли плохо повлиять на ее здоровье. А если было вмешательство третьих сил... — он намекает на преступление Ала, что нам тоже на руку. Мы подготовились к обеим линиям защиты.
Стряпчий быстро берет со стола лежащую перед ним толстую книгу в кожаном переплете и демонстрирует ее судье и залу.
