Дом стоял в стороне от Гризрога, и в этом была его главная ценность.
Я сразу сказала, что не хочу никого пускать. Ни целителей, ни слуг, ни поворов. Никого. Только мы.
Аданат не возразил. Он просто кивнул и начал помогать мне убирать этот особняк.
Мы вместе отмывали кухню, складывали вещи, открывали запылённые окна. Он таскал тяжёлое, я разбирала постельное бельё и перемывала посуду. Это было странно, необычно… почти уютно. Только мы. Только дом, который мы приводили в порядок.
Аделии ещё не ходила самостоятельно, только с нашей помощью — держась за пальцы, за ткань моей юбки, за край его штанины. Иногда она хватала нас обоих руками и пыталась идти — заливисто хохоча. В такие моменты я чувствовала, как сердце пульсирует от нежности.
Мы не делили обязанности. Мы менялись. Я мыла посуду, пока Аделия была у Аданата, а тот был рядом со мной. Он мыл полы и уже я держала дочку, и мы тоже были рядом с ним. И так мы чередовали все дела.
Вечером Аданат закрывал окно в гостиной, зажигал камин, пока мы с малышкой ждали его на тёплом ворсистом ковре в окружении подушек. Мы разговаривали с моим генералом, знакомились заново. С ним оказывается даже молчать было уютно и тепло.
Аделия всегда была между нами. Мой свет и его якорь. Его смысл и моя нежность. Она вытягивалась на наших коленях, хватала нас за волосы, пыталась совать пальцы в рот. И когда она засыпала — я ощущала, как Аданат замирает, прижимая её к груди, будто боится дышать, чтобы не спугнуть этот момент.
Он смотрел на нас так… будто не верил, что мы настоящие.
Я чувствовала его эмоции через нашу связь. Его дракон осторожно приближался — будто ждал разрешения. Он боялся напугать меня, но я видела, как ему хотелось касаться, быть рядом, дышать тем же воздухом. Это было непривычно — чувствовать в нём такую мягкость.
Я могла просто коснуться его плеча, положить ладонь на грудь, притянуть за пальцы. Иногда он касался моей шеи, моей спины. Мы не говорили об этом. Нам это было не нужно. Нам просто было хорошо рядом.
Ночами мы лежали рядом. Он держал мою руку в своей. Я клала ладонь на его грудь и слышала, как стучит сердце. Ровно. Сильно. Надёжно. Я впервые за долгое время не боялась.
Мы не говорили о войне. Ни слова.
По вечерам я готовила ужин или тёплое молоко с медом. Аделия возилась на ковре с подушками и игрушками, которые Аданат сам притащил из дальнего чулана. Он садился рядом, читал вслух донесения, а малышке это нравилось. Она слушала его, не понимая ничего, но замирая от его голоса.
Иногда я ловила себя на том, что просто смотрю. Смотрю на них. И не могу насытиться этим зрелищем.
Но вечно эта идиллия не могла продолжаться. Мы не могли прятаться от всех, хоть и хотелось. Дни шли — и готовился прорыв.
Аделия уже спала. Тихонько посапывала, уткнувшись в мягкую подушку, и прижав к себе игрушку, которую я смастерила для неё из тряпичных лоскутков. Её дыхание было ровным, спокойным.
Я только прикрыла дверь в её комнату, как он уже ждал меня внизу. Стоял у кухонного окна, опершись ладонями о подоконник, задумчиво глядя в тёмный сад.
— Пойдём, — тихо сказал он и поймал меня в объятия.
Я молча кивнула, почувствовав, как внутри сжимается что-то тревожное.
Он отвёл меня к камину, где ещё теплились угли. Усадил на плед у очага, сел рядом. И только тогда заговорил:
— Завтра... я должен выехать на границу.
Я повернулась к нему:
— Как же быстро идёт время…
— Прорыв... он будет через несколько дней.
Он провёл ладонью по лицу.
— Завтра сюда прилетят мои бойцы. Они будут охранять тебя и Аделию ценой собственной жизни. Ты проверишь их. Я прикажу уничтожать любого, кто приблизится к особняку.
— Я тоже много думала. И я не отпущу тебя одного. Я вижу Хаос. И я могу с ним бороться. Я буду твоими глазами.
— Это опасно, — нахмурился он.
— Всё в этом мире опасно. Но я не брошу тебя. Мы найдём няню для Аделии. Ты выставишь охрану с тем же приказом — уничтожать любого, кто появится здесь. Одержимые не пройдут.
Он прижал меня к себе. Молча. Долго.
— Я не хочу, чтобы ты снова рисковала, — прошептал он.
— А я не хочу снова терять тебя, — ответила я, уткнувшись в его грудь. — Тем более если прорыв не удастся закрыть, от мира и так ничего не останется. А я хочу, чтобы наша дочь жила в мире.
Он обнял крепче. Его пальцы зарылись в мои волосы. Ласково. Осторожно.
— У тебя есть дар. Я это знаю. Но в тот раз, когда ты исчезла, я умер. Мне невыносимо снова потерять...
— Все будет хорошо.
Я отстранилась, посмотрела ему в глаза.
— Это наша война. Война за наш мир. Я сильная, Аданат. И если я должна встать рядом с тобой — я встану.
Он кивнул.
— Но если вдруг со мной что-то случится, ты немедленно вернёшься к Аделии и скроешься. Обещай. Наследный принц поможет вам.
— Хорошо, — проговорила я.
А потом он склонился ко мне осторожно, будто боялся спугнуть. Его ладонь коснулась моей щеки. Пальцы прошлись по скуле, а потом мягко скользнули к шее.
Я затаила дыхание, сердце сбилось с ритма. Он смотрел в глаза, долго, пристально — как будто хотел запомнить каждую черту моего лица, каждую тень эмоции. И только потом, неспешно, коснулся губами моих губ.
Поцелуй был тихим. Теплым. Полным того, что невозможно было сказать вслух. Это не был жадный, страстный порыв — в нём было обещание. Остаться. Вернуться. Жить.
Я положила ладонь на его грудь, чувствуя, как ровно и мощно бьётся его сердце. Он не торопил, не требовал. Просто был рядом. Дышал со мной в унисон.
И когда он отстранился, наши лбы остались прижаты друг к другу.
Глава 55
Мы стояли на холме.
По округе раздавался низкий, нарастающий гул. Он будто просачивался сквозь землю, пробирался под кожу и отзывался в груди тяжестью. Внизу, в овраге, чернела рассечённая ткань реальности. Прорыв. Рана в мире. Из неё сочилась живая тьма — черная материя колыхалась, словно море, дрожа и вспениваясь на гребнях невидимых волн.
Там собиралась армия чужого мира.
Наша же армия уже выстроилась вдоль периметра этой бездны. Как кольцо, как последний заслон. Наши воины ощетинилась клинками и копьями, зачарованными щитами и магией. Все были готовы к смертельной битве.
Все легионы Империи были собраны здесь. Все, кто ещё мог держать оружие. Последний бастион.
Земля дрожала. Пульсировала. Черное море тьмы шевелилось, будто внутри него било сердце — больное, неестественное, чёрное. Оно дышало. Оно ждало.
И мы ждали тоже.
Ветер развевал белоснежные волосы генерала Имперской армии Аданата Верестрийского, тот был затянут в черную кожу, его клинки были за спиной, сверкая ледяным блеском под тусклым светом неба. Я стояла рядом — плечом к плечу. Мы оба были напряжены, молчаливы, как натянутая тетива перед выстрелом. С другой стороны Его высочество Каэлар Арвениус уже приготовил меч.
Магический фон мира надрывался.
Хаоситы думали застать нас врасплох. Только это у них не вышло. Мы ждали их через два дня, но они решили напасть раньше.
Только они не учли, что я оказалась более чувствительной к магии. Ночью я разбудила Аданата, а он поднял по тревоге своё войско — хотя ни один из драконов даже не почувствовал изменения в магическом фоне. Но армия доверяла своему генералу. А он — мне. Той, кто хранила их жизни, пересылая вести о нападениях и прорывах.
И вот мы были готовы.
Я зажгла чёрный огонь на ладонях. Мой генерал медленно вытащил два своих клинка.
Разлом в земле раскрылся, как гнойная рана, из которой вылился хаос. И рванули обезображенные твари и Одержимые люди. Они бежали во все стороны, но натыкались на ряды нашей армии, откатывались назад, снова падали в бездну, а на их место вырывались новые.
А ведь среди них должен быть он. Аргалион. тОт кто возомнил себя самими богом.
