Феодал (СИ) - Рэд Илья

— Конечно, захочу.

— Вот тут надо поаккуратней, — убрав графин в сторону, подметил Абросимов. — Такую аферу ты не провернёшь один. Всё отберут. Подчистую. А если не закопают на заднем дворе, ещë спасибо скажешь.

— Поэтому я и пришëл к тебе. Помоги договориться с вашими, — я показал большим пальцем на потолок. — Ну и чтоб не обидели, я много не попрошу.

— Хм-хм, — граф положил подбородок на скрещенные пальцы, — и на сколько же ты рассчитываешь?

— Процентов двадцать? — закинул я удочку, и дворянин рассмеялся. — Ну ладно, десять. Десять много, да вы чего? Я ж всю работу, считай, сделаю. Хорошо, пять…

— Не дадут тебе пять.

— Один. Один процент — это вообще ни о чём.

— Четверть процента, не больше.

— Грабёж средь бела дня, — протянул я разочарованно.

— Давай посчитаем, — загибая пальцы, возразил граф. — Навскидку минимальный оборот стяженя в месяц составит двадцать миллионов, если брать только разведчиков. Из них твоя доля пятьдесят тысяч — ты считаешь это мало?

— А, ну если так…

— Пойми, тебе даже это с трудом одобрят, но я похлопочу. Разведчикам кровь из носа нужны лекарства — несподручно с целителями летать. Мы готовы и в три раза больше отдавать, но столько товара просто нет.

— Хорошо, тогда я хочу ещё сверху миллион.

— Миллион? — поднял бровь Абросимов. — Ты там книжек приключенческих начитался? Мы здесь не в коммерсантов на диком западе играемся. Речь о безопасности экономики империи!

Я объяснил ему суть дела, мол, это не моя прихоть, и, вообще, я затеял всю эту махинацию, только чтобы без препон запустить судебный процесс по присвоению наследства.

— … А потом он ещё забраковал мне синий ярлык. Великий посадник и слушать не захотел про какие-то там хронолиты. Парочка жалоб и я стою перед ним как дурак. Что старался, что нет — без разницы, меня цинично выкинули за борт. Без понятия, что теперь делать.

— Погоди, Великий посадник отказал тебе в ярлыке? — не поверил своим ушам граф.

— Да, я же говорю, батюшка везде обложил. Я и рад тебе помочь с экспедицией, но теперь только через три месяца после переаттестации…

Лицо разведчика накрыла тень, глаза превратились в холодные чëрные бусины. Он встал из-за стола, играя желваками.

— Посиди пока здесь.

Сказать, что Юрий был рассержен — не сказать ничего. Абросимов рвал и метал. На уши подняли весь корпус. Тут же в Ростов передали депешу, и через час тамошние разведчики привезли напуганного посадника, который оказался не таким уж великим, а всего лишь обгадившимся жалким человечком.

Его продажная чиновничья порода сразу почуяла неладное. Я стоял за дверью кабинета и слушал, как громыхает голос графа Абросимова и как в ответ ему раздаются отрывчатые скулящие фразы.

Я глянул на настенные часы. Время ещё было. Когда дверь открылась, посадник зашуганно посмотрел в мою сторону, резко подошёл и впихнул в руки синий ярлык.

— Одобрено, — пустил он петуха и рваным шагом направился к выходу.

Из открытой двери мне помахали зайти. Я спрыгнул с подоконника и под улыбающийся взгляд графа потряс ярлыком.

— Да ты круче Мерлина. Такого волшебства натворил, ха-ха.

— Деньги все свои получишь, но если не сдюжишь, оплатишь каждый час врат, понял меня? — я был склонен верить, что это сказано более чем серьёзно.

— Без вопросов, Юр, ещё и тебе приплачу.

— Приплатит он, тоже мне мильëнщик. Ладно, катись, у меня тут работы непочатый край.

Мы пожали друг другу руки, и я был таков. С запиской от графа я мигом пристроил Потапа в круглосуточный портал. Как договаривались, того встретил Чжэн, и звериный толмач остался в доме один на один с пароголовым, пока не добьётся результата. Это могло занять как один день, так и всю неделю, но я верил в нашего лысого уникума. Даже больше, чем он сам в себя.

— Это какой-то абсурд, я уже перестал понимать происходящее, — пробурчал мне Новиков напоследок и уныло побрёл к закованному в цепи карлику.

Ростовское графство, поместье барона Рындина.

— Аркадий Терентьевич, вы же не так давно на голубом глазу уверяли меня, что падишах Кара-Аслан выкупит все наши семена шишек, что за дела? Я занял у раввина тридцать тысяч, почему до сих пор проволочки, где мои деньги?

Черноярский-старший имел отчаянный растрëпанный вид, то и дело хватался за сердце, морщился, злился и ходил взад-вперёд по роскошной веранде своего торгового партнёра Рындина.

— Денис Юрьевич, я и сам терплю убытки, ничего не поделать, — грустно подытожил барон, попыхивая трубкой. — Сегодня потерял, завтра нашёл — это всего лишь жизненный цикл, подъём и падение… — философски подытожил он.

— Какое, к чёрту, падение? Ты, собака, верни мои деньги!

— Полегче или забыл у кого ты? — угрожающе нагнулся вперёд Рындин. — Ты расстроен, мон шер, я это учитываю, но не надо делать драмы. Затея прогорела — падишах убил моего человека и всё забрал себе, это торговые издержки. Я не обещал тебе стопроцентного успеха, я сказал «есть шанс заработать», а это разные вещи, — он снова погрузил мундштук в рот и замолчал.

Черноярский плюхнулся рядом в кресле и обречëнно потёр глаза.

— Что делать?

— Продай дом в Ростове, — пожал плечами Рындин. — Если хочешь, куплю его быстро и по старой дружбе.

— Знаю я твоё «по старой дружбе» — половину цены дашь, ты ж за рубль удавишься, чтоб я ещё раз… — Черноярский скрипнул креслом и как заговорщик потянулся вперёд. — Мой ублюдок подал иск на наследство. Я занял ещё денег.

— Много?

— Лучше не спрашивай. Оценщик, видимо, решил, что я персидский шах, но куда деться, когда такое творится? Теперь нельзя ничего продавать, сказали до конца разбирательства терпеть, а проценты по кредитам капают.

— Иногда люди исчезают по необъяснимым причинам, — вздохнул Рындин.

Черноярский забарабанил пальцами по подлокотнику, на виске заиграла венка. Просидев так в тишине минуту, он продолжил, сделав вид, что не расслышал намёка.

— Посаднику тоже на лапу дай, всем дай… А нету у меня наличности. Всё в земле, в домах, в крестьянах — не себя же ограничивать? Как семье в глаза смотреть?

Рындин зазвонил в колокольчик, и явился дворецкий, с готовностью нагнувшись к хозяину. Барон прошептал ему несколько слов на ухо, и тот ушëл, чтобы вскоре явиться с бумажником.

— Вот, здесь пять тысяч, всё что могу…

— Аркадий Терентьевич, голубчик, дай хотя бы десять, а? Не скупись, мне ещё адвокатов кормить…

— Тут я бессилен, — разведя руками, сожалеюще ответил Рындин.

Черноярский встал со сжатыми кулаками.

— Вот ты где у меня, — показал он на горло. — Говорила жена не связываться с тобой.

— Что ж ты её не послушал? — поднял бровь худощавый мужчина.

Его лицо при закате дня казалось каким-то зловеще-бледным. Из-под тонкой пергаментной кожи проступали голубоватые прожилки сосудов, а глубоко посаженные глаза выглядели несоразмерно большими на иссушённом лице. Они смотрели на мир цепко, почти по-кошачьи, верно подмечая все изменения в настроении собеседника.

Черноярский хотел уйти с гордо поднятой головой и даже сделал полуоборот, но в какой-то момент одумался и нехарактерным для себя ловким движением схватил со стола пять тысяч, поблагодарил и откланялся, весь пылая со стыда и злости за свою слабость.

Дело в том, что Рындин уже не в первый раз одалживал ему внушительные суммы. Семья Черноярских несколько лет как не кормилась с Межмирья, а жить по-старому на широкую ногу продолжала.

Имение и даже некоторые земли давно были заложены. Собственность перетекала в негласное владение Аркадия Терентьевича. Тихой сапой тот подъедал древний воинский род, снискавший в прошлом великую славу. Черноярский понимал, куда всё катится, но собраться с духом и сопротивляться не мог или не хотел. Он гнал мысль, что давно живёт не в своём доме, и что в любой момент его с позором могут вышвырнуть на улицу.

В имении его ждала любимая жёнушка, ребёночек, хозяйство — там он был царём и за то, чтобы им оставаться, готов выполнять любые прихоти Рындина. Родным ничего не говорил. Они не знали.