Тьма и Свет - Пол Томпсон

— Удовлетворительно? — спросил дракон со своего насеста.

Китиара пожала плечами и побрела обратно к кораблю. Гномы последовали за ней по двое и по трое, поскольку им наскучило наблюдать, как могучие миконы переворачивают красную землю. Вскоре остался только Стурм. Он наблюдал, пока все бреши в стене не были заполнены. Рыхлая земля осыпалась с верхушки стены, погребая под собой ближайших древесных людей, пока только их зазубренные верхушки не показались из алой почвы.

Глава 22. ХРАНИТЕЛЬ НОВЫХ ЖИЗНЕЙ

Кузнечный огонь продемонстрировал еще одну способность Купеликса. Из собранных камней они соорудили грубый очаг. Китиара, раздетая до рубашки и с закатанными штанинами, стояла рядом, обливаясь потом, пока укладывали последний камень.

— Итак, — сказала она, — у кого есть кремень?

Заика протянул Манёвру  руку. Манёвр уставился на раскрытую ладонь.

— Давай, давай, дай мне кремень, — сказал Заика.

— У меня нет кремня, — ответил его коллега.

— Я отдал его тебе, когда ты уходил в поход.

— Нет, ты этого не делал. Возможно, ты отдал его кому-то другому. — Быстрый опрос остальных гномов не выявил ни одного кремня.

— Это нелепо! Кто разводил огонь, пока мы были одни? — спросила Китиара.

Слесарь робко поднял руку.

— Румпель, — сказал он.

Заика схватился за голову.

— У него было огниво!

— Думаю, да, — сказал Манёвр, глядя на свои пыльные, стоптанные ботинки.

— Не волнуйтесь, маленькие друзья, — раздался голос сверху. В удивительной тишине Купеликс спустился по шахте и опустился на ближайший выступ. — Огонь — это то, что у нас, драконов, получается лучше всего.

Китиара и гномы укрылись в дальнем углу обелиска, предварительно из предосторожности оттащив в сторону и «Повелителя Облаков». Купеликс вытянул свою длинную чешуйчатую шею и вдохнул так резко, что воздух со свистом ворвался в его ноздри. Гномы прижались к стене. Купеликс провел когтистыми лапами по своим бронзовым щекам, взад и вперед выбрасывая каскады искр. Затем Купеликс с силой выдохнул сквозь фонтан искр. Его дыхание загорелось с тупым звуком «ух» и потекло вниз по растопке. Из очага повалил густой дым, за ним последовал более легкий белый дым, а затем пламя. Выдохнув, Купеликс прекратил разжигать огонь, его огромная выпуклая грудь почти вывернулась от выдоха. Дым клубился в тихом воздухе, поднимаясь к скрытым высотам башни.

— Пошли, — сказал Заика.

С радостными возгласами гномы поспешили к своим инструментам. Они разложили весь металлический лом, который им удалось отбить у орды Рапальдо, — медные гвозди для дерева и железные скобы, бронзовые цепи и жестяные ведра. Все это уходило с молотка, чтобы быть переделанным в детали двигателя. Внутри обелиска раздавался звук плавления стали и железа. Отблески огня отбрасывали на мраморные стены искаженные, чудовищные очертания. Чудовищами были гномы, трудившиеся у костра.

Китиара проскользнула мимо суетящихся маленьких человечков и вышла на улицу. Прохладный воздух обдал ее, как всплеск свежей воды. Через стену высотой с голову, которую возвели Миконы, она могла видеть холодные звезды. Небо пересекали слабые полоски тумана, подсвеченные далеким источником света. Она медленно обошла массивное основание обелиска и увидела Стурма, который смотрел на бело-голубое великолепие Кринна.

— Довольно симпатичный, — сказала она, останавливаясь у него за спиной.

— Да, это так, — уклончиво ответил он.

— Я все думаю, вернемся ли мы когда-нибудь туда.

— Обязательно вернемся. Я чувствую это здесь — Стурм постучал себя по груди. — И это подтверждается моими видениями. Кажется, они показывают будущее.

Китиара выдавила из себя слегка кривую улыбку.

— Ты случайно не видел меня на Кринне, когда просматривал «будущее», не так ли? Я тоже хотела бы знать, что смогу вернуться.

Стурм попытался вызвать в памяти образ Кит. Все, что он получил за свои усилия, — это острую боль в груди. Он кашлянул и сказал:

— Я беспокоюсь, Кит. Правильно ли мы поступили, связавшись с этим драконом? Боги и герои древности были мудры — они знали, что люди и драконы не могут сосуществовать. Вот почему звери были убиты или изгнаны.

Забыв о холоде, Китиара уперлась ногой в возвышающийся слой красной почвы.

— Ты удивляешь меня, — сказала она. — Ты, образованный и терпимый к большинству существ, пропагандируешь ненависть ко всем драконам, даже к тем, у кого хорошее происхождение, как у Купеликса.

— Я не призываю к ненависти. Я просто не доверяю ему. Он чего-то хочет от нас.

— Должен ли он помогать нам просто так?

Стурм нервно подергал себя за кончики усов.

— Ты просто не понимаешь, Кит. Любой, у кого есть сила, будь то дракон, гоблин, гном или человек, не откажется от этой силы только для того, чтобы помочь другим. В этом и заключается зло власти, и любой, у кого она есть, запятнан ею.

— Ты ошибаешься! — горячо возразила она. — Ошибаешься! Жестокий человек остается жестоким, независимо от его положения в обществе, но многие драконы, владеющие магией, были приверженцами добра. Именно сердце и душа являются средоточием добра или зла. Власть — это нечто другое. Обладать властью — значит жить. Потерять ее — значит существовать как нечто меньшее, чем ты есть на самом деле.

Он выслушал этот короткий обмен мнениями в немом изумлении. Где же Кит, которую он когда-то знал, веселая, страстная женщина, которая могла смеяться над опасностью? Кит, которая держалась с гордостью королевы, даже когда у нее в кармане было всего несколько медяков?

— Где она? — спросил он вслух. Китиара спросила его, что он имел в виду. — Кит, которую я знал в Утехе. Хорошая спутница. Друг.

В ее глазах вспыхнули обида и гнев.

— Она с тобой.

Он чувствовал исходящий от нее гнев, как жар от очага. Она повернулась и исчезла за углом обелиска.

Гномы выковали из железа и меди массивный рычажный переключатель, а из остального металлолома сделали огромные муфты, которые можно было надевать на перерезанные кабели в «Повелителе облаков» и закрывать большими железными крюками. Эта работа заняла большую часть ночи, и когда она была закончена, Погодник вызвал кратковременный ливень внутри обелиска, чтобы погасить огонь и развеять завесу дыма, которая висела над всем. Купеликс наблюдал за всем этим со своего насеста, ни о чем, не спрашивая и почти не двигаясь в течение девяти с половиной часов. После этого уставшие гномы поднялись по трапу на борт корабля, чтобы отдохнуть, оставив Купеликса любоваться их работой.

Стурм тоже разглядывал металлические изделия, лениво поглощая свой ужин из сушеных растений и холодных бобов. Купеликс дразнил его волшебным образом приготовленными жареными поросячьими ножками и кувшинами сладких сливок, но Стурм упорно игнорировал предложенные угощения.

— Ты упрямый малый, — сказал дракон, пока Стурм продолжал жевать свою скудную еду.

— От принципов нельзя отказываться всякий раз, когда они становятся неудобными, — ответил он.

— Принципами не наполнишь пустой желудок.

— И магия не лечит пустые сердца.

— Очень хорошо! — воскликнул Купеликс. — Давайте обменяемся пословицами, которые противоречат друг другу, это достойное развлечение.

— Как-нибудь в другой раз. У меня нет настроения играть, — вздохнул Стурм.

— Ах, я вижу в этом прекрасное лицо госпожи Китиары, — сказал дракон с озорными нотками в голосе. — Ты тоскуешь по ней, мой мальчик? Замолвить за тебя словечко?

— Нет! — Рявкнул Стурм. — Иногда ты действительно бываешь очень раздражающим.

— Поскольку мне почти три тысячелетия не с кем было поговорить, я признаю, что мой этикет крайне неразвит. — И все же, — сказал Купеликс, — у вас есть возможность сообщить мне об этом. Я был бы вежлив и воспитан, как рыцарь. Ты научишь меня?

Стурм подавил зевок.

— Рыцаря делают не манеры или благородство, которым учат у камина. Это долгая учеба и тренировки, жизнь в соответствии с Клятвой и Мерой. Таким вещам нельзя научить в непринужденной беседе. Кроме того, я сомневаюсь, что ты действительно хочешь чему-то научиться; ты просто ищешь развлечения.