Двойник короля 12 (СИ) - Скабер Артемий

Ещё одна деталь: их глаза. Хотя на первый взгляд они казались просто чёрными бусинками, при ближайшем рассмотрении я заметил, что в глубине этой темноты пульсирует красноватое свечение.

Странное сочетание: абсолютно милая, даже милейшая внешность и смертоносная сущность. У создателя этих тварей определённо чёрное чувство юмора.

Я активировал магию подчинения монстров, направляя её на пушистую армию. Энергия пульсировала внутри источника, а затем растеклась тонкими нитями, связывая меня с каждым хомячком.

— Всем взлететь! — приказал я.

Одновременно сотни крошечных существ оторвались от моего тела и взмыли в воздух, образуя живое облако вокруг меня. Из-за ворот послышались восхищённые возгласы охотников. Даже привыкшие ко всякой нечисти бойцы не могли скрыть восторга от такого зрелища. Сотни пушистых комочков, зависших в воздухе в идеальном строю, подчиняющиеся воле одного человека — их господина.

— Мать честная, — не сдержался Медведь. — Вот это да!

Я усилил поток энергии подчинения. Воздух завибрировал от силы магии. Тонкие нити энергии соединили меня с каждым хомячком. Первый — тот самый, что сидел на моём плече — засветился лёгким серебристым сиянием и исчез, словно растворившись в воздухе. За ним последовали второй, третий…

Один за другим хомячки начали пропадать. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Орава переместилась в мой источник, как это бывает с новыми тварями. Почему снова так? Не знаю. Разом перекинул их в пространственное кольцо. Когда я заглянул туда, то увидел… Хаос. Неконтролируемый, яростный хаос.

Мясные хомячки, оказавшись в замкнутом пространстве, словно с цепи сорвались. Едва попав внутрь, они мгновенно обнаружили загоны с моими степными ползунами и песчаными змеями. Тут же облако из пушистых комочков рвануло к барьерам, отделяющим хищников от потенциальных жертв.

Степные ползуны заметались в панике, забиваясь в самые дальние углы своих вольеров. Песчаные змеи шипели, выгибались, раздували капюшоны.

Хомячки кружили вокруг барьеров, тыкались в них, искали щели и трещины. Их милые мордочки исказились: пасти разинуты, зубы обнажены, глаза полыхают багровым огнём. Они пищали, но этот писк теперь звучал как боевой клич.

Некоторым удалось найти микроскопические щели в барьерах. Внутрь они пока не проникали, но пытались расширить проходы — грызли магическую преграду, царапали крошечными когтями.

Я попытался отдать мысленный приказ хомячкам прекратить, успокоиться, и впервые с момента нашей встречи монстры не подчинились. Жажда охоты, инстинкты оказались сильнее магии подчинения. В источнике возникло напряжение. Связь с хомячками мерцала, словно плохо настроенный артефакт.

Нужно было срочно что-то делать, пока они не прорвали защиту и не уничтожили моих ползунов и змей. Я мысленно создал новый загон — отдельное пространство внутри кольца с прочными барьерами, через которые даже эти маленькие монстры не смогли бы пробраться. Теперь осталось как-то загнать их туда.

Вот только хрена с два это получалось! Хомячки двигались с такой скоростью, что я не мог сосредоточиться ни на одном конкретном, ни на стае в целом. Стоило мне попытаться схватить сознанием одного, как он уже оказывался совсем в другом месте.

«Ловите!» — мысленно приказал своим более крупным монстрам.

Ам откликнулся первым. Его массивные лапы выхватывали хомячков из воздуха. Правда, и тут не обошлось без проблем. Пойманные пушистики кусались, вгрызаясь даже в твёрдую чешую водяного медведя.

«Прости, папа! — мысленный голос Ама звучал почти обиженно. — Они кусаются!»

Лахтина действовала эффективнее. Даже в человеческом облике она сохранила стремительность королевы скорпикозов. Её руки двигались с такой скоростью, что превращались в размытые полосы. Она хватала хомячков, швыряла их в сторону нового загона, ловила следующих.

Изольда использовала какие-то ментальные трюки. Мать перевёртышей не пыталась ловить хомячков физически. Вместо этого создавала вокруг них странное поле, замедляющее движения. Пушистики вязли в воздухе, словно в патоке, становились лёгкой добычей для остальных ловцов.

Фирата и Тарим хоть и новички в человеческом облике, тоже не оставались в стороне. Бывшие песчаная змея и степной ползун ловили хомячков.

Пока мои крупные монстры отвлекали и хватали хомячков, я один за другим вытаскивал их из пространственного кольца и сразу же перемещал в новый загон.

Это была изнурительная работа, требующая предельной концентрации. Каждого хомячка нужно было поймать сознанием, удержать достаточно долго, чтобы активировать перемещение, и при этом не выпустить из-под контроля тех, кто уже находится в новом вольере.

— Господин! — донёсся до меня голос Витаса. — Что происходит?

Я поднял руку, требуя тишины. Пот заливал лицо, иссечённое кровавым копьём кровяша, рана пульсировала от напряжения.

Наконец, последний хомячок оказался в новом загоне. Я запечатал барьер дополнительным слоем защиты и выдохнул, чувствуя, как напряжение отпускает.

Несколько минут истерической активности, и вся армия пушистых убийц оказалась в безопасном загоне. Они всё ещё метались внутри, пищали от возмущения, но постепенно успокаивались. Любопытно. Теперь, когда барьер отделял их от степных ползунов и песчаных змей, агрессия хомячков быстро сходила на нет. Вскоре они уже просто сидели кучками, умывались и снова мило пищали.

Похоже, мясные хомячки — естественные враги других моих монстров. Но теперь эта проблема решена, а у меня появилось новое пополнение в армии. Причём какое! Летающие, быстрые, манёвренные хищники.

Я выдохнул, чувствуя, как усталость накатывает волнами.

— Господин! — снова окликнул меня Витас

— Можете открыть ворота, — сказал я, проводя рукой по лицу.

Створки со скрипом отворились.

— Господин, — Витас подскочил ко мне, подхватил под локоть. — Вы в порядке? Что это было?

— В полном, — я устало улыбнулся. — Специальный вид монстров, которых выращивают в Османской империи, — соврал. — Их привязывают к крови хозяина, и они подчиняются, становятся домашними питомцами.

— Питомцами? — переспросил Медведь с нескрываемым ужасом в голосе.

— Ты сам видел, — усмехнулся я, позволяя вести себя к особняку.

— Они же… — Фёдор замялся, подбирая слова. — Они одни из самых опасных тварей. Их называют «летающей смертью» среди охотников. Говорят, от стаи мясных хомячков не уходил никто…

— Значит, теперь эта «летающая смерть» на нашей стороне, — пожал я плечами. — Удобно, не находишь?

Медведь что-то пробурчал, но спорить не стал. Витас лишь крепче сжал мой локоть, помогая идти к дому.

Меня проводили на кухню. Едва мы переступили порог, как запахи обрушились лавиной. Cвежий хлеб, жареное мясо, пряные травы, сахар, корица, сливочное масло… Все эти ароматы, раньше едва замечаемые, теперь ворвались в моё сознание, создавая в голове яркую, почти осязаемую картину.

Желудок отозвался протяжным урчанием. Я вдруг осознал, насколько голоден. Когда я ел в последний раз? В поезде? Кажется, целую вечность назад.

— Прикажете подать завтрак, господин? — спросил Жора.

— Да, — кивнул в ответ. — И пусть мои жёны придут.

Я решил не показывать, что могу немного ориентироваться через паучка. Такие козыри лучше держать при себе. Паучок, кстати, тоже начал уставать — слишком долго я использовал его зрение.

Слуга помог мне сесть за стол. Деревянная столешница оказалась прохладной на ощупь. Провёл пальцами по поверхности, чувствуя каждую бороздку, каждую неровность. Запах полироли для дерева смешивался с ароматами готовящейся еды.

На кухне сразу стало шумно. Забегали слуги, загремела посуда, зашипело масло на сковородах. Удивительно, как много звуков я раньше просто не замечал. Каждый шаг, каждый выдох, каждое движение теперь создавали настоящую симфонию.

Вскоре рядом со мной послышались шуршание платьев и знакомые лёгкие шаги.

— А вот и мы! — обрадовалась Елена.