Двойник короля 17 (СИ) - Скабер Артемий

— Жаслан! — позвал мужика. — Подойди-ка.

Мужик отошёл от остальных. Движения осторожные, настороженные — он чувствовал, что я что-то задумал.

— Ты же у нас тоже шаман? — спросил я, не отводя взгляд от ретивой монголки.

— Я? — произнёс мужик удивлённым голосом. Брови взлетели вверх, образуя две дуги, глаза округлились в наигранном изумлении. — Нет… Я не могу называться шаманом, не проходил ритуалы посвящения, у меня не было учителя. Я ни в коем случае не могу называться шаманом. Что-то умею, знаю, и всё.

В его голосе звучало искреннее отрицание, но глаза… Глаза говорили другое. В них мелькнула осторожность. Он точно скрывает что-то, недоговаривает.

— Прибедняться ты умеешь, — хмыкнул. — Спроси у неё. Нам нужно поднять несколько десятков, а лучше сотен духов и направить на шаманов. Чтобы они были заняты другими делами, а не нами.

План формировался на ходу: отвлечь шаманов, занять их чем-то, что потребует как можно больше внимания, всех сил. Это даст нам возможность проскользнуть. По крайней мере, в теории.

Жаслан перевёл. Лицо Алтантуяи изменилось: сначала удивление — брови взлетели вверх, глаза расширились, потом задумчивость — взгляд стал отстранённым, губы сжались в тонкую линию. И наконец, презрение. Она скривилась и начала говорить.

— Не получится. Потому что у неё нет силы, я — жалкое подобие на шамана, а ты чужак, — голос Жаслана, переводившего её слова, звучал нейтрально.

— Скажи, когда меня будут интересовать характеристики, я об этом спрошу. Задал конкретный вопрос, и лучше бы ей ответить на него. Или оставлю тут, — последнюю фразу я произнёс холодно, отчётливо. Угроза, неприкрытая ничем.

Девушка улыбнулась, причём не испуганно, не умоляюще. Её зубы блеснули в лучах солнца.

— Нет! — перевёл Жаслан. — Она тебе нужна, и ты не бросишь её. Спас жизнь, защищал. Такие, как ты, просто так не оставляют свои вложения.

Выдавил из себя ухмылку, желудок скрутило от злости. Вот же сука какая… То я ей жизнь испортил, то умная девочка, которая всё понимает. Затряхнул бы. Хочет проверить меня? Хорошо. Не понимаю, почему эта дрянь не боится. Видимо, ещё не до конца осознала, с кем имеет дело.

Мучить женщину… Что-то настроение не то. Да и зачем? Перевёртыши на неё действуют, но только когда рядом. Потом она снова свой нрав показывает, как необъезженная лошадь, дикая, непокорная. Попробуем решить проблему радикально.

— Я сейчас, — сказал Жаслану. Голос звучал спокойно, почти безразлично.

Схватил монголку, и мы отошли достаточно далеко, чтобы нас никто не видел. Пальцы сжались на тонком запястье, кожа тёплая, сухая, под ней — быстрый пульс. Испугалась, несмотря на всю свою браваду?

Девушка шла послушно, но с лицом, полным уверенности. Подбородок вздёрнут, спина прямая. Гордость в каждом шаге, в каждом движении, демонстративная непокорность. Уже пару раз мелькала мысль: «А может, ну её? Бросить, пусть сама выкручивается. Слишком много хлопот от одной шаманки». Оставить тут, и пусть свой характер показывает призракам, которые придут по её тело, а она без силы.

Но чего у неё не отнять, так это мозгов. Просчитала мою слабость ко всему своему, поняла, что я не разбрасываюсь людьми. И это вызывает у меня лёгкое уважение. Хитрая, смелая, умная. Но ничего. Есть у меня один козырь в рукаве — моя боевая машина убийств. Посмотрим, у кого гонора больше.

Остановился. Ветер шевелил высокую траву вокруг, создавая иллюзию, что мы стоим на острове посреди зелёного моря. Волны колосьев накатывали и отступали, шелест их убаюкивал и тревожил одновременно.

Привязал шаманку к дереву. Она не сопротивлялась, только смотрела — внимательно, настороженно.

Из пространственного кольца тут же начала материализоваться Лахтина. Эффектное появление: словно соткалась из воздуха, из теней. Сначала очертания, потом всё более чёткий силуэт, и, наконец, она во всей своей пугающей красоте. Как актриса, выходящая на сцену в луче прожектора. Королева скорпикозов в человеческом обличье. Изящная фигура, длинные чёрные волосы, струящиеся по спине, будто жидкий шёлк. Кожа белая, почти прозрачная. Глаза — тёмные, бездонные, нечеловеческие, в их глубине словно плавали звезды. Губы, изогнутые в полуулыбке. Одета в простое чёрное платье, облегающее, подчёркивающее каждый изгиб.

Алтантуяа удивилась. Глаза её расширились, губы приоткрылись в немом изумлении. Не испуг, пока ещё нет, просто удивление от внезапного появления. Как человек, увидевший фокус, но не осознавший его опасность.

Монголка посмотрела на меня, словно переоценивая, видя в новом свете. Потом открыла рот, пытаясь что-то сказать, но слова не шли. Поняла? Осознала, с кем имеет дело? Ничего, моя хорошая, это только начало.

— Тут много духов, — заявила королева. Голос мелодичный, как перезвон хрустальных колокольчиков. — Не самое хорошее место. Уходи отсюда, ты не справишься с ними.

— Правда? — поднял бровь. — Как раз этим и занимаюсь. Спасибо, что подсказала, а то сам бы не додумался.

Сарказм капал с каждого слова. Лахтина не отреагировала, только чуть наклонила голову, изучая меня.

— Кто она? — девушка указала рукой на Алтантуяю, словно на какую-то букашку. Лицо её полно пренебрежения. — Ты тут себе завёл местную любовницу?

Лахтина сделала шаг к монголке. Движение было плавным, хищным, будто скольжение по воздуху.

Алтантуяа инстинктивно отпрянула, насколько позволяли верёвки, но не могла отвести взгляд от королевы скорпикозов. Как кролик, заворожённый змеёй, застыла в оцепенении.

— Постой… Она шаманка! — чуть склонила голову королева. Её ноздри раздулись, словно принюхивалась. Тонкая рука поднялась, почти касаясь лица монголки. — Только какая-то неправильная.

В голосе сквозило презрение, как у аристократки, столкнувшейся с неумелой пародией на свой статус. Лахтина обошла шаманку по кругу, рассматривая со всех сторон. Алтантуяа следила за ней, вращая головой, не в силах оторвать взгляд. Страх в её глазах мешался с заворожённым восхищением.

— Вот! — протянул я пробочку с двумя каплями зелья против некромантической энергии. — Она сомневается, что глиняный скорпикоз, королева, подчиняется мне.

Лахтина напряглась. Её глаза сверкнули, из тёмных глубин полыхнуло яростное пламя. Уголки губ дрогнули, обнажая на мгновение зубы.

— Я тебе… — тут же начала монстр. Голос изменился — стал ниже, в нём появились шипящие нотки.

— Лахтина! — оборвал её. Имя прозвучало как команда.

— Простите, мой господин, — склонила она голову. Движение было грациозным, рассчитанным, как у хорошей актрисы.

Королева приняла жидкость и тут же начала меняться. Трансформация оказалась быстрой, почти мгновенной: кожа потемнела, стала блестящей, хитиновой, человеческие черты исказились. Лицо вытянулось, глаза превратились в фасеточные — множество граней, отражающих свет. Руки удлинились, пальцы срослись в острые когти. Из спины появились дополнительные конечности, они прорвались сквозь платье, раздирая ткань с влажным треском. Лапы изгибались, суставы щёлкали, перестраивались.

А шаманка вжалась спиной в дерево. Верёвки впились в запястья, когда она инстинктивно попыталась отпрянуть. Древесная кора скребла ей спину сквозь одежду. Глаза расширены до предела — зрачки огромные, затопившие радужку. Губы дрожат, белые от ужаса. Страх исходил от неё почти физической волной.

Скорпикоз метнула жало и остановила его в сантиметре от горла Алтантуяи. Длинный хвост, увенчанный смертоносным острым концом, замер в воздухе. На жале блестела капля яда — густая, переливающаяся в лучах солнца.

Монголка вдохнула и замерла. Грудь не двигалась, дыхание остановилось. Живое существо перед лицом хищника, осознающее свою беспомощность. Я видел, как пульсирует жилка на её шее, прямо напротив жала. Один укол, и всё будет кончено.

Подошёл к шаманке. Движения неторопливые, спокойные, словно прогуливаюсь в парке, а не стою рядом с готовым убить монстром. Погладил хвост Лахтины. Хитин был тёплым, гладким под пальцами. Королева чуть вздрогнула от прикосновения, но жало осталось неподвижным.