Двойник короля 17 (СИ) - Скабер Артемий

Ожидал какой-то боли или… Да чего угодно: болезненной трансформации, борьбы, сопротивления, но всё в порядке. Ничего страшного, ничего угрожающего, просто тепло, разливающееся по всему существу.

А потом увидел, что в белой точке, которую я использовал для зрения, появился какой-то символ. Странный знак, состоящий из переплетённых линий. Он пульсировал, словно живой. Твою мать! Это же те самые, что делал монгол-воин, пытавшийся завладеть моим телом. Холодок пробежал по спине.

Алтантуяа закрыла глаза и помотала головой.

— Твоя душа привязана к этому месту, — выдохнул Жаслан. — У нас не получилось.

Ладно… План «Б». Вот только девушка и охотник тут же напряглись. Что-то происходит. Что-то, чего они не ожидали, но чувствовали.

Активировал духовное зрение. Окружающее пространство заволокло полупрозрачной пеленой. Сквозь неё проступали очертания другого мира — мира духов.

— Мать моя монстр! — произнёс, когда увидел. — Быстрее!

Жаслан крикнул, и мы побежали к лошадям. Ноги едва касались земли, лёгкие горели от напряжения. Сердце колотилось о рёбра, словно пыталось выскочить из груди. Адреналин хлынул в кровь, обострил чувства, придал силы.

Я закинул шаманку и запрыгнул сам. Кожаное седло скрипнуло под двойным весом. Алтантуяа вцепилась в меня, прижалась всем телом. Забыты все обиды, вся гордость, сейчас есть только страх и желание выжить.

Бат уже на коне. Остальные тоже — лица бледные, глаза широко раскрыты. Они видели то же, что и я? Или просто чувствовали опасность? Неважно, главное, что все понимают: нужно бежать.

Мы рванули. Удар пяток в бока коня, и Галбэрс сорвался с места. Мощное тело животного напряглось, мускулы заиграли под блестящей шкурой, копыта загрохотали по земле.

Наш транспорт выбивал комья земли, ломал кости и разбрасывал их по капищу. Алтантуяа прижалась ко мне и сдавила живот. Руки обхватили так крепко, что стало трудно дышать. До чего же она костлявая. Рёбра впивались мне в спину, острые локти — в бока. Может быть, потом её откормить, что ли?

Галбэрс открыл в себе второе, третье и даже четвёртое дыхание. Конь нёсся, как ветер, как молния. Грива развевалась, ноздри раздувались, копыта едва касались земли. В какой-то момент я обогнал всех и начал отрываться. Попытки остановить коня ни к чему не приводили. Дёргал поводья, кричал команды — ничего. Я не стал вмешиваться, потому что он чувствовал. Все это чувствовали.

Глянул на монголов. Бледные, с узкими глазами, ну, кроме меня, конечно. Страх сделал их похожими друг на друга — одинаковые маски ужаса на разных лицах.

Вдалеке заметил самое важное сейчас. Вон она, граница капища — серая линия, едва заметная. Просто изменение в растительности, в цвете почвы. Тонкая граница между миром живых и миром мёртвых.

Мы выскочили. Резкий переход, словно из одного мира в другой. Воздух стал чище, легче, дышать теперь проще. Галбэрс замедлился, но не остановился.

Я тут же выпустил десяток степных ползунов. Монстры материализовались из воздуха, падая на землю тяжёлыми комками. Тела раздулись, кожа натянулась, став почти прозрачной, как шары, наполненные водой до предела. А потом — выброс. Зеленовато-жёлтый туман хлынул из всех пор, заполняя пространство. Едкий, густой, он растекался по земле, поднимался вверх, закрывая нас плотной завесой.

Краем глаза заметил шаманов. Они тут же активизировались, и на нас полетели десятки духов. Полупрозрачные фигуры, окутанные странным свечением. Они мчались, вытянув призрачные руки, раскрыв беззубые рты в беззвучном крике.

Вот только сейчас это меня не беспокоило, как и каждого в нашей группе.

Шаман Наран в степи

Один монгол спрыгнул с лошади и направился к лагерю. Его лицо было бледным, а руки дрожали. Щёки ввалились, глаза лихорадочно блестели — усталость и страх оставили свой след.

Он шёл прямо, хотя колени подгибались. Каждый шаг давался с трудом, словно ноги были налиты свинцом. Остановился перед палаткой. Богато украшенная, с вышитыми символами, флагами, развевающимися на ветру. Палатка великого шамана — человека, которого боялись и уважали.

О его прибытии доложили. Стражники — высокие, молчаливые, с лицами, не выражающими эмоций, — позволили зайти. Полог откинулся, впуская его в тёплый полумрак.

Внутри — роскошь, несвойственная кочевникам: ковры, подушки, резные деревянные шкатулки. Пахло благовониями — странной смесью трав, масел, дыма.

— Поймали? — спросил шаман. Голос — глубокий, резонирующий, словно исходящий не только из горла.

Пришедший монгол вздрогнул, глубоко вдохнул и медленно огляделся, собираясь с мыслями.

Ковры на полу — тёмно-красные, с золотой вышивкой. Подушки — разных размеров и форм, разбросанные вокруг жаровни. По углам стояли резные сундуки, инкрустированные перламутром и драгоценными камнями. С потолка свисали амулеты — косточки, перья, засушенные травы, связанные в сложные узоры. В центре — жаровня с тлеющими углями. Дым поднимался вверх, к специальному отверстию в крыше. Воздух казался густым, почти осязаемым.

Наран сидел на подушке. Высокий, костлявый, с лицом, похожим на маску из тёмного дерева. Морщины прорезали кожу глубокими бороздами, словно реки на карте. Глаза — тёмные, блестящие, живые на фоне этого древнего лица.

Шаман гладил кошку с пятью глазами. Обычно этот призрачный монстр наводил на всех страх. Мягкая шерсть текла между пальцами, словно дым. Странное существо мурлыкало, но звук был неправильным — слишком низким, вибрирующим, заставляющим воздух дрожать.

Рядом с Нараном сидели люди — тоже шаманы, все в возрасте от сорока до шестидесяти лет. Одежды богатые, расшитые, увешанные амулетами и символами силы. Лица серьёзные, взгляды — внимательные, изучающие.

— Великий Наран! — поклонился монгол. Склонился низко, почти касаясь лбом земли. Тело его била мелкая дрожь

— Ажинай, докладывай уже, — сказал один из присутствующих. Нетерпение сквозило в каждом слове. Пальцы постукивали по колену, выдавая внутреннее напряжение. — Вы поймали русского? Убили шавок хунтайжи? Ту девку, которая решила нарушить наши законы?

Все присутствующие были уверены в том, что всё получилось. Вера в собственное превосходство, в непогрешимость их планов была абсолютной. Они не сомневались, а знали точно.

Шпион в группе деревенского командира Бата работал долго, аккуратно. Обычный воин, ничем не примечательный, но смотревший и слушавший, собиравший информацию. Он долго сопротивлялся и не хотел предавать, но когда его мать с отцом вдруг заболели… Странная болезнь, не поддающаяся лечению: кожа покрывалась язвами, глаза мутнели, дыхание становилось хриплым, прерывистым. Шаманы сказали: порча, злой дух. И только великий Наран мог помочь.

Цена была высока — предательство своих. Мальчик взял магический кристалл, который служил маяком. Носил его в ладанке на шее, следуя за отрядом Бата. Сообщал о каждом шаге, о русском, о шаманке-отступнице, о планах, о маршруте.

— Нет! — выдавил Ажинай. Голос сорвался, превратился в сиплый шёпот. Он опустил голову ещё ниже, словно пытаясь спрятаться от гнева, который должен был последовать.

— Что⁈ — поднял бровь Наран. Ледяное спокойствие, скрывающее бурю.

Палец, гладивший кошку, замер. Монстр зашипел, почувствовав перемену настроения хозяина. Пять глаз существа одновременно уставились на вестника, светясь недобрым огнём.

— Там… — лоб коснулся ковра, руки разведены в стороны. Поза полного подчинения, мольбы о пощаде. Кажется, он даже перестал дышать, словно любое движение могло спровоцировать роковой удар.

— Как? — тут же возмутился другой шаман. Он вскочил на ноги, лицо исказилось от гнева. Сухая кожа натянулась на скулах, глаза превратились в узкие щели. — Мы отправили туда людей из нашей школы — тридцать человек. Сильных. Они были с приручёнными духами. Ни магия, ни монстры бы не спасли их. Ещё слуги и воины.

Воздух в палатке сгустился. Духи, невидимые обычному глазу, заволновались, закружились вокруг жаровни. Угли вспыхнули ярче, осветив лица шаманов, искажённые гневом. Тени на стенах удлинились, зашевелились, словно обретая самостоятельную жизнь.