Рэйрн выдохнул. Кажется, даже засмеялся.
— И все же... — Он наклонился и ткнулся лбом в мой лоб. — В следующий раз, перемещайся ко мне. Поняла?
Я зажмурилась.
— Х-хорошо…
— А сейчас... — Рэйрн резко развернулся к охране. — Разошлись. Я получил свою собственность. Она возвращается в Академию. А вы... передайте Дэриану, что я благодарен за гостеприимство.
Кто-то из охранников нервно сглотнул. Кто-то — упал в обморок.
— А с тобой я разберусь у себя дома.
Глава 64. Лазанья
Угрожающие слова Рэйрна мне не особо понравились. Но делать было нечего.
Перенос был мягким, как прикосновение перчатки бархата к щеке. Ни вихря, ни толчка, ни головокружения — только легкий щелчок воздуха, и вот я уже оказалась в совершенно другом месте.
В руках ректора. На кухне.
Да-да. Не в темнице. Не в мрачном кабинете с канделябрами, как я ожидала. Не в подземелье с криками запоздалых адептов. А в настоящей, уютной кухне.
Он поставил меня на пол. Осторожно. Бережно и нежно. Несмотря на то, что он был слегка взбешен.
— Опять персонал филонит, — проворчал он. — Подожди секунду и не наломай дров, пока я тебя за первую проблему не отсчитаю.
Сказал и удалился с каким-то нехорошим намерением, оставив меня одну в этом… уютном святилище домашнего очага. Я огляделась, все еще ощущая тепло его рук, будто он не отпустил меня совсем.
Дом был... красив.
Прекрасен в той строгой, выверенной манере, которую можно ожидать от древнего, могущественного, чертовски привлекательного и патологически занудного ректора.
Как он это совмещал со своей неукротимой и совершенно безбашенной натурой – ума не приложу.
А кухня была…загляденье.
Высокие потолки из выбеленного дерева с потемневшими от времени балками.
Широкие окна в глубоких нишах, с кружевными занавесками, такими тонкими, будто их ткала магия на кончиках пальцев.
Кухонные шкафы были вырезаны вручную — дуб, старый и благородный, с резными гербами на дверцах. В углу уютно потрескивал камин, рядом висел черный чайник на цепочке, будто дожидаясь, когда его снова поставят на огонь.
Пол был выложен массивной плиткой с тонкой золотистой жилкой, и каждый шорох босых ног отзывался мягким эхом.
Воздух пах: корицей, засушенными травами, свежей выпечкой и... чем-то подгоревшим. Ноздри трепетно щекотало.
Я судорожно вдохнула. Вот он, тонкий акцент на букве «а» в слове аромат. Что-то определенно горело.
Оглянувшись, я заметила, что духовка тихо дымит. Ни криков, ни треска — просто одинокий, отчаянный дымок, как сигнал бедствия с кулинарного фронта. Взгляд на часы над печью — ага, что-то забыли уже давно.
— Великолепно, — пробормотала я себе под нос. — Всяко лучше, чем снова сбегать от шального принца. Тут хотя бы враг понятный: пригоревшее тесто.
Я шустро нашла рукавицы — они, кстати, висели на крючке у окна, милые, с вышитым золотом драконом (вот уж совпадение!). Открыла духовку.
И вот оно — сияние. Аромат восстал из недр, как древний дух.
Лазанья. Настоящая. С подрумяненной сырной корочкой, в которой было все: томаты, мясо, нежнейшее тесто, бешамель с мускатным орехом… Я бы сказала, что я была на грани слез, если бы не шумное бурчание, эхом прокатившееся по кухне.
Не из моего живота.
Я резко обернулась.
В дверном проеме стоял ректор. Грозный, мрачный, как буря над озером… и с выражением такой едва сдерживаемой надежды, будто он только что увидел, как воскрес его любимый пирог.
А желудок его издал еще один звук. Громче.
— Оказывается, не только у меня слабость к лазанье, — с ухмылкой произнесла я, приподнимая бровь.
Он хмыкнул, не отводя взгляда от блюда.
— Война — войной, а обед по расписанию.
Я торжественно кивнула, соглашаясь.
— Все-таки, ваша герцогская светлость, вы человек. Ну, в какой-то мере.
Он подошел ближе, и я заметила, что у него… почти доброе выражение лица. Ну ладно, не доброе.
Просто не то, при котором адепты писались от страха. Это уже достижение.
— Садись, — коротко бросил он, доставая столовые приборы из одного из резных шкафов. — Пока ты не решила снова сбежать к Дэриану, лучше тебя накормить. Вдруг сытой ты меньше склонна к побегам.
— Вкусная лазанья — залог верности? — уточнила я, усаживаясь за деревянный стол с вышитыми салфетками. — Хитро. А вообще я к нему не сбегала.
— Это древняя магическая практика, — заявил он с серьезным видом. — Закорми жертву — и она забудет, что хотела сопротивляться.
— Вы случайно не мой дед?
— Нет. Но могу им прикинуться, если тебя это успокоит.
Мы оба рассмеялись. Я не думала, что смогу — но смех пришел неожиданно легко. То ли от запаха лазаньи, то ли от того, что в этом доме, полном дерева, тепла и запаха пряностей, я чувствовала себя почти как дома.
— И все же, — сказала я, пока мы ели, — почему именно лазанья?
— Потому что это вкусно, — пожал плечами ректор. — А еще — расскажи-ка мне, почему ты оказалась в покоях принца.
— Кхм! — я судорожно кашлянула, не зная, за что хвататься — за вилку, за стакан с водой или за свою честь. — Кх-кхм! Все хорошо! Просто… ну, это…
Рэйрн молча протянул мне бокал, даже не отрывая взгляда. Он будто наблюдал за процессом с тем же вниманием, с каким некромант следит за восстанием скелета. Я сделала глоток. Потом еще. И, наконец, кашель отступил, а я выдавила жалкую, но гордую улыбку.
— Я… это метка все сделала, — пробормотала я, как будто метка сейчас сама должна была встать и оправдаться за меня. — Она меня перенесла. Не я сама.
Ректор даже бровью не повел.
— Метка перемещает тебя туда, куда лично ты хочешь, — глухо произнес он, отложив вилку и уперев локти в столешницу.
— Спасибо, теперь буду знать, — процедила я сквозь зубы. — Ты же по каким-то причинам не просветил меня в том, какими чудесами обладала метка.
Глава 65. Кто я для вас?
Я сощурилась. Он не моргнул. Только слегка изогнул уголки губ.
— Не показывай зубки, девочка, — рыкнул он, и я почувствовала вибрацию в костях. Не потому что испугалась, а потому что его голос был… ну, как хорошо поставленная симфония тьмы. Очень выразительная. Очень внушительная. Очень «сядь и молчи».
Но я не сдалась.
— А что? Ревнуешь, что я все узнала из уст принца? — спросила я с вызовом, наклоняя голову. Почти как кошка перед дракой — пушистая, но с когтями.
На его лице не дрогнуло ни одной мышцы. Ни одной. Даже брови не шевельнулись, даже ресницы не дрогнули. И все же… воздух будто бы стал плотнее.
— Да, — сказал он.
От признания Рэйрна внутри все будто бы задребезжало.
По позвоночнику пробежал холодок, а потом он, подлый, свернул к сердцу, оставив после себя целый табун мурашек.
И не тех милых, что у всех бывают при нежных моментах. А настоящих, торжественно шагающих с маршем, и каждый будто бы нес флаг с надписью: «Ты влипла, Лерианна».
Он не говорил лишнего. Вообще. А тут — сказал. Спокойно. Без намеков, без ухмылок, без своего фирменного сарказма, а оттого вдвойне страшнее.
Такое говорят либо перед расстрелом, либо когда действительно… чувствуют.
И я, внезапно, поняла, что, возможно, это действительно была правда.
Сухость во рту выдала меня. Я облизнула пересохшие губы и сглотнула.
— Что такое? — хищно протянул он. — Наша смелая… уже герцогиня, растерялась?
Ну вот. Началось. От нежности к иронии у него переход, как у боевого мага от чар к огненному шару — мгновенный и разрушительный.
И я? Я, конечно, поддалась. Сердце подскочило к горлу, а потом стукнулось об него, как запоздалый посетитель на приеме.
А тело… ах, тело совсем не хотело быть враждебным. Оно вообще хотело уткнуться в его рубашку и сделать вид, что мир за пределами этой кухни не существует.
Такие странные… необычные ощущения.
