Ненормальный практик 5 (СИ) - "Извращённый отшельник"

— Хороший дом, — одобрительно кивает бабушка, разглядывая фасад. — Моргунов был человеком со вкусом. И с деньгами. Жаль, что так бесславно закончил.

— А что с ним случилось? — спрашиваю, перебирая связку ключей. Каждый размером с палец, увесистые. — Разин говорил что-то про смерть при странных обстоятельствах.

— По официальной версии в газетах — апоплексический удар. Нашли утром в кабинете, — Марьяна помогает мне, светит эфирным шариком у замка. — Но в городе шептались Моргунов торговал с армией, провиант и амуницию. Видимо, где-то пожадничал и решили, что его доля слишком велика.

Замок поддаётся. Механизм всё ещё в отличном состоянии. Распахиваю ворота, и открывается вид на заросшую, заснеженную аллею.

— Добро пожаловать в наш новый дом, — улыбаюсь. Эх, надо бы брать с собой Фрею. Заселиться с ней в наше теплое гнездышко. Жить-поживать, да добра наживать. Черт побери, я соскучился! И вроде по Ингрид тоже. По Корнелии — нет. Ни капли. Пока что она тупа настораживает меня своими якобы «чувствами». Да и вообще, есть ощущение, что той ночью я просто вырубился, а не ШЕСТЬ раз толкал болт в мякоть. Хлопал в ладушки по-взрослому. Пещероводил. Нашпиговывал. И прочее-прочее. Но ладно, всё станет понятно при следующей встрече с ней. Спальной встрече.

Идём по заснеженной дорожке к парадному входу. Под ногами хрустит снег вперемешку с гравием. По бокам — запущенный сад. Кусты не стрижены, превратились в бесформенные сугробы. Деревья разрослись, ветки переплелись над головой. Но даже в запустении чувствуется — когда-то это было красиво. Вон, под снегом, очертания фонтана. А то, похоже, беседка.

На входе особняка, точь страж, парадная дверь из массивного дуба с бронзовыми накладками в виде всё тех же грифонов. Моргунов явно питал слабость к мифическим тварям.

Ключ входит легко, замок щёлкает.

Толкаю эту вратину. Внутри темно как в могиле, ну и холодно как в леднике, естественно. Пахнет пылью, старым деревом, а ещё чуток мышами.

— Светильники не работают, — Марьяна нашла выключатель у входа, щёлкает. Бестолку. — Видимо, отключили из-за консервации. Но должны быть свечи или переносные эфирные.

Провожу рукой по стене рядом, нащупываю управляющую панель — медная пластина. Стандартный бытовой контур для оснащенных домов. Активирую базовый спектр — просто направляю каплю эфира из руки.

Вспыхивает свет. Десятки ламп оживают разом, заливая пространство холодным голубоватым сиянием.

— Надо же, — комментирует Марьяна. — Работает. Золотые у вас руки, наследник.

— А? Ага…

Так! Отставить грязные мыслишки! Почему она сказала именно про руки⁈ Почему не сказала, мол вы мастер типа? Или ещё что-то! Но именно про руки. После того, что мои руки с ней делали. Она меня драконит, уверен.

Окидываю взглядом холл. Оу. Да он размером с приличный спортзал. Мраморный пол выложен чёрно-белой шахматной мозаикой. Парадная лестница из красного дерева взмывает на второй этаж, разделяясь на два крыла. Перила резные — драконы, грифоны. Потолок расписан, некая сцена из мифологии — голые боги на облаках преследуют полуголых нимф. Эротично, но со вкусом. Мебель закрыта белыми чехлами, как призраки в простынях. Но по ножкам видно — всё дорогущее, старинное. А это что, рояль? Точно, рояль под чехлом в углу.

— Мама мия… — бормочу, разглядывая великолепие. — Это всё реально теперь моё?

— Поздравляю, внучок, — бабушка улыбается, тоже оглядываясь с интересом. — Хотя запущено сильно. Ну ничего, Марьяна наведёт порядок.

— Сделаю всё в лучшем виде, госпожа, — кивает та и взяла из папки план дома. — Тридцать комнат по документам. Парадная гостиная, малая гостиная, кабинет хозяина, библиотека, столовая на двадцать персон, бильярдная. Тут и бальный зал есть.

— Бальный зал? — хмыкаю. — Мне как раз не хватало места для вальсов и полонезов. Буду каждый вечер устраивать их для крыс и тараканов.

— Шутки-шутками, — улыбается бабуля. — А бальный зал — это статус. Если у дворянина есть зал для приёмов, значит, он может принимать высшее общество. Что важно для связей.

— Бабуль, какие связи? Я послезавтра на фронт уезжаю.

— Война не вечна. А дом останется.

Если выживу, хочется добавить.

— Давайте пройдемся, осмотримся, — предлагаю им, после чего сам иду вглубь особняка, исследовать владения. Под сапогами поскрипывает паркет, при чём наборный, из разных пород дерева. Дуб, ясень, орех — складывается в сложный геометрический узор. Красиво, конечно. И всё покрыто слоем пыли, что остаются следы.

На стенах — портреты. Серьёзные мужчины в старомодных костюмах, дамы в кринолинах. Прошлые владельцы? Или Моргунов скупал для солидности, чтобы создать иллюзию древнего рода?

Открываю первую дверь направо. Парадная гостиная.

Роскошная. Ну, кто б сомневался.

Камин, в который можно войти не сутулясь — метра два высотой, из белого мрамора с прожилками. Над ним — зеркало в золочёной раме до самого потолка. Диваны и кресла под чехлами вдоль стен. Хрустальная люстра размером, сука, с карету висит по центру, тысячи подвесок блестят в эфирном свете. Окна — от пола до потолка, прикрытые тяжёлыми бархатными шторами.

— Здесь и соберём совет, — решаю, оглядывая пространство. — Места хватит даже на сотню человек.

— Как прикажете, наследник, — кивает Марьяна. — К утру подготовлю тут всё.

Она снимает пальто, кладёт на стол и принимается снимать пыльные чехлы. Под ними — бархатная обивка бордового цвета. Сама мебель массивная, основательная. Кресла с высокими спинками и подлокотниками. В таких заседать в парламенте, а не чай гонять. Диваны на гнутых ножках, с валиками и кистями.

— Пойду пока осмотрюсь, — говорю им и выхожу в коридор.

Так-с, надо бы сходить на кухню, что ли? Взглянуть что там с запасами. Наверняка она должна быть в полуподвале. В подобных особняках их часто делают внизу и в стороне, чтобы не распространялись запахи вместе с шумом.

Пройдя в боковое крыло обнаруживаю узкую лестницу для прислуги — ступеньки деревянные, скрипят немилосердно. А вот и кухня. Тоже огромная. Русская печь занимает целую стену. Рядом — вполне себе современная эфирная плита со множеством конфорок. На стенах — батарея медных кастрюль и сковородок. Даже не тронутых воровством. В шкафах — посуда. Фарфор с золотой каймой, хрусталь, серебряные приборы. Целое состояние, брошенное просто так. Даже удивительно, что никто это не вывез.

В кладовой — чудо. Запасы! Чай в жестяных коробках, сахар, банки с вареньем, десяток мешков муки. Консервы в банках. Всё в сохранности — сухо, прохладно, и мыши не добрались. Хотя на входе ими несёт. Может где-то установлен защитный контур от грызунов? Вполне может быть.

Что ж, остальное, пожалуй, осмотрю завтра.

Возвращаюсь в гостиную. Бабушка сидит в кресле. Марьяна возится с дровами у камина, пытается разжечь огонь.

— Дай я, — беру у неё спички.

Дрова сухие, бумага для растопки тут же — старые газеты с заголовками годичной давности: «Победа на Южном фронте!», «Курсанты вернулись с миссии!», «Принцесса Евдокия успешно закончила школу и решает поступить в академию боевых искусств!»

Огонь разгорается быстро. Через минуту в камине потрескивают поленья, языки пламени лижут почерневшие кирпичи. Тепло неспешно расползается по комнате, прогоняя могильный холод.

— Ловко вы справились, — говорит Марьяна рядом.

— Да ничего такого, — отдаю ей спички. Наши пальцы касаются. Хм. И всё же, неловкость осталась и у неё. Чувствую же!

— Расскажи мне о родителях, — отхожу к бабуле и усаживаюсь на диван напротив. Марьяна пока пошла за чистящими приблудами, дабы начать уборку. — Только правду, ба. Какими они были?

Вера Николаевна долго смотрит на огонь.

— Твой отец… — начинает она тихо. — Дмитрий. Ему было двадцать восемь, когда погиб. На десять лет старше тебя. Но иногда мне кажется, ты старше, чем он был…

Она тяжело вздыхает. Но продолжает.

— Дима был идеалистом. Романтиком. Верил в честь, долг, благородство. Это его и сгубило. Когда началась битва с британцами, он до последнего был уверен, что старые союзы сработают. Империя поможет, соседние княжества поддержат. Ведь мы столетиями были буфером между Империей и британскими колониями на севере.