Двойник Короля 10 (СИ) - Скабер Артемий

Проблемы, убийцы… Они сами меня найдут в любом случае, это константа в моих уравнениях. А вот то, что нужно лично для меня, подопечных и рода… За таким приходится охотиться и как-то крутиться. Что я, собственно, сейчас и делаю.

Вода уже дошла до груди — холодная, солёная, с привкусом ржавчины и дерева. Я чувствовал, как соль разъедает разбитые губы. За стенами каюты слышался гул, словно само море пришло полюбоваться на мою глупость.

Паучков пришлось убрать в пространственное кольцо: многоглазые не особо хорошо плавают. Да чего уж там, не только они. Сука, как водяной медведь не может плавать? Эта информация даже сейчас меня не отпускала. Вода уже по горло, а я всё бурчу о неспособности моего монстра оставаться на плаву. Парадоксы жизни.

Ещё пара минут, и придётся задержать дыхание. Попытался пробиться мечом из когтя водяного медведя, но толку мало. Волны снаружи усилились, раскачивая корабль, словно колыбель. Выжить в такой качке, даже выбравшись из ловушки, будет нелегко.

Лахтина тоже не вариант, она не рыба, а мать вообще ранена. Никто из моих монстров не способен спасти меня сейчас.

— Твою мать… — выдохнул я, когда вода дошла до губ.

То, что не собрал из ценностей, начало всплывать вокруг как напоминание о цене моей жадности. Сундучок с монетами, кольца, ожерелья — всё это теперь плясало в воде, словно насмехаясь.

Хотя, если подумать, разве не такие вот авантюры делают мою жизнь интересной? В прошлом мире я купался в роскоши, но там каждый день был расписан другими людьми. Здесь же… Здесь я сам решаю, когда рискнуть, а когда отступить. Поэтому переместил всё себе в пространственное кольцо.

Вода добралась до носа. Я сделал последний глубокий вдох, набрав в лёгкие столько воздуха, сколько мог. Накрыло с головой.

Открыл глаза под водой. Мутно, темно, лишь слабый свет проникал сквозь щели в обшивке корабля. Дерево трещало и стонало от давления. Чувствовал, как холод пробирает до костей, словно ледяные пальцы сжимают сердце.

Я пытался работать ногами и руками, плыть к выходу, но какой тут выход, если коридор полностью заполнен водой? Извивался, как угорь, проталкиваясь через обломки и вещи бывших пассажиров.

Лёгкие начало жечь. Ещё немного, и инстинкт заставит открыть рот, впустить воду вместо долгожданного воздуха. Смерть от утопления, говорят, не самая худшая. Вроде как даже приятная, когда перестаёшь бороться, но я не собирался проверять. Схватился за дверной косяк, подтянулся и выбрался в коридор. Здесь ещё темнее, чем в каюте. Продолжал двигаться на ощупь, не понимая, куда плыву — вверх или вниз.

В ушах стучала кровь. Перед глазами начали мелькать тёмные пятна. Не от недостатка света, а от нехватки воздуха. Лёгкие горели огнём, требуя кислорода.

Пальцы коснулись чего-то твёрдого. Переборка? Лестница? Неважно. Главное, ориентир. Я потянулся вдоль, надеясь, что это путь наверх. Рука наткнулась на обломок. Острый край полоснул по коже, кровь смешалась с морской водой, а боль отрезвила.

Вдруг моя нога ударилась о что-то движущееся. Труп? Акула? Мало ли кто может плавать в этих водах… Попытался отпихнуть, но оно вцепилось. Рефлекторно выбросил руку вперёд, готовясь к схватке. Пальцы коснулись мягкой ткани. Не монстр, человек. Мёртвый или живой — не разобрать. Оттолкнул, продолжил путь.

Увидел слабый луч сверху, квадрат света — должно быть, люк на палубу. Из последних сил рванул вверх. Но тут корабль вздрогнул. Сильный крен, и свет исчез. Проклятье! Судно полностью погрузилось под воду.

Пучина заполнила всё, а воздух закончился полностью. Лёгкие были готовы взорваться. Инстинкт требовал вдохнуть хоть что-нибудь, даже если это солёная морская вода. Губы задрожали, сдерживая последние пузырьки воздуха. Сознание начало плыть. В голове появилась странная лёгкость.

Рука коснулась борта. Дерево. Толстое, мокрое, но дерево. Я стиснул зубы, последним усилием воли сконцентрировал магию. Магия льда вырвалась наружу, сковывая дерево. Кристаллы разрастались под моими пальцами — белые, острые.

Удар меча разбил лёд вместе с обшивкой. Хлынула вода, но не внутрь, а наружу. Значит, там давление меньше. Я на верном пути.

Ещё удар. Ещё. Доски трещали, поддаваясь клинку. Наконец, дыра стала достаточно широкой, чтобы протиснуться. Я выбрался, чувствуя, как течение сразу подхватывает тело.

Тьма. Вокруг только тьма и холод. Где поверхность? Где воздух? Глянул наверх: далеко. Очень далеко. Корабль опустился на приличную глубину. Пытаться выплыть бессмысленно. И всё же…

Я поплыл, работая руками и ногами, как одержимый. В пространственном кольце кричали мои сожители. Их паника передавалась мне, заставляя бороться яростнее. Ещё чуть-чуть. Давай! Темнота перед глазами сгущалась, сознание ускользало. Внезапно — свет. Тусклый, размытый, но свет. Поверхность была близко. Последний рывок…

Поверхность. Вдох. Кашель. Горло жжёт, словно туда влили расплавленный металл.

Снова вдох. Воздух никогда ещё не казался таким сладким. Опять кашель. Из лёгких выходит солёная вода вперемешку с кровью.

— Сука! — выдохнул я, болтаясь на волнах.

Огляделся, пытаясь сориентироваться. В десятке метров — пиратский корабль, на его палубе — люди. Машут, кричат что-то, не разобрать сквозь шум волн.

По голове вдруг ударило. Я поднял замутнённый взор: лестница. Верёвочная лестница, брошенная с борта корабля. Схватился на рефлексах и полез наверх.

Руки дрожали от холода и усталости. Пальцы немели, отказываясь сжиматься. Но я лез — упорно, зло, цепляясь за каждую перекладину.

Наконец, добрался до верха. Чьи-то руки подхватили меня, втащили на палубу. Я рухнул на доски, тяжело дыша. Жив. Я, чёрт возьми, жив! Рискнул бы ещё раз так? Да.

Турчанка на палубе пиратского корабля

Зейнаб Хандан-султан стояла в окружении своих слуг и телохранителей. Брови её были сведены к переносице, губы сжаты в тонкую линию. Девушка с трудом сдерживала ярость, следя за происходящим на палубе.

Этот русский… Как он посмел так поступить с ней? Сначала игнорировал в Бахчисарае, потом разбил план с ассасинами, теперь вот спасся с тонущего корабля, когда должен был захлебнуться в морской пучине.

Сердце бешено колотилось. Адреналин и возбуждение разливались по жилам, заставляя кровь приливать к щекам. Она громко сглотнула и огляделась.

«Жемчужина» утонула. Это, конечно, удар по Османской империи. Гордость их флота, лучший пассажирский корабль… теперь покоится на дне. Султан будет в ярости. Пираты напали на судно его империи, и ему это определённо не понравится.

Но важно другое. Этот русский… Кто он, во имя богов, такой? Помимо жгучей ненависти, у Зейнаб появилось ещё одно чувство, которое она пока не могла разобрать. Что-то среднее между страхом и… восхищением?

Неделю назад всё было иначе. Девушка была уверена в своём положении, в своём превосходстве. Дочь Нишанджи — одного из самых влиятельных людей Османской империи. Каждое её желание исполнялось беспрекословно, каждый каприз становился законом для окружающих.

Зейнаб ещё помнит, как отец вызвал её к себе. В его глазах читалась тревога, когда он, поглаживая длинную седеющую бороду, рассказывал о поражении турецкой армии. О русском дипломате, который едет подписывать позорный мир.

— Маленькая моя, — говорил отец, смотря на неё поверх очков, — они обходят нас, становятся сильнее с каждым днём. Их генерал Ростовский разбил наши войска, хотя мы превосходили числом.

— И что нам делать, отец? — спросила девушка, чувствуя, как внутри закипает гнев. — Смириться?

Хайруллах покачал головой:

— Никогда. Но действовать нужно аккуратно. Если мир будет подписан, мы потеряем земли, влияние… Я могу лишиться своей должности.

— А я? — её голос дрогнул. Она хорошо понимала, что за этим последует.

— Тебе придётся выйти замуж, — вздох отца был тяжёлым. — Хамид-паша давно просит твоей руки. Ему шестьдесят, но он всё ещё…