Двойник Короля 10 (СИ) - Скабер Артемий

— Нет! — Зейнаб вскочила не в силах сдержать эмоции. — Я не стану третьей женой этого старого козла! Лучше смерть!

Отец понимающе кивнул. Они долго сидели в тишине, глядя на сад под окнами. И тогда родился план. Хайруллах отдал ей тридцать своих лучших ассасинов — тех самых, что подарил султан за верную службу. Их целью должен стать русский дипломат.

И теперь этот план провалился. Все тридцать элитных убийц мертвы. Исчезли, как будто их никогда и не существовало.

Девушка до сих пор помнит своё потрясение, когда узнала об этом. Как такое возможно? Кто этот русский? Юноша не старше двадцати, жилистый, с наглой ухмылкой и горящими глазами. Как он сумел победить тридцать профессиональных убийц?

И вот новая попытка. Тургут — один из сильнейших магов в их землях. Верховный маг, почти как её отец. И снова неудача.

Зейнаб вцепилась пальцами в перила, до боли сжимая гладкое дерево. Опять выжил. Как? Никто ничего толком не видел. Но пираты мертвы, и это факт.

Русский поднялся на палубу, и начался хаос. Словно он джин какой-то — по мановению его руки враги гибнут целыми десятками. Что это были за существа на корабле? Пауки, медведь, чёрный дым… Откуда они взялись? Неужели русские маги настолько сильны?

Зейнаб поморщилась, вспомнив рассказы очевидцев. Никто не мог внятно объяснить, что произошло. Лишь отрывочные впечатления: холод, чёрная тень, рычание зверя…

Вопросы крутились в голове, не давая покоя. Кровь всё никак не отливала от лица. Пульс стучал в висках, заглушая крики матросов.

А потом пришло осознание: она потеряла все свои вещи. Одежда, драгоценности, косметика, духи — всё осталось в каюте на «Жемчужине». Её личные служанки тоже погибли. Теперь девушке придётся ютиться в какой-то нищете на этом корабле, как обычной смертной.

Улыбка тронула красивое лицо Зейнаб: «Но ведь русский мёртв». По крайней мере, она так думала, когда видела, как «Жемчужина» уходит под воду. Пираты тоже все погибли, ничто не указывает на неё и отца. Пусть и не так, как планировалось, но задача выполнена.

И тут раздались крики:

— Магинский!

— Дипломат!

— Русский!

— Русский…

Половина экипажа и пассажиров звали его, перегнувшись через борт. Кто-то бросил верёвочную лестницу.

Турчанку это возмутило. Она тут! Почти принцесса, дочь Нишанджи! Всё внимание, всё почтение должно быть приковано только к ней, а люди зовут этого… варвара.

Зейнаб наблюдала, как его вытягивают из воды. Мокрый, грязный, избитый, но живой. Снова живой. Проклятье! И, что самое обидное, девушка видела, с каким восхищением смотрели на него турецкие моряки. Даже её собственные телохранители не могли скрыть уважение в глазах.

Как ему это удаётся? Как вчерашний враг становится героем? У него есть какая-то ментальная магия? Ведь не может же малолетний выскочка вдруг стать настолько популярным? И тем более так быстро. А что если… Что если он просто сильнее, чем все думали?

Эта мысль обожгла сознание Зейнаб, заставив её опустить глаза. Неужели всё так просто? Он сильнее, и он победил. В животе девушки разгорелся огонь. Почему, когда она смотрит на него, внутри всё сжимается?..

Именно так её отец всегда учил: «В мире мужчин побеждает сильнейший. Так было, так есть, так будет». Зейнаб сжала кулаки. Нет, она не примет поражение, не признает его превосходство. Найдёт способ одолеть этого проклятого русского, чего бы это ни стоило. Иначе… Иначе ей придётся стать третьей женой шестидесятилетнего паши, рожать ему детей, пока он развлекается с другими наложницами. Но лучше уж смерть..

Воспоминание о встрече на базаре в Бахчисарае вспыхнуло перед глазами. Тогда русский вёл себя так, словно она никто. Не смотрел, не восхищался, не пытался добиться её благосклонности. Наоборот — игнорировал, насмехался, даже оскорблял. И это после того, как Зейнаб предложила показать ему своё лицо! Ни один мужчина в империи не удостаивался такой чести. А он просто развернулся и ушёл.

Девушка до сих пор помнит, как дрожали руки от унижения, как перехватило дыхание от ярости, как хотелось тут же приказать отрубить ему голову. Тогда она поклялась, что русский дипломат никогда не доберётся до Константинополя. И вот теперь видит его снова. Как он улыбается, несмотря на раны и усталость, как бросает какую-то шутку, и все вокруг смеются, словно перед ними не враг, а давний друг.

Что-то в груди Зейнаб сжалось — странное чувство: тёплое и тревожное одновременно. Непонятное. Пугающее. Она встряхнула головой, отгоняя наваждение.

— Я Мустафа Рахми-бей ибн Сулейман. Каим-Макам Эвлии, блюститель закона и меча падишаха! — голос бея прокатился по палубе.

Зейнаб вздрогнула. Этот напыщенный индюк, этот трус, этот… теперь говорит с врагом, словно с равным? После всего, что произошло?

— Русский! — решила она вмешаться, пробиваясь сквозь толпу моряков и пассажиров. — Из-за тебя уничтожен корабль! Ты ответишь за случившееся перед султаном!

— Русский!

Этот голос я узнал бы из тысячи: та самая турчанка с базара. Теперь она кричала что-то, указывая на меня. Я был слишком измотан, чтобы разбирать её слова, но догадывался: ничего хорошего.

— Дипломат!

Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Зафир и бей склонились, в их глазах была смесь беспокойства и… уважения?

Проморгался, стряхивая с ресниц солёные капли. Впереди всё ещё плясали тёмные точки, но постепенно зрение приходило в норму.

— Клянусь кровью, — начал Мустафа, — я ошибся в тебе. Твоя молодость… — он качнул головой, подбирая слова. — Ты воин, каких ещё поискать, в тебе нет страха. А твоя сила… — бей замолчал на мгновение. — Я рад, что на моём жизненном пути попался такой враг. Боги показали, что противник может меня многому научить. Признаю, ты уже не раз спас мою жизнь! Прости меня, русский.

Я с трудом сдержал смех. Час назад этот турок лежал в луже собственной крови, истекая на полу каюты, а теперь философствует о врагах и богах.

— Целоваться не буду! — хмыкнул я, отплёвываясь от морской воды.

Бравада бея как-то сразу утихла. Он отступил на шаг, растерянно моргая. Не ожидал сарказма в ответ на свою высокопарность?

Зафир помог мне подняться, и я прислонился спиной к борту нашего нового транспорта. Ноги дрожали от слабости, но стоять могу. Уже хорошо. Оглядел пассажиров и экипаж: людей много, места мало. На пиратской шхуне явно не рассчитывали размещать столько народу. Как говорят у нас, в тесноте да не в обиде.

— Из-за русского уничтожен корабль! — заявила турчанка, пробираясь ко мне сквозь толпу.

Я вопросительно посмотрел на Зафира, тот шёпотом перевёл её слова. Понятно. Значит, решила натравить на меня пассажиров? Устроить бунт? Перевести стрелки? Нет, девочка, ты не с тем связалась. Я деспот и тиран в душе, а тираны не терпят соперников.

Схватился за плечо турка и подтянулся, чтобы казаться выше. Нужно было быстро переломить ситуацию в свою пользу.

— Переводи, что я сейчас скажу, — кивнул Зафиру, глядя прямо в глаза турчанке. — Господа! На вас напали ваши же пираты. Удивительная страна, ничего не скажешь… — я сделал паузу, оглядывая собравшихся. — Я ваш враг. Русский, который едет к султану подписывать позорный для турок мир.

Повисла гробовая тишина. Даже Зейнаб заткнулась, не ожидая такого прямолинейного заявления.

— Вот только я, враг, спас ваши жизни! — мой голос окреп, зазвучал увереннее. — Я дал отпор пиратам, убил их и захватил это судно.

— Если бы ты не начал, то они бы просто взяли товары и ушли! — фыркнула турчанка, вздёрнув подбородок.

Зафир торопливо перевёл, виновато посмотрев на меня, как будто ему было неловко за соотечественницу.

Голова гудела от усталости и напряжения. К тому же эта постоянная канитель… Говоришь фразу, ждёшь перевода, потом ответа, потом снова перевода. Утомительно.

— Хорошо сказать «кому-то», — я нарочито медленно окинул взглядом фигуру турчанки. — Не знаю, видимо, девочек тут не учат молчать в присутствии мужчин. Так ещё они почему-то решают, что могут спорить с мужчинами. Учить их, — усмехнулся, добавив: — чести, достоинству и долгу.