Индульгенция 5. Без права на ненависть (СИ) - Машуков Тимур

Я отступил на шаг, глядя сверху вниз на задыхающегося, багрового от ярости и боли гиганта.

— Ваша дисциплина, профессор, — произнес я громко, четко, чтобы слышали все замершие студенты, — похоже, не учит смотреть под ноги. Или контролировать гнев. Основа боя, как вы говорите.

Я повернулся, оставляя его корчиться в песке, и направился к краю полигона. Пустошь внутри тихо урчала от удовлетворения. Не надо было Пустоты. Не надо было крови. Только хладнокровие и удар в самое больное место мастера боевых чар — его гордыню.

За спиной раздался новый, сдавленный рев. Полный бессильной ярости и клятв мщения.

Война с Оборотневыми? Интриги светлых? Панический взгляд Светы?

Теперь в списке врагов красовался новый пункт. Профессор Громов. И его месть будет не тихой. Она будет громкой, прямой и очень, очень болезненной.

Что ж. Пусть попробует. Мне не привыкать.

Шаги по песку казались громче, чем треск молний за спиной. Я повернулся к выходу, спиной к униженному зверю в профессорской мантии. Пустошь внутри урчала удовлетворенно — победа была чистой. Без крови. Без Нави. Только анатомия и презрение к тупой силе. Доволен, старик? Теперь знаешь цену своей «дисциплине»?

Ошибка.

Воздух взорвался — болью. Удар в спину молниями. Сотнями раскаленных бичей святого света, сплетенных в один карающий кнут. Он ударил не в тело — в душу. В саму суть любого мага.

— А-А-АРГХ! — с моих губ сорвался крик боли. Спина вспыхнула адским огнем. Кожа, мышцы, кости — все горело очищающим пламенем Громова. Он не просто бил. Он карал. Как еретика. Как тварь. Используя мою спину, мое доверие к хоть каким-то правилам…

Пустошь внутри не взревела. Она вскипела.

Холод. Абсолютный. Бездонный. Затопил нервные пути, сжигая боль, как бумагу. Я не упал. Не согнулся. Развернулся. Медленно. Сквозь завесу белого плазменного гнева, что продолжал жечь мантию, испаряя ткань и кожу под ней.

Громов стоял в стойке. Локоть висел сине-багровой сосиской, лицо перекошено от боли и бешенства. Но правая рука была вытянута. Пальцы — когти, изрыгающие потоки священной энергии. Его глаза пылали торжеством подлеца.

Студенты замерли. Кто-то ахнул. Кто-то отвернулся. Большинство смотрело с восторгом ужаса. Учитель только что ударил ученика в спину. Такой позор ему не простят, и если он выживет, более тут работать не будет. Впрочем, теперь шансов выжить у него нет — Упырева подобное точно не простит.

— Честь… дисциплина… Профессор? — мой голос перекрыл треск молний. — Хороший урок. Позволь ответить.

Я не стал читать заклинаний. Не стал парить или жестикулировать. Просто взглянул на его искалеченную руку. Точнее, на пространство вокруг нее.

— НЕ-Е-ЕТ!!!

Слово — Приказ.

Кость, пытавшаяся срастись под напором воли Громова, рассыпалась в пыль. Как пересушенная глина. Мышцы размотались кровавыми лентами. Кровь испарилась черным дымком. Рука от локтя до кончиков пальцев перестала существовать за мгновение. Была — и вот ее нет.

Громов завыл. Не от боли — от ужаса. Он смотрел на культю, из которой сыпался пепел. Его священный свет вокруг меня дрогнул, померк.

— Теперь спина, — прошептал я.

Пустошь среагировала. Вакуум. Абсолютный. Мгновенный — исчезновение воздуха за его спиной. Физика рванула его вперед, как тряпичную куклу. Он полетел ко мне, беспомощный, с лицом, искаженным немым криком.

Я не стал уворачиваться. Встретил. Коленом. В солнечное сплетение.

«УГХ!»

Воздух вырвался со свистом. Он рухнул на песок, скрючившись, задыхаясь. Его аура «непобедимого боярина» развеялась, как дым.

Я наступил. Сапогом. На шею. Не давя. Просто прижал. К песку, впитывающему его позор.

— Смотрите, — мой голос накрыл полигон, так что услышали все. — Ваш учитель боевых искусств. Мастер дисциплины. Человек чести. Он научит вас только двум вещам: подлости… и как лежать в грязи, когда подлость не сработает.

Я наклонился. Низко. Чтобы он услышал шепот, предназначенный только ему:

— Ты — ничто, Громов. Твоя сила — пугало для толпы. Твоя честь — трусость. Твое место — здесь. В пыли. У моих ног. Раб должен знать свое место. Запомни ее вкус. Это — вкус твоего падения.

Я убрал ногу. Не плюнул. Не добил. Просто повернулся и пошел к выходу. Пустошь внутри бушевала, жаждая стереть его в прах, но я сжал ее волю. Унижение было страшнее смерти. Он это знал. Все видели.

Студенческие глаза — десятки пар — провожали меня. Уже не со страхом. С откровением. Они видели крушение идола. Видели, что громкое звание и грубая сила — ничто перед холодной яростью и абсолютным контролем. И видели цену подлости.

Громов застонал в песке. Хриплый, бессильный звук. Звук сломанной гордыни.

Я не оглянулся. Полигон больше не был местом, где можно чему-то научиться. Урок был усвоен. И преподал его не боярин.

За спиной оставался не враг. Осталось жалкое напоминание: даже гром гремит только до тех пор, пока не встретит Тишину. А моя Тишина была страшнее любой бури.

И Громов это понял. Слишком поздно. Но теперь мне все равно на этого смертника. Ему и жить-то осталось ровно до того момента, как до него доберется Упырева. То есть, где-то минут десять.

А я что? Я ничего. Ко мне уже наши бегут с довольными лицами. Так что, чую, мы сегодня будем отмечать все сразу и все вместе. Потому как заслужили. Ну по крайней мере я точно…

Нарооод. Кто забыл поавить лайк Видару? У вас еще есть время. Так же как и посмотреть мою соавторку. Как по мне получалась она просто отлично. Ссылка ниже!!!

Глава 25

Глава 25

— Ты монстр! — Танька порывисто подхватила меня за руку и прижалась к ней своей далеко не маленькой грудью.

— Поддерживаю! — с другой стороны тот же финт проделала Настя.

— Такими темпами у нас преподавателей не останется. Гиви был настроен скептически, но, кажется, он просто завидовал тому, как на меня смотрели все студентки. Причем независимо от цвета магии.

— На хрен они нужны такие⁈ –возмутилась Танька. — Подло ударить в спину студента? Да за это его Упырева лично порвет! И правильно сделает. Друг с другом мы можем воевать сколько хотим, разными методами, в это никто не полезет. Но преподы должны оставаться нейтральными. Ну, или хотя бы делать вид, что остаются. А этот вот так вот… в открытую. На глазах у всех. Кстати, здорово ты ему врезал! И двигался так быстро, что я и не заметила ничего. В общем, ты, Видар, впечатлил бедную девушку до дрожи в коленках и теперь должен взять за это ответственность!

— Ты мои условия знаешь…

— Знаю и склонна их принять. Все равно ведь выбор такой, что выбора нет. Трупик, не обижайся, но Видар мне ближе по духу. Да и глава рода может заставить. А я не хочу что б заставляли. Хочу сама выбрать и выбрала.

— Да понимаю я все, — друг все же был немного огорчен. — Внутренне я, кажется, всегда знал, что ты будешь с ним. Ну да ничего — у меня вон Яросветова есть. Огонь девчонка, -расплылся он в глупой улыбке.

— Мы его теряем. Гиви влюбился!!! –ахнула Танька. — Нам будет тебя не хватать, — театрально пустила она слезу.

— Эй, ты чего? Я никуда деваться не собираюсь!!!

— Ага. Ты даже сейчас, идя рядом с нами, шаришь глазами в поисках своей зазнобы. А как появится, так и свалишь!

— Нет. Не так. Я ее хотел в Мранные затащить. Чтобы Олеся влилась в нашу компанию. И кажется, она не против.

— Кстати, у меня тоже есть кандидатка на вступление. Позже вас познакомлю. Так…

Я прервался, увидев Свету, что огородами, стараясь не попадаться мне на глаза, в компаниисвоих вассалов пробиралась в сторону общежитий. Кажется, она решила сменить место жительства? Я против.

— Ребята, встречаемся у меня через пару часов. Мне надо отдохнуть, привести себя в порядок и решить парочку насущных и крайне важных вопросов. Форма одежды свободная, выпивка с вас. Не прощаюсь.

Чмокнув девчонок в щечки, я резво направился на перехват светлой эскадрильи, которая удалялась от меня на бреющем все дальше и дальше. Включив форсаж и проверив пушки, я зашел им в хвост и, включив матюгальник на полную, шарахнул в них звуковой волной, полной добрых пожеланий с требованием остановиться и предъявить документы для проверки.