Он вздохнул. Надеюсь, с семьей все в порядке, подумал он, надеюсь у отца и матушки хватит ума сразу же отречься от него и придать анафеме, сказав, что они всегда в нем что-то худое подозревали и что жили дурно и что короля он поносил и что давно надо было его под стражу взять. При этой мысли у него засосало под ложечкой. Не такие они люди, отец может и промолчит, но кулак стиснет, а уж матушка и вовсе станет за него заступаться… а это им может боком выйти. Еще привлекут как сообщников.
Он стиснул зубы. Что делать? Раньше рядом с ним всегда кто-то был, всегда кто-то подсказывал что и как делать. Курт, Элеонора, Мессер, а до этого — отец и матушка. Но сейчас он остался совсем один… с Тави. А от нее толку не было никакого, сплошная обуза.
Он встал, подошел к телеге, раскидал сено, приподнял доски двойного дна и уставился на лежащую там Алисию. Ее лицо в свете полной луны казалось таким спокойным и умиротворенным, что на секунду он забыл, что она мертва… казалось, что она вот-вот вздохнет и откроет глаза.
Он поставил доски на место. Обыскал всю телегу. У него было двадцать серебряных монет в кошельке, кинжал, плащ, рубаха, штаны, ботинки и Тави. Все.
Эпилог
Гаррет устал. Ноги гудели, спина ныла, в желудке урчало — последний раз он ел вчера утром, да и то объедки, которые выпросил у торговки на постоялом дворе. Денег не было. Совсем. После того как его выгнали из отряда барона за пьянство и драку, он скитался по дорогам, перебиваясь случайными заработками, где-то законными, а где-то — не совсем.
Дорога на Тарг была хороша тем, что по ней шло много народу, торговые караваны, отдельные купцы со своим товаром, с охраной и без, крестьяне, благородные дейны, беженцы от войны и в поисках лучшей доли, солдаты, наемники и прочие. Всегда можно было подработать, например наняться охранять повозки в пути или там за лошадьми присмотреть. Ну или… или грабануть простофилю, который выбрался на тракт в одиночку и без сопровождения. Хотя такое-то в эти нелегкие времена — редкость.
Впрочем, ему недавно свезло и на непыльной работенке он срезал себе кошель, в котором было тридцать серебряных монет и золотой браслет. Некислая сумма, если так подумать, хватит ему почти на неделю нормально пожить, с размахом, да еще и вина попить вдоволь. А если браслет продать удачно выйдет — то и месяц. Может дольше.
Гаррет остановился, оглянулся. Дорога была пуста — поля по сторонам, редкие рощи вдали, ни души. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в тусклые красно-серые тона. Скоро стемнеет. Он присел у края дороги на придорожный камень, достал флягу — пустую, чёрт побери — и сплюнул. Надо бы найти телегу, попроситься подвезти. А там видно будет.
Вдали показалась пыль.
Гаррет прищурился. Телега. Одна. Медленно едет. Он поднялся, отряхнул штаны, поправил нож за поясом — так, чтобы не видно было, но под рукой. Вышел на середину дороги, поднял руку, приветствуя путешественников.
Телега приближалась. Гаррет разглядел: старая, видавшая виды, пустая, немного сена и все. За вожжами — парень в капюшоне, лет двадцати, не больше. Худой, сутулый. Рядом — девка. Молодая, лет восемнадцати, темные волосы, смуглая кожа, простое платье, видать из простолюдинок.
— Да благословит тебя Триада! — сказал Гаррет издалека, еще даже не дожидаясь пока телега подъедет, чтобы сразу было видно, что человек истинно верующий, а не басурман какой, не схизматик и не еретик, прости господи.
Телега остановилась в нескольких шагах от него. Парень в капюшоне смотрел на него молча, лица не видно — тень от капюшона скрывала черты. Девка сидела рядом, смотрела в пустоту, словно её здесь не было.
— Эй, добрый человек! — Гаррет изобразил на лице усталость и благодарность. — Подвезёшь до ближайшего селения? А то идти уже сил нет, ноги стёрты в кровь.
Парень молчал. Долго. Слишком долго. Гаррет начал нервничать. Может, не надо было их останавливать? В конце концов деньги у него уже есть — кошель с тридцатью серебряными. И браслетом. Но с другой стороны — едет этот простофиля один, да еще и с девкой. Фигурка у нее ладная, вон как складки на плаще легли, каждый изгиб виден, сразу ясно что упругая и где надо там округлая. Да и деньги у них наверняка есть, пусть немного, но должны быть, кто же в дорогу без денег отправится?
— Садись, — наконец сказал парень. Голос хриплый, усталый. Гаррет облегчённо выдохнул, полез на телегу. Устроился сзади, на краю. Телега тронулась.
— Благодарствую, — сказал Гаррет, изображая радость. — Думал, ноги совсем откажут. Далеко едете?
— На восток, — коротко ответил парень.
— В Тарг? Ну в смысле в город Перекрестка?
— Да.
— О, и я туда же! Как удачно! — Гаррет усмехнулся. — Меня Гаррет зовут. А вас?
Парень не ответил. Девка тоже молчала, смотрела вперёд пустыми глазами. Странная. Глухая что ли? Гаррет изучал их украдкой. Парень — худой, руки в перчатках, плащ старый, заплатанный. Кинжал на поясе — неплохой, с резной рукоятью. Кошель, с другой стороны, не сказать, что туго набитый, но все же. Девка — понятно, что дурная на голову, может немая до кучи… ну и ладно. У него такой ладной девки давненько не было, еще с тех пор, как он на барона наемничал. А потом можно ее и продать в Тарге — там никто сильно интересоваться не будет кто такая да откудова.
— А я сам-то из Прибышловице, тут неподалеку… — решил он затеять разговор, чтобы отвлечь парня: — деревушка такая, ничего. Не сказать, что большая, однако на ярмарку в прошлом году почти шесть сотен человек съехались. Чучело соломенное жгли да на столб влезали за сапогами, а дейн Кракош так пива с элем надулся что по пьяни в свином хлеву заснул без порток! О! Глянь! Что там у дороги… остановись! — он спрыгивает с телеги и решительным шагом идет к обочине: — смотри? Никак лежит кто?
За спиной он слышит шаги и ухмыляется про себя. Вот оно, паренек сейчас подойдет полюбопытствовать, а тут и нету ничего, просто бревно гнилое у кромки леса лежит, а пока он глазеть будет, он, Гаррет ему в пузо нож воткнет и все дела. Телегу с девкой с тракта угнать в лес, да позабавиться с ней хорошенечко… деньги забрать, а саму в Тарге продать, знает он там человека… он осторожно вынул нож из-за пояса, стараясь держаться к парню спиной, чтобы тот не заметил раньше времени.
— Что тут? — голос сзади, совсем рядом.
— Да я думал лежит кто… — говорит Гаррет поворачиваясь и хватая парня за плечо! Теперь — удар ножом!
Небо качнулось и перевернулось, закатилось вверх и он вдруг понял, что лежит на спине, а внизу у него разливается что-то горячее, обжигая ноги и нутро.
Небо заслоняет паренек в капюшоне, который наклоняется над ним и Гаррет — видит его глаза. Холодные. Безжалостные.
— Я так и знал. — говорит паренек: — надеюсь у тебя хоть парочка грошей с собой имеется…
Тридцать серебряных, подумал Гаррет, закрывая глаза, мои тридцать серебряных монет. И браслет.
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ
