Безумный барон 2 (СИ) - Гросов Виктор

— Слушаю, ваша светлость.

— С этого момента, — Голицын сделал паузу, наслаждаясь моментом, — твой отряд поступает в полное и безоговорочное подчинение Магистру Аномалий. Ваша задача — его безопасность. И исполнение его воли. Любой. Я понятно выразился?

— Так точно, — проскрежетал Ратмир, не поднимая глаз. Приказ он принял, как солдат. И он его выполнит, даже если приказом будет вонзить мне меч в спину.

— Отлично. Маг Елисей!

Бедный парень, до этого пытавшийся слиться с колонной, дернулся, будто его ткнули шилом. Сделав пару неуверенных шагов, он почти рухнул в поклоне.

— В-ваша светлость…

— Я надеюсь, у вас больше нет возражений по поводу вашего назначения? — в голосе Легата не было угрозы, лишь ледяная констатация факта: еще одно слово, и твоя карьера мага закончится карьерой чистильщика нужников в самой дальней крепости.

— Никак нет, ваша светлость! Честь… честь служить… — залепетал Елисей, бросив на меня короткий, испуганный взгляд.

Двинувшись вперед, я медленно пошел мимо склоненных голов. Ни один не поднял на меня взгляд — все вдруг страшно заинтересовались узорами на полу, собственными перстнями или пылью на сапогах. С каждым моим шагом холод, источаемый мной, заставлял их съеживаться, будто я был не человеком, а ходячим сквозняком из преисподней.

«Зафиксированы пиковые значения кортизола у девяноста двух процентов присутствующих», — сообщила Искра. Ее новый, синтетический голос идеально подходил для зачитывания некрологов. — «Их физиологическая реакция на твое приближение аналогична реакции на встречу с крупным хищником. Неэффективно. Устранение наиболее паникующих особей повысило бы дисциплину».

— Отставить зачистку, — мысленно буркнул я. — Мне еще с этими «особями» как-то работать.

Остановившись перед столом президиума, я уставился на Легата. Арина бесшумно встала рядом, чуть позади; на ее лице застыла маска холодного безразличия, но я чувствовал, как напряжены ее плечи. Она была готова. Ко всему.

— Что ж, Магистр, — Голицын изобразил на лице подобие улыбки. — Ваш отряд в сборе. Ваша власть подтверждена. Ваши первые распоряжения?

Он демонстративно, на глазах у всех этих перепуганных лордов, вручал мне поводок, чтобы я сам надел его на их шеи. Гениально, твою мать. Старый интриган не просто выиграл партию — он заставил проигравшего самого убирать фигуры с доски. И я был этой самой фигурой. Игроком. И доской одновременно. Отлично. Прекрасно.

Мои первые распоряжения? Кривая усмешка сама собой тронула мои губы. Этот старый лис, Легат Голицын, играл свою партию как по нотам, и сейчас ждал от меня финального, предсмертного аккорда — полного и безоговорочного подчинения. Он не просто хотел, чтобы я принял его условия; он хотел, чтобы это видели все. Чтобы каждый из этих напыщенных индюков понял, кто здесь держит поводок.

Не дожидаясь моего ответа, он с видом гроссмейстера, только что поставившего изящный, в три хода, мат, начал формировать мой личный эскорт в один конец.

— Воевода Ратмир! — голос Легата упал на пару тонов, превратившись из шелка в полированную сталь.

До этого стоявший как гранитная скала, Ратмир сделал шаг вперед. Его каменная физиономия не дрогнула, хотя под кожей на челюсти заходили желваки, выдавая чудовищное напряжение. Он склонил голову — не передо мной, а перед бездушным пергаментом в руках глашатая.

— Слушаю, ваша светлость.

— С этого момента, — Голицын сделал паузу, наслаждаясь моментом, — твой отряд поступает в полное и безоговорочное подчинение Магистру Аномалий. Ваша задача — его безопасность. И исполнение его воли. Любой. Я понятно выразился?

— Так точно, — проскрежетал Ратмир, не поднимая глаз.

Приказ он принял, как солдат. И он его выполнит. Мой личный конвой, а по совместительству — палач, который без колебаний исполнит приказ, если я вдруг решу, что мой поводок слишком короткий.

— Отлично. Маг Елисей!

Бедный парень, до этого пытавшийся слиться с колонной, дернулся, будто его ткнули шилом. Сделав пару неуверенных шагов, он почти рухнул в поклоне.

— В-ваша светлость… я… я не могу! — лепет Елисея походил на отчаянный писк мыши, которую за хвост вытащили из норы. — Мои знания… они не подходят для… для этого. Методы Магистра… они нарушают фундаментальные законы магии! Я буду бесполезен! Я…

— Маг Елисей, — голос Легата превратился в ледяной шепот, от которого, казалось, иней пошел по стенам. Он не кричал, нет, он просто объяснял правила игры. — Приказы Императора не обсуждаются. Они исполняются. Или вы предпочитаете продолжить свое обучение в рудниках на ледяном острове Скорби? Говорят, тамошний климат очень способствует концентрации.

Елисей вздрогнул так, будто его ударили. Побледнев еще сильнее, он сжался, и в его глазах, полных ужаса, отразилось понимание: это не предложение, а приговор.

И вот тут я решил, что с меня хватит быть пассивной фигурой на его доске.

— Постойте, — мой голос прозвучал ровно, безэмоционально, но заставил всех в зале замереть. — Я, кажется, еще не дал своего согласия на кандидатуру.

Голицын медленно повернул голову, и в его лисьих глазах мелькнуло удивление, тут же сменившееся хищным интересом. Он ждал бунта. Ждал, что я откажусь, но я не собирался играть по его правилам.

Подойдя к Елисею, который от моего приближения вжал голову в плечи так, что, казалось, вот-вот провалится сквозь пол, я положил руку ему на плечо. Парень вздрогнул, как от удара током, и замер, боясь дышать.

— Ты прав, Елисей. Твои знания действительно бесполезны, если пытаться применять их по учебнику, — сказал я, поворачиваясь к Легату и глядя ему прямо в глаза. — Но мне нужен не канонический маг. Мне нужен исследователь. Тот, кто сможет забыть все, чему его учили, и начать думать. Анализировать. Искать закономерности там, где все видят только хаос.

Я не просто принял его «шпиона». Я тут же дал ему задание, переподчинив его себе на глазах у всех. Наглая, открытая пощечина Легату, и тот ее почувствовал. Желваки на его лице напряглись, но он промолчал, лишь едва заметно кивнул. Возразить — значит, признать, что Елисей был его человеком. Шах и мат, старый лис. Теперь это моя фигура.

— Я… да… Магистр, — пролепетал Елисей, и в его глазах на смену животному ужасу пришло недоумение.

«Интересная социальная конструкция. Напоминает модель содержания нестабильных объектов в твоей памяти: один охранник, один техник, один наблюдатель», — с бесстрастием машины прокомментировала Искра. — «Только техник теперь работает на объект. Эффективность контроля снижена на сорок процентов. Мне нравится».

Легат перевел взгляд на Арину. Она даже не подумала кланяться, вместо этого вскинув подбородок. В ее глазах плескался такой ледяной, презрительный огонь, которым можно было бы резать стекло.

— Леди Арина, — Голицын слегка склонил голову, изображая уважение, которое никого не обмануло. — Ваш статус «особого консультанта» дает вам право находиться рядом с Магистром в любое время. Ваша… экспертиза будет неоценима.

Она посмотрела на меня и одними губами, почти незаметно, выдохнула одно-единственное слово, адресованное то ли мне, то ли всей этой паршивой ситуации: «Проклятье».

Вот и все. Отряд в сборе. Мой тюремщик, мой новый научный сотрудник и моя канарейка. И над всеми ними — Голицын, который только что понял, что поводок в его руке может оказаться слишком коротким. Представление было окончено. Или, наоборот, только начиналось.

Старый лис, Легат Голицын, с трудом сохранял невозмутимое выражение лица, однако в его глазах, в самых уголках, плясали крошечные, злые огоньки. Он проиграл раунд, но не партию. И сейчас, я это чувствовал каждой клеткой, он собирался выложить на стол свой главный козырь.

Вишенка на торте, как говорится, подается последней, когда гость уже наелся и не может дать сдачи.

Глашатай, который уже было с облегчением свернул пергамент и приготовился слиться с гобеленом, вдруг замер. Поймав тяжелый, приказывающий взгляд Голицына, этот тощий хмырь побледнел так, что его можно было использовать в качестве холста для натюрморта. Его руки, державшие пергамент, затряслись, как у алкаша с похмелья. С видимой неохотой, будто разворачивая собственный смертный приговор, он снова раскатал свиток.