Хозяин теней 6 (СИ) - Демина Карина

Это как минимум люди сдержанные и умеющие просчитывать результат своих действий.

— Ты думаешь, тебя захотят убить? — я задал прямой вопрос.

— Подобное обвинение требует доказательств. А их у меня нет. Я… просто ощущаю. Внутри. Как… там… — он коснулся груди. — Неспокойствие. И будто что-то очень плохое случится. А ещё… я много думал. Потом. После возвращения.

Елизар успокоился и заговорил тише.

— Никто не знал, куда мы отправляемся, кроме батюшки. И письмо, которое привёз тот человек… мама клялась, что там стояла печать рода. Что она бы не отдала детей просто вот так человеку, которого не знала. Не мне говорила, отцу.

А Елизар подслушал. И вряд ли случайно.

Умный мальчишка.

— И ещё, пока мы ехали, тот человек сперва был вежлив. Шутил. Говорил. И у меня сомнений не возникло, что он знает нас или отца…

— Думаешь, вас заказал кто-то близкий?

— Да. Мне так кажется. Но это исключительно предположения. Отец не станет слушать. Более того, я рискую навлечь на себя его неудовольствие, если озвучу подобную мысль.

А вот Карп Евстратович выслушает. Он у нас вообще любит слушать всякие истории. Особенно такие вот, занимательные, потому что в словах Елизара есть здравый смысл.

— Елизар, а почему сейчас? Ты неделю в школе. Почему не сразу?

— Я… — он смутился и покраснел. — Мне… одному… здесь. Я опасался, что не справлюсь. Я… признаться, я испытываю некоторые сложности в общении. Матушка не одобряла отношений с… соседями… то есть, не со всеми… просто…

— Дай угадаю, дети кухарки не годились в друзья, потому что дети кухарки. А вот дворяне сами не хотели с вами знаться.

— Именно, — Елизар неловко пожал плечами. — Мы привыкли. И до недавнего времени подобное положение дел казалось мне вполне естественным. Я не испытывал неудобств. Напротив, я мог посвятить время учёбе и развитию дара, и ещё чтению, и занятиям механикой…

Но с живыми людьми своего возраста он дела не имел.

— А здесь сперва показалось очень… шумно. Суетно. Странно. И ещё были сомнения относительно того, примет ли меня местное общество. Я ведь всё-таки рождён вне брака. И многие сочтут знакомство со мной позором, однако…

— Плюнь, — сказал я.

— Куда?

— На тех, кто сочтёт знакомство с тобой позором. В общем, одному тебе было стрёмно, а раз мы тут, то уже не так стрёмно. Дома же неспокойно. И потенциально вообще опасно. Я понял. Я поговорю. Хотя ничего не обещаю.

— Я буду благодарен, хотя не представляю, как могу выразить свою благодарность…

— Выразишь. Потом. И вообще… будь проще, Зар. И люди к тебе потянутся.

[1] Воспоминания о женском Ермоловском училище в Москве. На самом деле кормили очень по-разному, к примеру, в Пажеском корпусе обед и ужин состояли из 5 блюд, и лишь при Николае I были сокращены до 3 блюд. А порядки Смольного института славились строгостью и умеренностью, в результате которой ученицы регулярно недоедали.

Глава 25

Глава 25

Феминисты в России одержали ещё одну победу: в селе Семёновском Мценского уезда сельский сход за отсутствием достаточно грамотных мужчин нанял сельским писарем молодую крестьянку Конюхову. [1]

«Сельский вестникъ»

Остаток дня прошёл под старым девизом, тем самым, где вождь пролетариата требовал учиться, учиться и ещё раз учиться. К чести Ворона, комментировать содержимое моего опуса он не стал, но слушал с превеликим вниманием, в нужных местах кивал и ободрял, когда я сбивался. А сбивался я частенько, потому как стараниями Шуваловых формулировочки получились зубодробильно-пафосными.

Но ничего. Раза с третьего язык перестал заплетаться, а на седьмой и вовсе получилось произнести всё сразу и с должной одухотворённостью. Не спасло.

Ненавижу выступать.

Об этом я вспомнил, стоя перед классом, поскольку Георгий Константинович любезно предложил мне выйти, чтоб всем было хорошо слышно.

Главное вновь же вежливо так. Душевно даже. Мол, мне самому будет удобнее зачитывать проект, стоя перед одноклассниками, а им, в свою очередь, не придётся изгибаться, чтоб разглядеть докладчика. Но будь я и вправду мальчишкой, точно растерялся бы. Даже теперь гляжу вот и прямо как-то не по себе становится. Хотя казалось бы…

А Георгий Константинович отошёл в стороночку, в уголок самый, руки за спиной сцепил и смотрит этак, преласково. Ждёт, когда облажаюсь? Пусть себе ждёт.

Я плечи расправил, класс окинул взглядом и начал… в общем, не зря вчера Ворон гонял. Я прям благодарности к нему преисполнился.

Ненадолго.

— … таким образом очевидно, что, пользуясь лазейками в существующих законах, многие заводчики притесняют…

Слушают хотя бы внимательно. И не потому, что увлеклись. Скорее уж опасаются на моё место попасть.

— … тем самым подрывая доверие народа к государю и власти, — выдохнул я, с трудом удержавшись, чтобы не скомкать несчастные листочки. Спина взопрела, сердце колотилось, что сумасшедшее. Тело за эти пару минут поймало приличную такую дозу адреналина. Меня перед тем хутором, куда нас с Мишкой везли, так не колбасило.

И ведь мозгами понимаю, что даже если я всё это дело провалю, то ничего страшного не произойдёт. Но то мозгами. Организм имел своё собственное мнение. Я сделал вдох и, вымучив улыбку, произнёс:

— Вот… и на этом я завершаю выступление. Благодарю за внимание, и вас, Георгий Константинович, за эту возможность.

Лести много не бывает.

Георгий Константинович кивнул этак, благожелательно, а потом произнёс:

— Вы меня удивили, Савелий. И весьма… приятно. Думаю, никто не станет возражать, что работа выполнена большая?

Класс поспешно закивал. Ну да, кто ему тут возразит. Других дураков нет.

— И к делу Савелий подошёл весьма серьёзно, в отличие от многих из вас, которые с изрядным упорством предаются пороку лени. А потому заслуживает отличной отметки. Сами справились?

А вопрос с подвохом.

— Боюсь, что нет, — я потупился. — К сожалению, я не умею красиво выражаться. И мне помогли.

— Орлов с Демидовым? И Шувалов? Чувствуется, знаете ли, знакомый стиль…

— Только с оформлением. И с правильностью написания. Я ещё не очень разобрался с грамматикой…

— Что ж, понимаю. И это ничуть не умаляет вашего подвига…

Кто-то хихикнул.

— Вам смешно? — Георгий Константинович приподнял бровь. — Потоцкий, будьте столь любезны подняться и объяснить, что именно вам показалось смешным?

Потоцкий встал и смутившись, буркнул:

— Извините. Вырвалось.

— Ну да, несомненно… это многое объясняет. Тут одно вырвется, в столовой другое…

Класс тихо засмеялся.

— Садитесь. Что до слов моих, то я от них не отказываюсь. Для юноши, который не имел возможности получить достойное образование, в отличие от многих, здесь собравшихся, это и вправду подвиг, — Георгий Константинович заложил руки за спину. — Савелий не только не отказался от своих идей, но и сумел изложить их весьма толково. Тем самым он наглядно продемонстрировал, чего можно добиться старательностью и упорством.

— Так он же не сам… — Потоцкий набычился.

— Принимать помощь, как и просить о ней, тоже умеет далеко не каждый. Тем паче мысли, полагаю, его… и пусть не со всем изложенным я согласен, но работа, безусловно, стоит того, чтобы её обсудить. Савелий, вы ведь не станете возражать?

А я могу? Нет, в теории могу. Но, чуется, что не стоит.

Я покачал головой.

— Отлично. Егор Мстиславович просил подыскать тему для его дискуссионного клуба. Вот там и выступите. Полагаю, тема острая и найдутся желающие подискутировать.

Жду, не дождусь.

— И отметку вам также ставлю отличную. Две. За саму работу. И за проявленное к учёбе усердие.

Чтоб.

Приятно, чёрт побери.

— Второе встречается, к сожалению, весьма редко. И потому ваш пример, надеюсь, вдохновит одноклассников проявить больше старания. Некоторые, кажется, решили, что знания передадутся им вместе с благородной кровью.