— Он рехнулся, — коротко охарактеризовал Поций действия моего славного коллеги Иворна Сандиса, войска которого готовились к первому быстрому штурму.
Я ничего не ответил военному трибуну. Тогда тот спросил:
— Мы же не будем в этом учавствовать?
— И отдадим всю славу его общипаным орлятам? — возразил ему другим вопросом Ган.
— Добрый мой друг и товарищ, — усмехнулся Поций. — Есть много способов славно умереть на такой войне, но лезть на стены без подготовки по первой прихоти стратега… — затем Поций сильно понизил голос и полушепотом добавил. — Я начинаю сомневаться, видит ли уважаемый Сандис разницу между войной и гладиаторскими играми. Во имя тёмных глубин задницы Неридии… Мы пришли сюда победить, а не просто красиво сдохнуть.
Я лишь мрачно хмыкнул в ответ. План Сандиса работал. Даже самые стойкие люди задавались вопросом: «Что за хрень происходит?»
— Мы не будем в этом учавствовать непосредственно, — наконец произнес я. — Но поддержать союзников своим присутствием и огнём артиллерии просто обязаны.
Пять тысяч легионеров и две тысячи воинов вспомогательных подразделений готовились к штурму. Там были лояльные шаддинцы, чернокожие наёмники из дальних стран, местные аналоги штрафбатов, набранные из провинившихся воинов, преступников и рабов.
Минотавр Горий с важным видом бродил вдоль стены, крутя над головой обоюдоострый топор. Вот уж кто точно не видит разницы между войной и выступлениями на арене. Правда теперь его зрителями стали враги, которые вместо восторженных криков орали оскорбления. Однако, кажется, минотавр был рад и такому вниманию. Он подмигивал, кровожадно улыбался, демонстрировал мускулы, всячески заигрывая с потенциальными жертвами.
— Тыыыы, даааа тыыыы! — мычаще рокотал его голос, когда он указывал на одного из защитников Табира. — Я тебя запооомнил. Я запооомнил зааапах. Съем твою пееечееь!
Защитники отвечали ему неприличными жестами, но монстр лишь смеялся. Поначалу они также пытались стрелять в него из луков, пращей и стационарных арбалетов. Однако минотавр держался на безопасном расстоянии, а его прочная шкура, защищённая магией, могла выдержать попадания многих снарядов на излёте.
В это время куда более уязвимые человеческие воины империи готовили лестницы для приступа. Ни осадных башен, ни таранов, ни каких-то иных серьёзных инженерных приспособлений у них не имелось. Даже тяжёлые баллисты ещё не были собраны. По стенам города стреляли лишь наши лёгкие орудия, неспособные нанести серьезного урона его укреплениям.
Несмотря на энергичные действия центурионов, мораль многих когорт уже просела. Опытные воины чувствовали, что от всей этой затеи воняет дурной авантюрой.
— Пошевеливайся! Быстро-быстро! — драл глотку средних лет центурион, размахивая узловатой дисциплинарной палкой. — Вам надо просто залезть туда и скинуть вниз сотню обоссаных козопасов! Поднять лестницы!
Однако на лицах легионеров особого энтузиазма я не замечал. План Сандиса по заманиванию врага на наш берег был вполне логичен. Однако вот так слать своих людей на убой ради провокации противника…
Возможно, во мне сейчас боролись два божества войны. Два разных принципа. С точки зрения Забытого это было предательством. Но для Клепсиды такая жертва вполне уместна ради победы. Кто из них был прав? Не знаю.
Однако в кои-то веки даже рад, что рядом присутствует мразь типа Сандиса, способная взять на себя реализацию непопулярных мер.
Впрочем, персонажи наподобия меня в таких планах тоже важны. Такая своего рода игра в плохого и хорошего, только не полицейских, а полководцов. Один портит себе репутацию сомнительными, но потенциально выгодными действиями. Второй же нужен для того чтобы в решающий момент поднять боевой дух войска и повести его к победе. Самым известным мне таким дуэтом были Барклай-де-Толли и Кутузов. Первый, навлекая на себя всеобщий гнев, отступал, заманивая врага вглубь страны. Второй подключился, когда Барклай уже слишком истрепал нервы армии. Вместе они сумели постепенно сломить противника. Надеюсь, у нас тоже получится.
— Вперед! — рявкнули центурионы и прочие командиры один за другим.
Под жарким, но вполне нормальным солнцем Востока начался первый штурм этой кампании. И он был обречён.
Орина, которая до этого нервно расхаживала из стороны в сторону, замерла с закрытыми глазами. Она будет использовать навык контроля осадных машин для повышения точности стрельбы. Даже если приступ не достигнет успеха, следует нанести врагу какие-то потери.
На том берегу реки шаддинские музыканты и жрецы выстроились у воды. Возможно они проводили какую-то форму публичной молитвы за успех товарищей, защищающих город.
Легионеры шли вперед, прикрываясь скутумами или большими деревянными панелями, которые несли сразу по 5–10 человек. Их порыв стрельбой поддержали четыре сотни лёгких орудий, включая скорпионы, онагры и полиболы моих легионов. Множество снарядов ударили поверх стены, выискивая уязвимые точки. Расчеты старались стрелять прицельно, не тратя боекомплект впустую. Искали места на стене, где враги выглядывали между зубцов. Ценой сотен снарядов удалось ранить всего нескольких шаддинцев, но остальные были вынуждены затаиться. Стены крепости казались абсолютно пусты. Лишь через узкие бойницы враг осмеливался огрызаться стрельбой. Однако доспехи и щиты воинов хранили их здоровье.
Ещё около тысячи бойцов выдвинулись как второй эшелон штурмующих. Это были стрелки: лучники, арбалетчики, пращники. Они также выступали в роли прикрытия натиска.
Пять сотен пращников начали метать за стену и на башни множество камней без передышки. Лучники старались попасть в самые широкие из бойниц.
Безумная мысль пришла мне в голову: а что если у них получится? Что если враг допустил ошибку и оставил слишком маленький гарнизон? Семь тысяч в штурме на просторный периметр стен. Что предпримет Сандис если его войска будут побеждать? Прикажет им отступить?
И вот под прикрытием лёгких орудий, лучников и пращников отряды штурмующих подошли к стенам города. Начали подниматься лестницы. Табир казался пустым и безжизненным. Когорты ободрились. Даже наёмники заметно ускорили шаг. Лестницы одна за другой взлетали на стену. Легионеры начали подъем и…
Все переменилось за секунду. Ещё мгновение назад пустые стены забурлили от белых и серых пятен шаддинских балахонов. Враги покинули убежища, поскольку наш обстрел теперь рисковал задеть своих. Если честно, это было даже не похоже на бой. Скорее напоминало торопливую работу.
Группы шаддинцев по 4–6 воинов двигались вдоль стен, сбрасывая лестницы. Из них вооружены были только 2–3. Они щитами прикрывали товарищей. Остальные, используя ломы, рычаги и топоры, скидывали тяжёлые осадные лестницы со стены. Всё происходило так быстро, что явно ощущалась долгая подготовка. Враги раз за разом отрабатывали эту ситуацию.
Чуда не произошло.
Уже спустя полминуты было ясно, что штурм захлёбывается. Только десятку лестниц благодаря личному героизму легионеров удалось закрепились на стенах. Враг сразу бросил туда подкрепления. Небольшие очаги нашего прорыва оказались в плотном окружении. На одного легионера Сандиса там приходилось по четыре шаддинца. Закипел неравный бой.
