Хозяин рубежа. Книга ll (СИ) - Глебов Виктор

Тот с заметным усилием растянул губы в подобии улыбки.

— Само собой. Как же иначе?

— Полагаю, знание трассы тоже не повредит, — раздался вдруг у меня за спиной знакомый голос. — Прошу прощения, господа, что вмешиваюсь, — Лобанов отвесил сидевшим за столом вежливый поклон. — Случайно услышал, о чём вы говорите. Вам понадобится штурман, сосед. Без него у вас нет шансов даже на самой лучшей машине.

При этих словах Молчанов побагровел. Даже глаз задёргался.

— Я участвовал в гонке не раз, — продолжил Лобанов. — И буду рад выступить в качестве вашего штурмана, господин Львов.

— Почту за честь, — ответил я. — Если это не нарушит вашего обещания.

Помнится, Лобанов говорил, что сестра против его участия в гонках.

— Думаю, в данном случае можно сделать исключение.

— Что ж, — Елисеев хлопнул в ладоши. — Полагаю, теперь есть смысл и о пари подумать.

Я протянул Молчанову руку через стол. Он пожал её с кислой миной.

— Господа, вы свидетели, — сказал Лобанов. — Спор заключён. Обсудим трассу позже, — добавил он, обращаясь ко мне. — Заезжайте в гости, как будет время. Гонка состоится через четыре дня.

После того как он отошёл, обед продолжился в молчании. Чувствовалось напряжение. Молчанов так вообще избегал на кого-либо смотреть, особенно на Елисеева. Было ясно, что помещик только что приобрёл врага.

Когда трапеза подходила к концу, Елисеев обратился ко мне:

— Господин Львов, как вы смотрите на то, чтобы поехать после ужина ко мне? Я бы вам сразу чертёж и отдал. Насчёт дороги не беспокойтесь: у меня надёжная охрана, да и в окрестностях в последнее время стало довольно спокойно. Беззаконники куда-то подевались.

— С удовольствием принимаю приглашение, Анатолий…

— Павлович.

Дальше пришлось ещё несколько часов выслушивать всякие доклады, предложения и участвовать в голосованиях. За три четыре месяца дел у Собрания накопилось немало. Наконец, Назимов объявил, что на сегодня хватит, попросил секретаря зачитать выдержку из протокола, подвёл итог и удалился. На ужин он не остался.

Подали жареных куропаток с брусничным соусом и мелко порезанный картофель с хрустящей корочкой, а также салат с крольчатиной.

На этот раз за столом образовались свободные места (кое-кто из дворян предпочёл уехать сразу после заседания), Молчанов тоже уехал, так что Лобанов присоединился к нам с Елисеевым.

— Хорошо, что вы поставили только деньги, — сказал он, беря вилку. — Если честно, шансы выиграть заезд невелики. Даже люди с опытом иногда не доходят до финиша. А у вас это будет впервые.

— Не верите в меня? — улыбнулся я.

— Простите, но стараюсь быть объективным. Это ведь не просто соревнование на скорость. Участники имеют право пользоваться магией. Плюс в любой момент могут появиться Исчадия, ведь трасса находится на территории Излома. Всё это делает гонку такой опасной.

— И большое значение имеет команда, — добавил Елисеев. — С Петром Ильичом вам, кстати, повезло. Телекинез штука полезная. Но у Молчанова штурман — адепт холода. А сам он, как вы, наверное, знаете, владеет аспектом воды. В тандеме они очень сильны.

Я кивнул. Да, это проблема. Но пари уже заключено. Осталось сделать всё, чтобы его выиграть.

— Не хочу настраивать вас на поражение, — сказал Лобанов. — Господь свидетель, как сильно мне хочется утереть Ярославу Карловичу нос. Но нужно быть готовым к тому, что с деньгами вам придётся расстаться.

— Ничего, ещё заработаю, — ответил я.

Судя по всему, Молчанов планировал не просто прийти первым. Он явно задумал воспользоваться смертельно опасной гонкой, чтобы от меня избавиться. По идее, на данный момент это единственный «законный» способ убить меня и остановить развитие участка. Так что дела обстоят куда хуже, чем представляется Лобанову.

— Надеюсь, вы хорошо водите, — проговорил Елисеев, прожевав кусок куропатки. — Машины очень быстрые. Скорости в этой гонке просто бешеные, а препятствий на трассе полно, ведь она пролегает через городок в семи километрах от Мадоны. И туда ещё нужно доехать. Стартуем от границы моего участка, кстати.

— Городок в развалинах, ясное дело, — добавил Лобанов. — Так что придётся не только изучить трассу, чтобы вы могли ориентироваться, но и решить, как и где лучше использовать наши Дары.

— А что, съездить туда и осмотреться нельзя? — спросил я.

— Можно. Но времени осталось совсем мало, а вам ещё машину нужно построить. Да и без неё особого смысла нет, если честно. Ну, и рискованно это. Исчадия могу напасть. Впрочем, если угодно, съездим.

— И запаситесь смарагдитами, — сказал вдруг Елисеев.

— Зачем?

— Во время гонки их добавляют в топливо. Потому и скорости такие.

Кажется, я ввязался во что-то куда более рискованное, чем думал.

После ужина, попрощавшись с Лобановым, я отправился с кортежем Елисеева к нему на участок. Ехать пришлось долго. Добрались мы только к середине ночи, ещё даже не забрезжил рассвет.

— Поговорим утром, — сказал Елисеев. — Если не возражаете. А пока вас проводят в гостевую комнату. Ваших людей также размесят.

Приняв душ, я растянулся на широкой, мягкой кровати. Долгая дорога была утомительной, так что заснул почти сразу.

Когда открыл глаза, между неплотно сдвинутыми шторами пробивался золотистый луч света. С улицы доносились звуки стройки. К этому я уже привык: миньоны трудились круглыми сутками.

Посетив ванную комнату, я оделся и вышел. Было почти двенадцать. Не успел я сделать и десятка шагов по дому, как из арки справа вынырнул лакей.

— Доброе утро, ваше благородие, — поговорил он, одновременно отвешивая поклон. — Анатолий Павлович велел, как проснётесь, проводить к нему. Не угодно ли?

— Угодно. Веди.

Особняк Елисеева был гораздо больше моего. Ещё ночью я заметил, что в нём три этажа, а часть постройки терялась в темноте среди высаженных вокруг деревьев.

Вскоре я услышал звуки рояля. Играли что-то из классики, но саму композицию я не узнал.

Когда лакей распахнул передо мной дверь, я увидел девушку лет двадцати, одетую в летнее зелёное платье из шифона. Чёрные волосы были аккуратно убраны за уши и расчёсаны так тщательно, что казались обсидиановым шлемом. Она сидела за чёрным роялем, руки легко порхали по клавишам, а глаза то и дело обращались к нотам. Справа от неё сидел старик в клетчатом пиджаке. На орлином носу примостились круглые очки в тонкой металлической оправе на шнурке. Он кивал в такт, хмурился и качал седой головой. Почему-то я сразу понял, что это учитель музыки.

Елисеев расположился возле окна в глубоком кресле. При моём появлении резко встал и хлопнул в ладоши.

Музыка немедленно оборвалась.

— Прошу прощения, Фридрих Вильгельмович, — проговорил хозяин дома, шагая мне навстречу. — Придётся ненадолго прерваться. Маша, это господин Львов, о котором я тебе рассказывал. Родион Николаевич, моя дочь.

Девушка выскользнула из-за рояля и сделала книксен.

— Рада знакомству. Так это вы спасли Лёню?

— Он-он, — кивнул Елисеев, широко улыбнувшись. — Так что я теперь господину Львову должен. А долг, как известно, платежом красен.

— И вы будете участвовать в той ужасной гонке? — сверкнув глазами, спросила, глядя на меня, Маша. — Мой брат погиб в такой.

— Не он один, — вздохнул Елисеев. — Что поделать: некоторым просто необходим адреналин.

— Вы из таких? — спросила меня девушка.

— Увы, я вынужден участвовать. Заключил пари.

— Как неосмотрительно с вашей стороны.

— Не дерзи, Маша, — Елисеев строго погрозил дочери пальцем. — Ладно, знакомство продолжите за обедом, а сейчас я должен показать Родиону Николаевич то, что обещал. Продолжайте.

Девушка нехотя вернулась за рояль. Когда мы с Елисеевым направились к двери, раздались первые ноты мелодии. Опера Римского-Корсакова «Садко» — вот, что это такое.

Едва мы переступили порог, лакей плотно затворил за нами дверь.

— Маша не любит эти уроки, — поделился Елисеев. — Но ничего не поделаешь: считается, что женщина должна уметь развлечь гостей. Старомодно, конечно. С другой стороны, кто мы без традиций, верно? Сюда, Родион Николаевич. Начнём с гаража.