Дома блокнот я, естественно, прятала от всех под грудой игрушек, боясь, что брат, найдя, начнет меня дразнить и издеваться. А мать просто посмеется. Или еще головомойку устроит: занимаешься, мол, не пойми чем, когда по хозяйству куча дел. Но все закончилось гораздо прозаичней и трагичней.
Однажды я вернулась с прогулки и, еще не войдя в комнату, почувствовала неладное. Мои игрушки, безжалостно выкинутые, лежали горкой на полу. А мать занималась генеральной уборкой. Все мое скромное имущество было тщательно разобрано, половина выкинута, оставшееся было приказано расставить на вытертых полках. К моему приходу блокнот с частью других игрушек, которые показались матери просто хламом, были выкинуты в мусоропровод. И моя истерика оказалась уже запоздалой и бесполезной.
Когда тетя Тося спросила меня, где мой блокнот с узорами, я сказала, что дорисовала коллекцию до конца и скоро заведу новый блокнот. Но новый я так и не начала. Я бы не смогла пережить такую потерю еще раз…
Пустыня смазалась, потому что слезы потекли из глаз. Сердце пронзила та же боль, та же острая обида и то же беспросветное отчаянье, что и тогда. Как и в тот миг, я оказалась одна, беспомощная против взрослых, которые никогда бы не поняли, какую жестокую рану они мне нанесли. И которым было бесполезно это объяснять. Грудь так сильно сдавило, что даже стало трудно дышать. Я заново переживала тот момент…
Но не успела я отойти и от этого воспоминания, как новое обожгло меня. И за ним следующее. Они налетали на меня, как черные птицы. Душу клевала еще первая, как набрасывалась вторая и принималась терзать меня с жестокой радостью.
— …Тина, что с тобой?
Я не заметила, как начала плакать взахлеб. Рухнула на черные камни, не помня себя от горя и разрывающей меня боли.
— Тина! Что случилось?
— Не трогай меня!
— Стой! Ты сейчас упадешь в песок!
— И пусть! Я хочу умереть! Я не могу больше этого выносить.
Как же больно!
— Да стой же ты!
— Уходи!
— Тина! Посмотри на меня! Объясни, что с тобой вдруг случилось!
— Не вдруг! Уже давно! Мне вообще не надо было рождаться на свет! Зачем они меня родили? Ой мамочки, мамочки!
И новые, новые обиды, многие из которых я давно уже забыла, подступали ко мне.
…Мне двадцать. Я уехала от родителей и уже работаю. Подруга позвала меня на свадьбу. У меня мало денег, о чем я ей и сообщаю. «У нас будет все просто, Алька! Торжественная регистрация, и все разойдутся. Ну приезжай! Ты же моя подруга! Поддержи меня!» Мне пришлось брать отгул на работе за свой счет. Ехать в родной город. Я постаралась собрать и небольшую сумму денег в подарок. Ведь подруга же! Красивое платье, прическа, макияж.
Свадьба была за городом, куда я еще и добиралась на такси. И ради чего? Регистрация, потом мы пофотографировались в течение часа. А затем… Затем я увидела накрытые столы для банкета на открытой веранде ресторана. А меня попросили уйти. Оказывается, я была не из той серии гостей, которых звали на банкет. И пусть я была такая не одна, кому даже шампанского не налили, да даже водички в пластиковый стаканчик не плеснули, но все же…
Подруга пошла с родственниками жрать, а я развернулась и поехала назад несолоно хлебавши. Оплеванной. Чувствуя себя человеком второго сорта.
Ну вот за что она со мной так? Вот за что?..
— Тина! Да что с тобой? Почему ты плачешь?
Я вдруг почувствовала, как меня поднимают на ноги и прижимают к твердой груди. Я уткнулась в пыльное плечо Северина и продолжила рыдать.
— Объясни мне, что вдруг случилось?
Сейчас в мужском голосе, кроме беспокойства, звучала еще и нежность, но мне было не до нее.
— За что она так со мной? Все они? — продолжала я бессвязно выкрикивать.
— Кто они?
— Все они! Воспоминания вдруг навалились! За всю жизнь сразу! Как же больно, мамочки мои! Как же больно!
— Вот так вдруг сразу? — настороженно спросил дракон.
— Да! Прямо скопом! Одно за другим!
— И сейчас?
— И сейчас.
— Это странно, Тина, — заметил Северин. — Это не случайность.
— Почему ты так думаешь?
Я на секунду вынырнула из черного моря обид и боли, пытаясь понять, что говорит дракон.
— Когда ты почувствовала это впервые?
— Ты знаешь… У меня появилось странное ощущение сразу, как только я ступила на камни.
— Камни! — воскликнул дракон. — Вот причина! Они на тебя так действуют!
— А на тебя нет?
Грудь болела от рыданий, а сердце готово было разорваться от боли.
— Видимо, нет.
— Испытание?
— А вот в этом я не уверен, — процедил сквозь зубы дракон.
Меня пронзило очередное болезненное воспоминание, и я согнулась от рыданий, пытаясь оттолкнуть Северина.
— Тина! Да не бейся же ты!
Через секунду я почувствовала, как меня подхватили на руки.
— Ты что? Зачем? — ахнула я.
— Все ясно! — заявил Северин, перехватывая меня поудобней. — Камни! Они как-то действуют на тебя. Как ты чувствуешь себя сейчас?
Я прислушалась к себе.
— Немного лучше. Наверное. Но…
— Постараемся сделать так, чтобы ты на них не ступала.
— Но как мы пойдем?
— Вот так и пойдем, — заявил мужчина, начиная шагать по черной дороге, уходящей в темноту.
— Ты с ума сошел! Ты не сможешь меня нести долго! — испугалась я.
Безумие! Вокруг беснуется песок, Северин должен внимательно высматривать, куда ступить, а тут еще я повисла на нем. Тина на шее, фыркнула я.
— Сколько смогу, столько и пронесу.
— Ты сумасшедший! — восхитилась я.
— А если устану, то брошу тебя в песок, — ухмыльнулся дракон.
— Только попробуй! — испугалась я и обхватила его за шею.
— Держись крепче, ведьма! — весело велел Северин и пошел, шагая широко по узкой дорожке.
— Уронишь, порчу нашлю, — проворчала я, всхлипнула в последний раз и пристроила голову на плече мужчины.
Душа, израненная прошлым, продолжала кровоточить, но раны не были уже такими свежими, как несколько минут назад. Какое черное, какое жестокое колдовство! Какая изощренная пытка! Если поместить человека в камеру из этих камней, то он уже через пару часов сойдет с ума или разобьет голову о стены, не в силах выносить муку.
Хорошо хоть на драконов не действует, с облегчением подумала я. Только на ведьм. Я поежилась, глядя на острия звезд — стрелы, направленные на нас с Северином. Опустила голову и вдруг увидела, как под ногами мужчины разливается слабое сияние.
Каждый его шаг оставлял на черных камнях золотой оттиск, сияющий след, который постепенно тускнел, по мере того как дракон удалялся от него. Дорожка из золотых отпечатков ног на камнях уходила далеко назад, постепенно утрачивая свой блеск и теряясь в темной ночи. Магическая шкатулка Мадлен сверкнула мне в лунном свете на прощанье металлическим замочком. Но я понимала, что Боливар не вынесет двоих. В прямом смысле.
Золотой дракон. И следы у него золотые. Я со вздохом облегчения примостила голову на плече Северина, обхватила его покрепче за шею и закрыла глаза. Как же хорошо и спокойно! Боль, тоже тускнея и слабея, отлетала от меня куда-то вдаль, в глубину пустыни. Ее засасывали зыбучие пески, и она погружалась снова на дно памяти, туда, где ей и положено лежать мертвым грузом. На дне забвения. Навсегда.
ГЛАВА 42. Возвращение
Они хотели заставить нас страдать. Кто они? Этот вопрос я задавал себе уже не в первый раз. Пока мы шли среди струящихся шепотом песчаных волн, которые пытались захлестнуть черные камни, но тут же пугливо отшатывались.
Магия. Темная и злобная магия. Она пробиралась в душу, впивалась змеей в сердце, пытаясь найти брешь, ужалить побольней. Но я закрывался от нее, огонь, горящий в моем сердце, не давал ей проникнуть внутрь. Сначала я делал это инстинктивно, не осознавая, что я делаю. И лишь когда Тина согнулась в рыдании, упала, как подкошенная, на камни, я понял, что тяжесть, давившая мне на сердце, не кажущаяся, что это магическое воздействие.
