Перекресток воронов - Сапковский Анджей

Геральт вспомнил сентябрь, канун равноденствия. Утро. И Понти, бьющего его по рукам и голове окованной дубинкой.

Повернул колышек. Сильно и резко, преодолевая сопротивление. Сибор Понти уже не мог даже хрипеть, лишь вытянулся. Внезапный смрад оповестил о том, что его сфинктер расслабился.

Геральт повернул колышек еще на пол-оборота. Для верности.

Университетский городок Оксенфурт был людным, шумным, душным и вонючим. Геральт чувствовал, что долго тут не выдержит, он уже устал проталкиваться сквозь толпу и задыхаться от смрада. Места встреч охранников с пучком соломы на дверях он найти не смог. Может, и к лучшему, ибо не уверен был, как отреагировало братство на труп Понти в конюшне. С того случая прошла ровно неделя.

Он немного повыспрашивал – безрезультатно – по корчмам и кабакам. В одной из таверн, где утром на его вопросы лишь пожали плечами, он решил позавтракать. После завтрака же он собирался убраться куда подальше от городка Оксенфурт и возобновить поиски Мерицель и Борегара Фрика в других местах.

Однако события пошли по другой колее.

– Ведьмак?

Борегар Фрик сменил внешний вид. Он позволил волосам отрасти, но не стал их стричь, в результате его голову украшал теперь растрепанный ореол седоватых кудрей.

Он без приглашения уселся напротив, поправив на поясе мешающий меч.

– Ты меня тут разыскивал, – начал он без предисловия, – чтобы со мной рассчитаться. За то дело, в Каэдвене. Не отпирайся.

Геральт не имел ни малейшего намерения отпираться.

– Ничего не скажешь, ты упорный, – продолжал Фрик. – В целом ничего странного, и я бы иначе не поступил на твоем месте. Но есть одна загвоздка. Если речь идет о драках, особенно с использованием оружия, то закон в Оксенфурте строг и безжалостен, а стража вездесуща. Так что если ты нападешь на меня где-то в людном месте, а я тебя убью, то сяду за криминал. Даже если это будет в рамках самообороны. Поэтому, если ты уже позавтракал, предлагаю отправиться в безлюдное место, где нас никто не увидит, когда мы будем решать наши вопросы, и где закон нас не достанет. Пойдет?

– Пойдет. А меч этот – мой.

– Неправда, – покачал головой Фрик. – Он мой. Военный трофей.

– Добыча грабителя.

– Да как хочешь назови. Позавтракал?

– Позавтракал.

– Ну пойдем тогда, пока солнышко выше не поднялось. Не люблю в жару такими делами заниматься.

Несмотря на относительно раннее время, на улицах Оксенфурта уже становилось людно, все купцы и перекупщики уже открыли свои магазинчики и ларьки, уже начинали вонять отработанным фритюрным маслом все закусочные и харчевни. Начинались шум и сутолока. Но Фрик вел ведьмака в переулки, в которых все еще было пусто и тихо. Наконец он повернул в узкий проход позади огромного амбара, и тот вывел на закрытый с четырех сторон двор.

Фрик огляделся, носком сапога проверил твердость грунта.

– Пока мы не начали, – сказал он, – у меня есть предложение. Дело в том, – продолжал Фрик спокойным голосом, – что Мерицель, которую ты ищешь так же рьяно, как и меня, не слишком хороша на мечах. И в бою с тобой шансов у нее не будет. А я расположен к ней, мы были любовниками. Предложение следующее: не ищи ее, брось. Поклянись, что не станешь ее искать, и я подарю тебе жизнь. Позволю уйти.

Геральт молчал.

– Ты молод, вся жизнь впереди. В Пенне ты задушил Сибора, ну и хватит с тебя. Пусть твоя месть на этом и закончится. Договорились?

– Нет. Не договорились.

Фрик атаковал без предупреждения, коварно, изогнувшись в полуобороте, быстро выхватил меч и из обратного полуоборота нанес удар, целясь в голову. Геральт отклонился настолько незначительно, что лезвие лишь чуть коснулось его. Меч уже был в его руке, и он тоже ударил, коротко, целясь в висок. Фрик парировал, принимая удар на рикассо, отскочил.

– Ты сам этого хотел, – процедил он.

Завертел мечом. Правой ногой исполнил гран пассату, мечом круговой удар, он же молинетто. Не может быть, пронеслось в голове у Геральта, этого не может быть, ведь это же финт Хольта. Сейчас будет мандритто в левый висок и снова молинетто… Я парирую…

Он парировал удар.

Сейчас будет контратемпо пассо ларго левой ногой, молинетто и трамаццоне. Финт Хольта. Смертоносный финт, от которого нет защиты.

Рисунки Престона, подумал он. В письме. Те набросанные фигурки… Рисунки, изображающие…

Фрик ударил молниеносно, шагнул в пассо ларго, закрутил молинетто и изогнул корпус для коварного трамаццоне. Но Геральт не стал парировать. Он сблизился с противником, так близко, что грудью столкнулся с Фриком. И без замаха вбил ему в глаз ус гарды своего меча. Глазное яблоко подалось с мягким чуть пружинящим сопротивлением, тонкие кости глазницы хрустнули, сталь гарды вошла в мозг. Глубоко.

Геральт вырвал меч, отскочил. Борегар Фрик стоял неподвижно, с ужасно перекошенным лицом. Потом накренился и рухнул навзничь, как бревно.

Он был мертв еще до того, как упал.

Глава двадцать третья

Он почуял раньше, чем увидел.

Запах, что нес ветер, был ему совершенно незнаком, не напоминал ничего, что он знал, и не ассоциировался ни с чем, что помнил. Лишь через минуту, поднявшись в стременах и ловя ветер и этот запах, он осознал, что синева вдали – это не только небо, и что совсем не тучи выстроились так странно – это горизонт. Что вот оно, то, чего он до сих пор не видел. И что так сильно хотел увидеть.

Море.

Первым его желанием было пустить Плотву в галоп, чтобы как можно быстрей добраться до этого моря, чтобы увидеть его вблизи, чтобы лучше почувствовать его запах, чтобы прикоснуться. Попробовать на вкус, насладиться.

Он сдержал себя.

У него были еще дела.

С холма дорога вела вниз, по заросшему высокой травой пологому склону. Над склоном высился старый бор, пугающий густым и темным подлеском. Вниз вела дорога, теряющаяся в лесном молодняке. У дороги, у самой рощи, стоял одинокий хутор. Хата с кровлей из новенького соснового гонта, два сарая, амбар, ровный забор вокруг, за ним двор, копающиеся в песке куры. Из трубы хаты вился дым. Перед хатой, у коновязи, стоял сивый жеребец.

Геральт знал, кому он принадлежал.

Знал также – выложил за это знание золотую десятикроновку с портретом новиградского иерарха – кому принадлежала хата. Там проживал главарь местных контрабандистов. Каждый, кому возмечталось ступить на палубу одного из ошвартованных в соседнем заливе корабликов, должен был сперва посетить главаря и внести соответствующую – и немалую – оплату. Но после этого можно было уплыть куда-нибудь далеко. Достаточно далеко, чтобы стереть за собою все следы и оторваться от любой погони.

Он поторопил Плотву, двинулся вниз, к дороге. Услышал высокие детские голоса, увидел нескольких детей, игравших на склоне, на желтом песочке, что вскрыла расщелина. Дети не обратили на него внимания, поглощенные игрой.

Он съехал вниз, выехал на дорогу.

Дверь хаты открылась, и на пороге показалась Мерицель.

Сразу увидела ведьмака, рванулась бегом к своему коню. Ухватилась за гриву, рассчитывая с разбега вскочить в седло. Жеребец испугался, кинулся вперед, поволок по земле Мерицель, застрявшую в стремени. Похоже было на то, что женщине не избежать удара копытами, но ей вовремя удалось высвободиться. Осталась лежать на песке, лицом вниз. Жеребец поскакал по дороге.

Геральт видел, как Мерицель в припадке ярости бьет по земле кулаками, услышал ее крик, отчаянный и злой.

Он не торопился. Знал, что успеет. Что она не сможет сбежать от него.

И услышал карканье.