Прикладная рунология (СИ) - Грей Дайре

— Значит, примем за данность, что в столице находится сильный маг Тьмы, обученный и не поставленный на учет ни в одной из действующих служб, — выдохнул Георг. — Полагаю, Его Светлость Генрих-Иосиф герцог Кениг будет в восторге.

— Если его схватят… — начал Юстас и замолчал.

— Если его попытаются схватить, взрыв в порту покажется нам всем детской шалостью, — ледяным тоном закончил император. — Если маг есть, то он не хотел проявлять себя, поэтому спрятался за изобретением Герхарда. Версию с присутствием мага сразу же отбросили и, если бы не вмешательство Кристиана, почти успокоившего Тьму, он бы остался в тени.

— Значит, есть вероятность, что он поспешит покинуть столицу после произведенных арестов, — подвел итог Кристиан.

Не самый лучший исход для них, но отступление потенциального противника даст время изучить полученную информацию. Подготовиться. Возможно, понять, кто может оказаться столь силен.

Георг оставался мрачен, но медленно кивнул, соглашаясь с предложенным вариантом.

— Затея с фанатиками откровенно провалилась. Кто бы их не подослал, он должен понять, что подобное второй раз не выгорит. Если наш инкогнито служит в разведке, он должен убраться и вернуться к хозяину как можно быстрее, чтобы доложить о провале. Я дам указания Кенигу расширить допросы. Кто-то мог его видеть. Возможно, удастся получить хотя бы примерное описание.

— В других городах тоже идут облавы? — герцог уточнил скорее для поддержания разговора, нежели из любопытства. Все же свое дело Кениг знал.

— Судя по донесениям — да. Его Светлость обещает, что к моменту приезда моей невесты, в Империи будет порядок.

Император криво усмехнулся, взгляд оставался сосредоточенным и холодным. Мысли его были далеки как от невесты, так и от происходящего в комнате.

— Посол Апии не взволнован беспорядками?

— Что? — племянник отвлекся от мыслей. — Нет, союз нужен им больше, чем нам. Он из кожи вон лез, убеждая меня в лояльности своего короля. Уточнил лишь, не желаю ли я отложить визит принцессы. Я не пожелал.

Если бы не тон, которым были озвучены слова, можно было бы подумать, что жених искренне ждет появления невесты. Но на деле Георг лишь хотел как можно быстрее со всем покончить.

— Полагаю, к помолвке ты решишь официально помириться с Герхардом? — поддержал светскую беседу Кристиан, краем глаза заметив, что Юстас поспешил отступить к окну.

— Конечно. Обычай требует всех прощать и миловать. Начну с брата, а там и до наместников доберусь, — мрачно пошутил император и плавно поднялся из кресла. — Я вас оставлю, дядя. Поправляйтесь, а мне нужно переговорить с главами Тайной полиции и разведки в свете новых фактов. Доброго дня.

Когда приличия были соблюдены, и за Георгом бесшумно закрылась дверь, Великий герцог обратил внимание на сына.

— Ничего не хочешь мне рассказать?

Юстас неопределенно пожал плечами.

— Я участвовал в обезвреживании группы, напавшей на Музей Естествознания. Там как раз находилась фройляйн Ланге в сопровождении молодого Рофхогеля. Его ранили. Я передал мальчишку медикам и сопроводил фройляйн в особняк.

Коротко, емко и по существу. Как в докладе, наверняка написанном для руководства. Вот только некоторые существенные детали опущены.

— И девица была благодарна за спасение?

— Пожалуй, — не стал отрицать сын, понимая, что шпионы из особняка Герхарда уже все доложили. — Мы немного увлеклись в карете, но ничего непоправимого не произошло.

Непоправимого. Ну, да, раз племянник не счел нужным спустить Юстаса с лестницы, пожалуй, что ничего непоправимого не произошло.

— Юстас, я не стану указывать тебе, с какой фройляйн проводить время. Хочу лишь напомнить, что твой кузен порой чересчур трепетно относится к вопросам морали и чести. А девочка находится под его покровительством как работодателя.

— Вот именно, — неожиданно резко отозвался лучший агент разведки. — Вы лучше меня знаете, в какой истории замешана ее бабушка. И этот интерес к Рофхогелям не на пустом месте возник. Она преследует какую-то цель. И Герхард может пострадать, потому что она к нему слишком близка!

— Ты сам веришь в то, что говоришь?

Юстас явно собирался ответить в том же тоне, что и раньше, но взглянул на забинтованную руку, вспомнил, что творится в столице, и заговорил куда мягче:

— Она слишком умна для секретаря. И постоянно оказывается не там и не в то время. Мне это не нравится. Я хотел бы докопаться до правды.

Конечно, хотел бы. Как и всегда не оставить ни одного секрета нераскрытым. Вот только отдает ли мальчик сам себе отчет в том, какие причины толкают его на подобное? Кристиан хорошо знал сына и уже замечал то, от чего сам Юстас будет бегать еще долго.

— Сын мой, ты понимаешь, что лезешь в дерьмо? Старое и засохшее, но когда ты разворошишь его, вонять будет как свежее.

Голубые глаза сверкнули сдержанной молнией. Упрям. И не отступит. Жаль…

— Разве ты не учил меня, что семью стоит защищать?

— Герхарду дела нет до увлечений девчонки. А про Эльзу Милисент ему рассказала. И ему плевать.

— Но ведь есть что-то еще, — не собирался сдаваться сын. — Ты знаешь, к какому роду она принадлежит. И там не все так просто.

— Я догадался…

И не порадовался, когда сделал пару запросов и узнал некоторые подробности, которые кто-то другой не связал бы между собой, но… Порой прошлое стучится в двери, а порой открывает их пинком ноги. И встречать его не хочется совершенно.

— Я все равно выведу ее на чистую воду. Пусть даже у меня нет допуска к некоторым архивам, фройляйн расскажет, что она задумала.

— Хорошо, — вздохнул Великий герцог, понимая, что некоторых свиданий избежать не удастся. — Но сделаем мы вот как…

…И раз уж не удастся, так хоть провести их стоит на своих условиях.

Глава 29

О женском…

Домик был маленьким и уютным. Два этажа, три спальни сверху, гостиная, кухня и столовая внизу. Несколько кладовых, современные уборные, крохотный садик на заднем дворе, заросший бурьяном. Здесь пахло кофе, корицей и восточными маслами. В гостиной на полу лежал толстый ковер и валялись подушки, на стенах висели в перемешку гравюры разных стилей и эпох, напротив окна — большой веер с изображением цветущей вишни, по углам таились колокольчики и бумажные фонарики. Экзотично, броско и совершенно непривычно. Как и сама хозяйка дома.

Ульрике вставала рано, но до обеда могла ходить в халате и восточных тапочках с загнутыми носами. Она читала газеты за столом и пила горький, крепкий кофе три раза в день. Работала у окна в гостиной. Мало говорила и иногда уезжала по делам.

Тогда Милисент оставалась в доме одна, не считая, конечно, служанки, отвечавшей за кухню и жившей где-то неподалеку. А еще слуги, который выглядел как настоящий головорез и обитал в небольшой пристройке. Он показывался на глаза вечером, обходил весь дом, проверяя окна и двери, закрывал замки, желал спокойной ночи и уходил к себе. Баронессу он вгонял в дрожь, однако хозяйка дома говорила с ним спокойно и вежливо, принимая, как равного.

Несколько раз за прошедшую неделю заезжал Хартман, рассказывая новости о происходящем в городе. Настоящие новости, а не те, что писали газеты. Там все еще раздували скандал вокруг Герхарда, намекали на ссору с императором, тщательно обходили стороной здоровье Великого герцога. Альберт же привез записку от бастарда императора и букет лилий, от которого почему-то захотелось плакать. Невольный посыльный же рассказал, что Кристиан идет на поправку, и скоро все закончится, но в выходные лучше не выходить из дома.

Ульрике к предупреждению отнеслась серьезно и в пятницу раздала слугам строгие рекомендации. Милисент оставалось лишь не досаждать и не путаться под ногами. Она забрала из гостиной несколько книг восточной поэзии, переведенной на имперский язык, и изучала их в отведенной ей спальне. К общению хозяйка дома не слишком стремилась, обозначив свою позицию в первый же день: