Шеф с системой в новом мире (СИ) - "Afael"

Я видел линию его первого выпада, которую чертил в воздухе наконечник его меча и, пока мой мозг это видел, тело уже реагировало. Ноги сами сделали шаг назад и в сторону. Рука со щитом сама поднялась для блока. Я не думал об этом. Это была мышечная память, вбитая в меня поваром за последние два дня.

Удар. Я почувствовал его, как жесткую вибрацию, прошедшую по щиту и руке, но она не сбила меня с ног, не нарушила моего равновесия.

Второй удар. Третий. Я не пытался угнаться за ним, не пытался предугадать. Просто видел и реагировал. Блок. Шаг. Блок. Шаг. Мои движения минимальны и точны.

Я не тратил лишней энергии, а превратился в защитную машину, созданную расчетом моего странного повара. Я чувствовал, как Радим начинает злиться. Его выпады становились быстрее, яростнее, но они все так же разбивались о мою защиту. Еще я не чувствовал усталости, а лишь звенящую пустоту в голове и абсолютный контроль над своим телом.

Возвращение к Алексею:

Я стоял у края ристалища, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони и видел то, чего не видела толпа. Видел триумф своего плана.

Шепот во дворе сменился сначала удивленным молчанием, а потом — гулом возбужденных голосов. Никто не мог поверить в то, что происходит. «Слабый» княжич, которого должны смести в первые же секунды, не просто стоял — он уверенно держал оборону против лучшего бойца дружины.

Я посмотрел на помост. Демьян больше не улыбался. Он стоял, нахмурив седые брови, и его лицо выражало крайнее недоумение. Лекарь не понимал, как это возможно. Князь Святозар подался вперед всем телом, его каменное лицо было маской напряженного внимания. А Степан Игнатьевич… он стоял неподвижно, но я видел, как сильно сжаты его кулаки.

И тут наступил переломный момент.

Радим, раздосадованный и уязвленный тем, что не может пробить глухую защиту какого-то мальчишки, потерял терпение и решил покончить с этим одним ударом. Он сделал более глубокий шаг вперед и вложил в свой выпад всю силу и вес, чтобы проломить оборону. В этот момент, на долю секунды, он раскрылся. Его правый бок и предплечье стали беззащитны.

Ярослав ждал этой ошибки.

В тот миг, когда Радим начал свое движение, тело Ярослава среагировало. Это была та самая, единственная атакующая связка, которую мы отрабатывали.

Он не стал принимать удар на щит, а сделал тот же самый шаг в сторону, но одновременно с этим его тело развернулось, пропуская летящий клинок мимо и в то же мгновение его собственная рука, державшая меч, молниеносно выстрелила вперед.

Короткий, точный укол. Наконечник его тренировочного меча коснулся незащищенной щеки Радима. Тот совсем немного не успел убрать голову.

Время, казалось, замерло.

Наконечник тренировочного меча Ярослава оставил на коже Радима тонкую, алую царапину. Кровь не хлынула, лишь медленно выступила одной, рубиновой каплей, но этого было достаточно.

Бой был окончен.

Оглушительная тишина повисла над ристалищем. Радим медленно опустил свой меч. Провел пальцами по щеке, затем глянул на Ярослава. В его глазах не было злости, лишь уважение воина к тому, кто смог перехитрить его. Он коротко, по-военному, кивнул и отступил на шаг, признавая поражение в этом раунде.

Все взгляды обратились к помосту. Лекарь Демьян стоял, сжимая свой посох, его лицо было искажено гримасой ярости и унижения. Он проиграл.

Князь Святозар медленно поднялся. Его лицо было непроницаемо, как камень. Он спустился на арену, и толпа безмолвно расступилась перед ним. Он подошел прямо к сыну, игнорируя всех остальных. Положив тяжелую руку ему на плечо, посмотрел ему прямо в глаза.

— Я вижу, ты не сидел сложа руки, — его голос был суровым, но в нем не было прежнего разочарования. — Твой повар и управляющий не обманули меня. Ты показал стойкость, но не обольщайся. Радим — это не Морозов. У тебя осталось несколько дней, чтобы подготовиться к настоящему бою. Не опозорь имя Соколов.

Сказав это, он развернулся и так же молча пошел прочь, оставляя за собой последнее слово.

Толпа, получив сигнал, начала медленно расходиться, возбужденно обсуждая увиденное невероятное зрелище.

Мы остались одни посреди пустеющего двора: Ярослав, тяжело дышащий, но стоящий прямо, я и безмолвный Борислав. Мы победили в этой схватке. Мы получили отсрочку и официальное разрешение продолжать.

Но давление не спало. Оно лишь изменило форму. Теперь от нас ждали не просто достойного выступления. От нас ждали настоящей победы.

Глава 23

В большом зале и на общей кухне, куда доносился гул голосов со двора, новость о поединке распространялась быстрее огня. Она передавалась среди слуг шепотом, с испуганными оглядками и возбужденным блеском в глазах.

Две молодые служанки, Анна и Дуняша, торопливо протирали оловянные кубки, но все их внимание было приковано к разговору.

— Ты слышала? — шептала круглолицая Дуняша, ее глаза были круглыми от изумления. — Княжич наш… он с самим Радимом бился! И устоял!

— Да не просто устоял! — горячо возразила Анна, худенькая и быстрая. — Мне Мишка-оруженосец шепнул, он там был… Говорит, княжич ему кровь пустил! Радиму! Тот сам бой остановил и победу признал!

Дуняша ахнула и прижала руки к губам.

— Не может быть… Как? Он же еле на ногах стоял еще недавно.

— Колдовство, — убежденно прошептала Анна, понижая голос. — Это все тот новый поваренок, Алексей. Говорят, он ему какое-то зелье дал. Такое, что княжич стал быстрее ветра и сильнее медведя.

— Тише ты, дура! — одернула ее старшая кухарка Аграфена, проходившая мимо с охапкой чистого белья. — Услышит кто, так языков лишитесь обе. Не ваше это дело, в княжеские игры лезть.

Девушки испуганно замолчали, но было поздно. Слух уже пошел гулять по крепости, обрастая самыми невероятными подробностями.

В другом конце зала, у дверей, ведущих в покои лекарей, ученик Демьяна со страхом смотрел на своего учителя. Седобородый лекарь только что вернулся с ристалища, и его лицо было темнее грозовой тучи. Он с такой силой сжимал свой резной посох, что костяшки побелели.

— Шарлатан… — проскрежетал он сквозь зубы так тихо, что его едва расслышал только ученик. — Отравил разум княжича своим колдовским варевом… Ничего. Отец-князь не слепой. Он еще увидит правду. Я докажу им… всем докажу…

Он резко развернулся и, стуча посохом, скрылся в своих покоях, оставив за собой шлейф бессильной ярости.

* * *

Мы вернулись в покои княжича в полном молчании. За нами закрылась дверь, отрезая гул и перешептывания, все еще доносившиеся со двора. Атмосфера была странной. В воздухе не было ни радости триумфа, ни облегчения. Вместо этого он был заряжен деловым, сосредоточенным напряжением, как в моей старой кухне перед началом самой сложной вечерней службы. Мы не победили, лишь получили право работать дальше.

Ярослав, тяжело дыша, опустился в кресло. Я поставил перед ним кувшин с чистой водой. Он жадно выпил целую кружку. Его дыхание немного выровнялось.

— Рассказывайте, княжич, — сказал я, и мой голос прозвучал в тишине комнаты непривычно громко. — Мне нужно знать все. В деталях.

Он удивленно поднял на меня глаза.

— Что рассказывать? Ты и сам все видел.

— Я видел то, что было снаружи, — возразил я. — Мне нужно знать, что было внутри. Где вы чувствовали преимущество? В какой момент было сложнее всего? Насколько сильным был удар Радима? Каждое ощущение, каждая мелочь имеет значение для составления нового плана.

Ярослав нахмурился, погружаясь в воспоминания. Он говорил медленно, подбирая слова, пытаясь описать то, что сам еще не до конца понял.

— Сначала был… покой. Когда он бросился на меня, я не почувствовал страха. Только спокойствие. Все чувства обострились, как ты и говорил. Я видел его меч, видел его глаза и не думал, что делать. Тело двигалось само, выполняя тот самый «блок-шаг», который я учил последние дни.