Князь Системы 5 (СИ) - Шиленко Сергей

— Понял, князь. За свободу.

Час после военного совета пролетел в бешеной суматохе. Я стоял у главных ворот, наблюдая за тем, как моя разнородная армия приводит себя в порядок для похода. То, что я видел, одновременно вдохновляло и ужасало.

В первых рядах выстроились сумеречники Нерона — сто воинов в одинаковых темных доспехах, с луками за спинами и короткими мечами на поясах. Они стояли неподвижно, как статуи, и лишь изредка переговаривались тихими голосами на своем языке.

Рядом с ними собирались освобожденные гладиаторы под командованием Костолома. Здесь царил контролируемый хаос — кто-то проверял крепления доспехов, кто-то пробовал на вес незнакомое оружие, выданное из арсенала. Большинство были в разнобойных латах, собранных из трофеев, но в их глазах горел огонь людей, знающих цену свободе.

— Эй, новичок! — рявкнул на одного из бывших рабов седой ветеран с перебитым носом. — Ты как щит держишь? Хочешь стрелу в брюхо поймать?

Молодой парень, едва выглядывающий из-под шлема, сдвинул щит ближе к телу, словно пытался спрятаться за ним от невидимого врага.

— Локоть ближе к телу! — продолжал наставлять старик. — И не размахивай как дубиной! Щит это не только защита, но и оружие!

Дальше толпились ополченцы из самого Поселения Волот и окрестных земель. Вот тут действительно было на что посмотреть: кузнец Михайло в кожаном фартуке и с молотом в руке, рядом с ним пасечник Еремей с самодельным копьем, крестьяне с косами и вилами, которые пытались держаться рядом с более опытными воинами.

— Господи, на что я их веду, — пробормотал рядом Варг, следя за тем, как один из крестьян пытается понять, с какой стороны браться за копье.

— На войну, — ответил ему. — А на войне важна не техника боя, а готовность умереть за правое дело.

Варг скептически хмыкнул, но ничего не сказал.

У повозок с припасами возникла потасовка — два отряда одновременно потянулись к одному мешку с сушеным мясом.

— Эй! Это наше! — кричал рыжебородый дровосек.

— Как это ваше? Мы первые увидели! — огрызались бывшие шахтеры.

— Хватит! — рявкнул Яромил, появляясь между спорщиками. — Припасы общие! Каждому отряду по норме!

Спор затух, но недовольное бурчание продолжалось.

В стороне от основной массы стояла особая группа из семей воинов, провожавших своих мужей и сыновей. Женщины старались не плакать, дети не понимали, почему папы берут с собой мечи и луки. Молодая жена одного из ополченцев тихо всхлипывала, прижимая к груди младенца.

— Вернись живым, — шептала она мужу. — Слышишь? Живым!

Мужчина неловко обнимал семью, не зная, что ей сказать.

Костолом проходил между отрядами, проверяя готовность своих людей. Рядом с ним семенил его новый помощник — юркий парнишка по прозвищу Быстрый, который служил связным между командирами.

— Как настроение у людей? — спросил я гладиатора.

— По-разному, — сказал он. — Ветераны спокойны, они уже привыкли смотреть смерти в лицо. Гладиаторы настроены решительно, для них всё просто: либо умереть свободными, либо снова стать рабами. А вот крестьяне… — он покачал головой. — Половина, будь их воля, давно бы сбежала по домам, но стыд не пускает.

— И что будем делать?

— То же, что всегда делали хорошие командиры, — усмехнулся Костолом. — Поставим надежных сзади, чтобы дезертиров ловить.

К нам подошел Нерон.

— Мои готовы, — доложил он. — Но есть вопрос по взаимодействию с ополченцами. Они не знают наших команд, мы не знаем их сигналов.

— Базовые команды будут подаваться рожком. — Один раз — внимание, два раза — атака, три раза — отступление. Остальное — жестами.

В это время к воротам подъехала Темира на боевом коне. Она сменила роскошные доспехи на более простые, походные, но все равно выглядела как принцесса, идущая на войну.

— Мои люди заняли позиции в арьергарде, — доложила она. — Если понадобится прикрывать отступление…

— Не понадобится, — перебил её. — Либо мы прорвёмся, либо… я не закончил.

Она кивнула, понимая серьезность ситуации.

— Кстати, — добавила принцесса тише. — Я отправила гонца к своим родственникам. Если мы победим, возможно, остальные кланы присоединятся к нам.

— А если проиграем?

— Тогда им не за что будет нас винить.

У ворот я заметил Стефанию. Она стояла чуть в стороне, сжимая в руках свиток.

— Что это у тебя? — спросил, подходя ближе.

— Список, — ответила тихо. — Имена всех, кто идет с тобой. Чтобы не забыть.

Я взял свиток и развернул. На пергаменте аккуратным почерком были выписаны сотни имен. Рядом с каждым стояла короткая пометка: «жена и двое детей», «единственный сын у матери», «пообещал вернуться к жатве».

Свернул его обратно и убрал за пазуху. Свиток оказался тяжелее, чем можно было ожидать от обычного куска бумаги.

Стефания встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

— Возвращайся, — прошептала она. — Возвращайся обязательно.

В толпе ополченцев начались последние приготовления. Кто-то молился, кто-то проверял оружие в сотый раз, кто-то просто стоял и смотрел в небо, словно прощаясь с мирным утром.

Молодой парень, которого раньше поучал ветеран, подошел к седому воину:

— Дядь Григорий, а правда, что в бою страшно?

Старик подумал:

— Страшно, сынок. Но знаешь что еще страшнее? Позволить злу творить беззаконие и ничего не делать.

— А если я струшу?

— Все струсят. Дело не в том, чтобы не бояться. Дело в том, чтобы делать что надо, несмотря на страх.

Эти слова услышали соседние воины, и я видел, как одни кивали в знак согласия, а другие задумчиво хмурились, представляя предстоящий бой.

Рядом гладиаторы обсуждали тактику.

— Главное, держать строй, — сказал один из них, бывший чемпион арены. — На арене ты сам за себя. Здесь всё иначе. Если будешь работать с товарищами, выживешь.

— А если строй развалится? — спросил кто-то из молодых.

— Тогда каждый сам за себя. Но лучше до этого не доводить.

Чуть дальше один из молодых воинов сидел на земле и что-то выводил на куске бересты. Пожилая женщина стояла рядом, глядя на него с тревогой.

— Что пишешь? — спросил я, подойдя ближе.

— Завещание, князь, — смущенно ответил парень. — Если что… чтобы мать знала, где найти мои сбережения. И чтобы помнила, что я шел не за наживой, а по совести.

Женщина гладила сына по голове, с трудом сдерживая слезы.

— Хороший сын, — пробормотал и отошел, чувствуя, как сжимается горло.

Я обвел взглядом свою армию. Пятьсот пятьдесят человек против профессиональных убийц. В их глазах читались сомнения, но и решимость. И еще доверие. Доверие ко мне, их князю, который ведет их в бой против превосходящих сил.

Что я за полководец? Глядя на эту мешанину опытных воинов и вчерашних крестьян, я усмехнулся собственным мыслям. Несколько месяцев назад я был простым егерем, а теперь держу в руках судьбы сотен людей.

А если честно, Василий, каковы шансы на успех?

Если исходить из чистой арифметики, то никаких. Пятьсот пятьдесят против профессиональной дружины. Любой здравомыслящий полководец сказал бы: «Самоубийство».

Но есть факторы, которые не учитывает арифметика.

Первый. Мои люди сражаются за свободу, за семьи, за право жить как люди, а не как скот. Армия Гаврилы воюет за деньги и из страха. В критический момент это может сыграть решающую роль.

Второй. Моргот ждет, что я буду отступать или обороняться. Дерзкий план с засадой в ущелье может сработать именно потому, что он кажется безумным.

Третий. Крушитель. Правда, против тысячи врагов даже легендарный меч не всесилен, но психологический эффект от его появления может деморализовать противника.

А еще Огненные шары и гранаты…

Если повезет, сдюжим. Ведь везение это тоже навык. Это умение увидеть возможность там, где другие видят только угрозу. Умение рискнуть всем в нужный момент. И умение заставить людей поверить в невозможное.