Князь Системы 5 (СИ) - Шиленко Сергей

— Расскажи мне о семье, Борис.

Глаза парня увлажнились:

— Жена Настенька… краше её во всей волости не было. И дочурка Анютка, ей всего четыре годика. Такая смешная, всё время папу спрашивает, когда новый горшочек слепит… — он замолчал, борясь с подкатывающими слезами. — Гаврила их в клетках держит. Как зверей. Сказал, если принесем голову Разрушителя, отпущу. Если не принесем…

— Сколько вас было?

— Сотню мужиков собрал. Разделил на группы по двадцать. Велел нападать на твою армию по очереди, изматывать. Остальные четыре группы тоже где-то рядом.

Борис закашлялся, из уголка рта потекла кровь:

— Знаешь… я понимал, что это безумие. Что мы, крестьяне, против твоих воинов — всё равно что зайцы против волков. Но выбора не осталось.

— А другие? Все ли думали так же?

— Большинство — да. Но нашлись и такие… которые поверили. Гаврила им наобещал золота, земель после победы. Дураки.

— Где именно он держит семьи?

— В своем логове… — Борис схватил меня за руку с неожиданной силой. — Обещай, что если доберешься до них… спаси мою Настеньку и Анютку. Они не виноваты ни в чем.

— Обещаю.

Парень улыбнулся впервые за весь разговор:

— Спасибо… Знаешь, а я горд… что именно твоя рука меня прикончила. Лучше умереть от легендарного меча, чем от ржавого кинжала какого-нибудь головореза.

Он закрыл глаза, дыхание становилось всё более неровным:

— Одно только жаль… горшочки больше никогда не слеплю…

— Князь, — окликнул меня Яромил. — Что делать с пленными?

Я поднял голову. Рядом стояло человек пятнадцать связанных выживших. Испуганные мужицкие лица, дрожащие руки, потерянные взгляды.

— Радомир, — обратился к старику магу. — Есть способ выяснить их истинные намерения? Отделить принужденных от фанатиков?

Он кивнул и вытащил из инвентаря небольшой серебряный кристалл.

— Это ритуал истинного намерения. Процедура неприятная, но работает безошибочно.

Процесс занял около получаса. Старик по очереди подходил к каждому пленному, тихо произносил заклинание и прижимал кристалл к их лбам. Одних охватывал мягкий синий свет, указывая на принуждение. Других озарял зеленый, выдавая их фанатичную преданность Гавриле.

В итоге из пятнадцати человек оказалось двенадцать подчиненных и трое убежденных.

Я снял веревки с рук принужденных.

— Свободны. Если хотите, можете остаться. Нам нужны люди, чтобы вернуть ваших близких.

Большинство кивнули, кто-то пробормотал слова благодарности. Но один, худой парень лет двадцати, вдруг яростно замотал головой.

— Не буду служить исчадию ада! — заорал он, указывая на Темиру. — Сумеречник слуги Собирателя!

— Успокойся, — начал было, но паренек выхватил спрятанный в сапоге нож и бросился на Темиру.

Она легко уклонилась, а Варг одним ударом повалил неразумного на землю.

— Связать его обратно, — устало приказал. — С ним разберёмся позже.

Инцидент показал главную проблему: в моей армии собрались представители народов, веками враждовавших друг с другом. Солнцепоклонники ненавидят сумеречников. Беженцы не доверяют бывшим рабам. Бывшие рабы презирают трусливых новобранцев. А теперь еще и принужденные крестьяне…

Я отошел от толпы и уселся на поваленное дерево, пытаясь привести мысли в порядок. Крушитель лежал рядом, его сияние успокоилось до едва заметного голубоватого свечения.

Как, черт возьми, из этого месива сколотить боеспособную армию?

В прошлой жизни я командовал военными. Людьми одной страны, одной культуры, объединенными общими ценностями и дисциплиной. Здесь же у меня под началом оказалась пестрая толпа, где каждая группа тянула одеяло на себя.

Солнцепоклонники Яромила держались особняком. Дисциплинированные, но высокомерные. Они считали себя элитой и презирали «варваров». Сумеречники Темиры знали свое дело как профессиональные убийцы, но им никто не доверял. Все помнили об их связи с Гаврилой. Освобожденные рабы под командованием Костолома жаждали мести. Их боевой дух больше напоминал ярость берсерков, чем холодную решимость воинов. Беженцы проявляли храбрость, но им не хватало подготовки. А новобранцы… те вообще готовы были сбежать при первой опасности.

Пока люди не понимали, за что сражаются, и не доверяли соседу по строю, они оставались вооруженной толпой, а не армией.

Нужно было найти что-то общее. Цель, которая окажется важнее расовых предрассудков и личных обид.

Освобождение близких? Месть Гавриле? Защита слабых? Все правильно, но слишком размыто для простых воинов.

А если подойти проще? Показать им, что они не толпа неудачников, а элитное подразделение?

Дать каждому почувствовать себя частью чего-то великого.

Я поднялся и огляделся. Воины разбились на привычные группы. Солнцепоклонники отдельно, сумеречники отдельно, бывшие рабы отдельно. Даже лагерь расположили так, что разобщенность бросалась в глаза.

— Яромил! Костолом! Темира! — позвал я командиров. — Ко мне.

Они подошли, на лицах вопросы.

— С сегодняшнего дня меняем структуру, — объявил им. — Никаких отдельных национальных отрядов. Формируем смешанные подразделения по двадцать человек. В каждом — солнцепоклонники, сумеречники, бывшие рабы, новобранцы.

— Но они же друг друга ненавидят, — сказал Яромил.

— Пока ненавидят. А после нескольких стычек бок о бок начнут доверять.

— Это безумие, — покачала головой Темира. — Мои воины привыкли действовать в тесной связке. Если их разделить…

— Они научатся действовать в новых связках. Или погибнут, — я посмотрел на каждого из них по очереди. — У нас нет времени на долгое сплочение. Впереди бои, и каждый должен знать, что сосед по строю прикроет спину, несмотря на цвет кожи или форму ушей.

Костолом усмехнулся:

— Идея мне нравится. На арене тоже собирали бойцов разных рас. Кто выживал, тот становился братом.

— Но как заставить их драться за друг друга? — задал главный вопрос Яромил.

— А кто сказал, что нужно заставлять? — я улыбнулся. — Нужно дать им повод для гордости. С сегодняшнего дня мы не просто армия беженцев и мятежников. Мы — Железный Полк Разрушителя Оков. Несущий свободу по всему Полесью.

Имя — это всегда точка опоры. Дай людям звучное название, добавь к нему немного символизма, и они будут готовы идти за этим хоть на край света.

— У каждого отряда будет свой номер, свои отличительные знаки, своя история, — я обвел взглядом командиров. — Первый отряд займет место в авангарде и станет «Костоломами» — в честь нашего гладиатора. Второй назовем «Зоркими», чтобы помнить разведчиков, которые не вернулись. А третий станет «Теневыми клинками» под началом Темиры.

Командиры переглянулись, и в их глазах зажегся интерес. Никто не хочет быть просто частью толпы, но почувствовать себя частью чего-то большего это уже другое дело.

— А что делать с трусами? — спросил Костолом. — С теми, кто бежал во время боя?

Я задумался. И вправду, что с ними делать? Устроить жесткую публичную порку, или же исключить из рядов?

Нет. Страх нужно лечить не наказанием, а победой.

— Из них сформируем особый отряд под названием «Искупители». Дадим возможность смыть позор в следующем бою. Кто докажет храбрость, перейдет в обычные отряды. Кто снова струсит, отправится восвояси.

— А если они опять побегут?

— Тогда это уже не наша проблема, но сначала дадим им шанс.

Мой план, хоть и казался безумным, начал вырисовываться. Смешать отряды, ввести систему поощрений, заставить людей почувствовать себя частью чего-то большего. Братство не создашь приказом, но можно подтолкнуть к нему.

К полуночи мы добрались до гребня холмов, откуда открывался вид на Зареченское. Армия остановилась, замерев в тишине.

Город горел. Огонь пожирал здания, а над ним клубилась странная воронка из темной энергии. Она словно засасывала пламя, которое поднималось вверх, смешиваясь с пурпурными вспышками молний. Оттуда исходил зловещий свет, от которого даже на этом расстоянии пробирала дрожь.