Древесный маг Орловского княжества 8 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич

Обсуждение сделок отвлекает на какое–то время. Удаётся продать восемь жемчужин господам и две в императорский двор. Плюс забираю все долговые расписки за прочее барахло. Куда девать ещё сорок две жемчужины, ума не приложу.

У меня ещё особое барахло от мастеров с бамбукового леса, но им решил не грузить местного артефактора. А то он и так за сердце хватается периодически.

Пошёл проведать цацу, а там за ней императрица ухаживает и костьми ложится, чтоб не заходил в покои.

— Невежа, — фырчит на меня. — Не учили, как приветствовать императрицу? Тебя бы тоже выпороть не мешало.

Понимаю, что и бабуля на взводе.

— Скажу вам по секрету, ваше величество. Я и сам — правитель.

— Хвастун, — заворчала, теряя ко мне интерес.

— Держите, — подаю ей презент. — Это жемчужина небесной русалки, дочери Мазу. Поможет вам продлить жизнь. Не ровен час, моложе Гао станете.

Бабуля рот раскрыла, глаза вытаращила.

— Это… это… — стала заикаться.

— Оно самое, господин Юншэн уже проверил. Так хвастун я или нет?

— Вот привязался, — усмехнулась горько. — Мейлин плоха. Твой подарок очень кстати. Сделаем хороший настой.

— А две лучше помогут?

— Конечно, быстрее и богаче настойка выйдет.

Высыпал ещё пять. Бабку чуть инфаркт не схватил. На счёт расточительности… не уверен, что такой артефакт у нас вообще оценят. Но даже если, для цацы не жалко.

Несмотря на мою щедрость, выгнали в шею. Видимо, она там голая лежит. Ну а как? Раны надо ж лечить.

Пошёл по саду гулять, в надежде Кумихо встретить. Но так и не вылезла.

Ещё и Шан где–то ходит. Как бы она там не встряла где–нибудь без меня.

Утром за мной явилась стража, мол, судить собрались за выходки и смерть стражника. Но императрица всех отшила, заявив о том, что помиловала меня лично. Какая заботливая.

Днём служанки донесли, что госпоже уже получше. Но все говорят, что к экзаменам кандидаток в наложницы, которые состоятся через три дня, Мейлин вряд ли выздоровеет. И даже если явится, то не сможет ни сыграть на гуцине на оценку, ни блеснуть в каллиграфии, а уж о вышивании вообще все молчат.

Делать нечего, поехали в монетный дом менять бумажонки на серебро. Провозились до самого вечера. Если бы не сопровождающие, которых дал министр Цяо, мы бы вряд ли добились чего–то вообще. Надменные разглаженные рожи так бесили, что я чуть всё здание не разнёс древесной магией. Зато по итогу нахапал кучу серебра, за которое можно ещё долго мою армию содержать. Но в первую очередь стройку профинансировать.

Интересно даже, что они там возвели за три месяца моего отсутствия. И на каком этапе сейчас. Соскучился уже по Ярославцу и своим соратникам.

Хотя ещё меч Разлома искать.

Вернулся в гостей дом поздним вечером. Сестрицы смотрели–смотрели на мою грустную рожу. А потом за две руки из поместья потащили. В некое место, что сами нашли, когда без меня гуляли. Заинтригованный поддался, хотя настроения никакого. Думал, что его можно поднять лишь бойней на императорском дворе. Оказывается, не только.

— Как сластёну отучить от мёда? — Заинтригованно спросила Гайка, когда мы подошли к большому и красочному особняку.

— Заставить его сожрать сразу целую бочку, — выпалила Руяна.

Вскоре оттуда выскочил наш знакомый проводник из поместья министра.

— Всё готово, любезные госпожи, — выпалил он на русском и протянул свою лапу загребущую. — С вас два ляна золота.

Обе посмотрели на меня с таким азартом, что не смог отказать, но с недовольной миной расплатился.

Никогда бы не подумал, что сестрицы затеют подобное. Они сняли для меня весь публичный дом! Причём выбрали самый известный, где под полсотни искусных куртизанок. Они и пляшут, и поют, и беседы заводят, и чай наливают. И всё, что хочешь, за золото сделают…

День экзаменов настал. Последний день, когда должен охранять цацу в Школе. Утром я уже собрался со всеми прощаться и брать министра за шкирку. А тут цаца выползает! Одетая, собравшаяся. Семенит в сторону кареты под руку с бабулей императрицей. Видно, как кривится от каждого шага. Такая мужественная! Дурочка.

— Вам не стоит появляться при дворе, — выпалила мне императрица официозно.

— Пусть едет со мной, — произнесла Мейлин с лёгкой улыбкой. — Мне так будет спокойней.

— Воин, угрожающий правящей династии, никуда не годится, пусть он и невообразимо силён, — запричитала бабуля.

— Ярослав никогда не угрожает, он не бросает слов на ветер. Если они ещё живы, значит, он так решил, — выпалила Мейлин надменно.

— И ты туда же, — выдохнула императрица.

Мейлин промолчала на это. Очень тяжело она поднялась в повозку. Помогал, стараясь не сильно лапать, потому что сбоку шипела карга.

Поехали в Школу, как на казнь. Чтоб в очередной раз обосраться? Только теперь на экзаменах. Мейлин смахивает на мазохиста. Слишком упёртая. Слишком гордая.

Шан встречает внутри с озадаченным видом. Едва заметно кивает цаце.

Что происходит?

— Ты где шарахалась, дура? — Возмущаюсь я.

— По поручению госпожи, — отвечает Шан, глядя на меня с опаской.

Выяснять некогда. Потоки людей, идущих в сторону главного павильона, создают атмосферу неуместности наших разборок. Все перешёптываются, мол, чего она тут забыла? Почему на ногах ещё стоит? Змеюки посмеиваются, мол, снова выйдет посмешищем.

Но Мейлин, будто не слышит их, идёт себе с надменным видом и прямой спиной. Не выказывая, что от каждого шага ей больно.

Первый экзамен проводится по каллиграфии, где у нашей цацы нет и шанса. Потому что руки у неё дрожали даже в невытянутом состоянии, а тут у них локоть на стол ставить нельзя. Ты не только результат на бумаге должен выдать, но и процесс, за которым внимательно следят строгие судьи. И любопытная свита, выстроенная по периметру.

Но тут происходит странное, а точнее шокирующее событие. Рука Мейлин тверда, а иероглифы без единой помарки. Гао Цин тут нет, видимо, она более чем уверена, что наша малышка не пройдёт. Зато в судьи затесалась вдовствующая императрица, которая задавила профессоров своим авторитетом.

Те покивали, пошептались и выставили оценки.

Конкурентки цацы начинают беспокоиться. Результаты не объявляются, но всем всё ясно и так.

Второй экзамен — вышивка. Двадцать три девицы усаживаются за свои столики и начинают вышивать. Скучно, пока не является встревоженная Гао. Но увы, бабка стоит на смерть, не пуская её в жюри.

Два часа на работу. Все, как одна кандидатки вышивают цветочки да птичек. А наша Мейлин изображает девятихвостую лисицу во всех оттенках от красного до рыжего. Просто шикарную! Ещё с таким невозмутимым видом подаёт свой платок.

— Это безвкусица! — Запротестовала Гао,которая всё же прорвалась посмотреть. — Барышням из знатных семей не престало изображать злых духов!

— Очень искусная работа, — выпалил один из профессоров. — Смотрите не на рисунок, а на качество вышивки и гармонию цветов. Здесь безусловно, высший бал.

— Согласен, — поддержал второй дядька. А за ним и все остальные.

Шипя и причитая, Гао смылась. Думал, сдалась. Ага, размечтался.

На третий экзамен по музыке явилась с самим императором! Свита у него мощнейшая, куча крутых по виду воинов, сотня стражи, сотня служанок. Сам он, как жирный румяный хряк, пока ещё молодой свинёнок. Но с таким видом, будто он правитель всего мира. При нём молодая жена чуть попроще смотрит и целых восемь наложниц. Девки все красивые и разукрашенные. Но видно, что несчастные.

При такой атмосфере, участницы засуетились и затушевались. Стали ошибаться в игре, сбивать ритм, выдирать струны. А когда молодой хряк стал отправлять их со словами:

— Бездарность! Прочь из дворца!

Так вообще чуть ли не в метровый канал бежали топиться.

Даже у змеи Цзышан дрогнула рука. По взгляду Гао я понял, что она за неё очень переживает. Нашу Мейлин вызвали последней. Видимо, злодеи решили её промурыжить, зная о состоянии. Но цаца не ударила в грязь лицом. Как заиграла, народ рот раскрыл, дышать перестав. У всех мурашки пошли, слёзы на глазах навернулись. Император даже вперёд подался, уставившись в Мейлин очень уж заинтересованно.