Проклятый Лекарь. Том 7 (СИ) - Молотов Виктор

Кирилл проснулся от разговора, потер глаза, поправил очки:

— Что случилось? Кто звонил? Опять кризис?

— Лилия Ростова из «Новой Зари». Говорит, там проблемы. Странные проблемы. Но какие именно, она не объяснила. Слишком взволнована.

— Может, не стоит ехать? — предложил Кирилл, зевая. — Вы же устали. Столько всего сегодня было. Да и я тоже еле на ногах стою. Может, завтра? Или пусть полицию вызовут, если что серьезное.

— Когда экономист клиники звонит главному акционеру в панике — это серьезно, — ответил я, уже принимая решение. — Экономисты не паникуют по пустякам. Они паникуют только когда дело пахнет большими убытками. Или большими проблемами с законом. Или и тем, и другим одновременно.

А учитывая, что совсем недавно мы уничтожили там воронку Ордена Очищения, могло остаться что-то недоработанное. Магия не терпит небрежности. Всегда есть последствия.

— Сергей! — окликнул я водителя.

— Да, Святослав Игоревич? — тот посмотрел в зеркало заднего вида.

— Сколько нам ехать?

— Пятнадцать минут, если без пробок. Двадцать, если с ними.

— Мигалки включи.

— Есть, — Сергей ухмыльнулся. — Люблю официальные поводы для нарушения правил.

Машина плавно ехала по развязке. Включились синие мигалки, и поток машин расступился перед нами как Красное море перед Моисеем. Хотя какой Моисей в Российской Империи? Скажем, как бояре перед императорским кортежем.

«Новая Заря». Когда мы там уничтожили воронку Ордена Очищения, казалось, все закончилось. Но в таких делах ничего не заканчивается просто так. Всегда есть последствия. Всегда есть осложнения. Как в медицине — вылечил пневмонию антибиотиками, получи дисбактериоз. Убрал опухоль — жди метастазы.

Нюхль проснулся, поднял костяную морду, принюхался. Потом недовольно фыркнул и снова свернулся клубком.

— Даже Нюхль чует неладное, — заметил Кирилл.

— Или просто недоволен, что его разбудили, — поправил я. — С ним никогда не знаешь наверняка.

«Новая Заря» встретила нас… праздником.

Нет, серьезно. Я ожидал увидеть панику, хаос, может быть, эвакуацию. Пожарные машины, полицию, санитаров в противочумных костюмах. Вместо этого — атмосфера всеобщего ликования.

В холле играла легкая музыка — что-то из классики, Вивальди, кажется. «Времена года», весна. Пациенты в больничных халатах сидели в креслах, улыбаясь и болтая друг с другом как старые друзья.

Медсестры порхали между ними как бабочки, раздавая чай и печенье. Санитар в углу поливал цветы и что-то напевал. Даже уборщица, мывшая пол в углу, двигалась в такт музыке, превращая мытье в подобие танца.

— Это точно та клиника? — растерянно спросил Кирилл, озираясь. — Может, мы адресом ошиблись? Или попали в параллельную реальность?

— Нет, та самая, — я прищурился, активируя некромантическое зрение. — Вон там табличка — «Клиника „Новая Заря“, лицензия такая-то».

Мир потерял краски, стал черно-белым. Но зато проявилось то, что скрыто от обычного взгляда.

И тут же я почувствовал ЭТО.

Приторно-сладкая энергия, похожая на сахарную вату, смешанную с сиропом. Розовый туман, если можно так назвать энергетическое поле.

Она пронизывала все здание, окутывала каждого человека, проникала в легкие с каждым вдохом. Но под этой сладостью, глубоко внутри, таилось что-то еще. Что-то хищное, голодное, выжидающее.

Это не естественная радость. Химическая или магическая. Кто-то накачивает этих людей эндорфинами — гормонами счастья. Или их магическим эквивалентом. Но зачем? Массовый эксперимент? Прикрытие для чего-то худшего?

— Святослав Игоревич! — Лилия Павловна Ростова буквально выскочила из-за угла, чуть не сбив с ног проходящую мимо медсестру. — Вы приехали! Слава… то есть, хорошо, что вы здесь!

Она выглядела растерянной.

Деловой костюм помят, пиджак застегнут на неправильные пуговицы. Волосы выбились из обычно идеальной прически. В руках планшет, который она судорожно прижимала к груди как щит.

— Лилия Павловна, — кивнул я, сохраняя спокойствие. — Объясните, что здесь происходит? Почему все выглядят как под действием наркотиков?

Она огляделась, словно проверяя, не подслушивает ли кто. Потом схватила меня за рукав:

— Пойдемте в мой кабинет. Быстрее. Здесь все как будто под гипнозом. Или хуже. Они не видят проблемы. Для них все прекрасно!

Мы пошли по коридору. Навстречу попалась медсестра Раиса Павловна — пожилая женщина лет шестидесяти, которую я помнил по клинике «Золотой Крест». Тогда мы спасали Лилию Павловну и она была жутко недовольна. Сейчас она сияла как начищенный самовар. И что она вообще делает в «Новой Заре»?

— Доктор Пирогов! — воскликнула она, всплескивая руками. — Как чудесно, что вы к нам заглянули! А меня сюда Алексей Петрович перевел. Да! И я жутко рада. Какой прекрасный вечер! У нас такие успехи! Такие чудеса! Вы не поверите!

— Какие чудеса, Раиса Павловна? — спросил я осторожно.

— Пациенты выздоравливают! — она захлопала в ладоши как ребенок. — Господин Петров с циррозом печени, вон анализы почти в норме! За три дня! Госпожа Иванова с диабетом второго типа — сахар стабилизировался без инсулина! Мальчик Коля с детским церебральным параличом начал ходить! Это же настоящие чудеса!

— Интересно, — пробормотал я.

Цирроз печени не лечится за три дня. Это необратимый процесс замещения нормальной печеночной ткани соединительной — фиброз и узловая регенерация. Максимум можно замедлить прогрессирование, компенсировать функцию.

А тут «почти норма»? Чушь какая-то.

Диабет второго типа можно контролировать, но не вылечить за дни. ДЦП — вообще органическое поражение мозга, максимум — реабилитация и улучшение функций. Но не излечение.

— А как же побочные эффекты? — спросил я. — Любое быстрое выздоровление имеет цену.

— Никаких побочных эффектов! — радостно заявила медсестра. — Все счастливы и здоровы! Это благодать! Подарок небес!

Или проклятие ада. В медицине не бывает чудес. Бывают только отсроченные последствия.

Кабинет Лилии оказался оазисом нормальности в этом море эйфории. Маленькая комната, заваленная бумагами. Три монитора на столе, все показывают таблицы и графики. Кофемашина в углу, запах свежесваренного эспрессо. На стене — диплом экономиста МГУ и сертификаты повышения квалификации. Бестужев успел и ее перевести сюда и она уже успела здесь обжиться.

Она закрыла дверь, повернула ключ, проверила, что окна закрыты. Паранойя? Или разумная предосторожность?

— Они все как зомби, — выдохнула она, падая в кресло. — Счастливые зомби. Это началось три дня назад. Сначала я думала — совпадение. У пары пациентов улучшение. Бывает, ремиссия, эффект плацебо. Но потом…

Она открыла ноутбук, развернула экран к нам. Графики, таблицы, диаграммы — язык цифр, который она понимала лучше человеческого.

— Смотрите. Резкий скачок выздоровлений. За три дня выписалось больше пациентов, чем за предыдущий месяц. Статистически невозможно! Вероятность такого — меньше одной миллионной процента!

Она открыла другую вкладку:

— А вот финансовые показатели. Сначала я радовалась — прибыль растет, репутация клиники на высоте. Люди готовы платить любые деньги за место в клинике чудес. Но потом я поняла проблему.

— Какую проблему? — не понял Кирилл. — Разве выздоровление пациентов — это не хорошо? Разве не для этого существуют больницы?

Лилия посмотрела на него как на наивного ребенка, потом перевела взгляд на меня:

— Объясните вашему ученику экономику частной медицины.

— Кирилл, — начал я терпеливо, — частная клиника — это бизнес. Как любой бизнес, она должна приносить прибыль. Основной доход идёт от длительного пребывания пациентов. Койко-день стоит от десяти до пятидесяти тысяч рублей в зависимости от палаты. Плюс процедуры, лекарства, консультации.

— Но если пациент выздоровел…

— То он уезжает и перестает платить, — закончила Лилия. — Пациент с хроническим заболеванием — это стабильный доход месяцами, годами. А здоровый пациент — это пустая койка и ноль прибыли. Посмотрите, за три дня мы потеряли семьсот тысяч рублей недополученной прибыли. Если так продолжится, через неделю клиника обанкротится!