Я не выдержала смотреть на этот ужас и крепко зажмурилась. Но из удерживающих меня корней закрыть уши никак не могла. Слушала дикие крики, жуткий вой и проклятья. Затем наступила полная тишина.
Свет, который Гризельда поддерживала магической силой, резко потух. Я открыла глаза и не заметила разницы, такая темнота воцарилась вокруг.
84
Глава 29. И даже смерть не разлучит нас
— Валентайн? — позвала я.
Он не ответил. Я нигде не видела его сияющей серебристым светом фигуры.
Хорошая новость — корни розы больше меня не держали. Я села и принялась осматриваться по сторонам. Пыталась уловить хоть крупицу света. Какие-то серые пятна возникли, но толком я не могла ничего разглядеть. Свет медленно возвращался, но не такой, каким был прежде. Тусклое свечение начало исходить от корней, усилиями Гризельды лишившихся чёрного цвета.
Медленно, на ощупь, двигаясь на четвереньках, я добралась до лежащего навзничь Валентайна.
Перевернула его показавшееся до невозможного тяжёлым тело, приложила руку к груди, затем к шее, к губам. Он не дышал, его сердце не билось.
Моё тоже замерло. Глаза начало жечь.
— Валентайн? — Я потрясла его, понимая, что мои усилия бесполезны. И он где-то не здесь. — Валентайн!
— Незачем так кричать, — прозвучало совсем рядом со мной. — Успокойся.
Я огляделась по сторонам, но нигде так и не увидела его сияющее полупрозрачное тело.
— Где ты?
— Лежу перед тобой в своём теле.
Я резко повернулась, но Валентайн лежал неподвижно. Губы не шевелились, но при этом я слышала его голос.
— Сердце не бьётся, дыхание не восстанавливается. Оно снова умерло, что ли? Какая досада.
Я отшатнулась, когда полупрозрачный Валентайн внезапно сел. При этом его тело осталось неподвижно лежать.
Повернув ко мне голову, он заговорил:
— Боюсь, без твоей помощи мне не обойтись.
— Но что я могу сделать? — спросила я, глядя сквозь него и на него одновременно.
— Я всё сделаю сам, ты меня только впусти.
— Впусти? Чтобы меня разорвало, как Гризельду?
— Не глупи. — Он коснулся моей руки. — Ты ведь не демон ада. Ты маленькая милая женщина с чистой душой.
Я почувствовала его ладонь, при этом часть его пальцев прошла сквозь меня. Никакой боли при этом я не ощутила.
— Вот видишь, ничего в этом страшного нет.
— Ничего страшного для тебя в этом нет, а для меня всё это такой стресс, что потом надо бы на тёплое море съездить, месяца на три.
— Съездим, если захочешь, но сейчас пусти меня внутрь. Желательно поскорей, чтобы тело не начало разлагаться.
Анжела говорила, что демон не может сам войти в человека, ему требуется разрешение. Так что я могла отказать. Но не находила причин отказывать в помощи тому, кто, вообще-то, только что спас мою жизнь.
Я кивнула, и он сказал:
— Я не забуду твоей смелости и доброты.
Будет ли считаться, что, согласившись помочь, я отдала ему долг за спасение собственной жизни?
Его призрачная фигура только что находилась передо мной и вдруг исчезла. Я попыталась повернуть голову, но не смогла. Не желала этого, но вдруг встала и начала хлопать себя по бокам.
«У тебя ножа с собой нет?» — спросил голос в моей голове.
Я попыталась ответить, но не смогла открыть рот.
«Мысленно отвечай».
Сосредоточившись, я про себя произнесла:
«У меня нет ножа. Зачем бы мне с собой носить нож?»
«Иголки, булавки, ножницы?»
«Нет ничего».
— Эх, — услышала я собственный голос, произносящий вслух: — Незапасливая ты хозяйка.
«Вообще-то, я гостья этого замка и собиралась на ужин».
— Оправдания, — язвительно откликнулся он моим голосом. — Ничего, сейчас найдём что-нибудь.
Мы обошли круглый зал, верней, он шёл, а я как бы за этим наблюдала, не имея возможности управлять своим телом. Ощущения были странными до дикости. И я мысленно подгоняла время, желая, чтобы всё это закончилось поскорей.
— О, вот и он!
Речь шла о мече Валентайна. Нашедшийся между корней, он оказался намного тяжелей, чем казался, когда я только смотрела на него со стороны. Чтобы поднять меч и донести до лежащего Валентайна потребовалось немало усилий.
— Какие вы, женщины, всё-таки слабые существа.
Он — то есть я — опустился на колени и принялся раздевать собственное бессознательное тело. Снял доспехи, расстегнул измявшуюся, влажную на ощупь простую рубашку, полностью обнажил грудь и живот. Его кожа показалась мне чересчур бледной. Развитой, но не перекачанной мускулатуре многие мужчины могли бы позавидовать.
Сам процесс раздевания и то, что я смотрела на его полуголое тело, показались мне болезненно интимными. Будь я сама по себе — отвернулась бы, не смогла бы смотреть, а так вынужденно видела всё, куда смотрел он.
— Не пугайся, это необходимо, — предупредил Валентайн и повернулся к мечу, который мы с таким трудом притащили. Коснулся острого лезвия, и по моей ладони потекла кровь.
85
Я бы с огромным удовольствием закрыла глаза, но, увы. Когда вся ладонь оказалась в крови, я не выдержала:
«Боже! Что ты творишь?»
— Пожалуйста, потерпи. Поверь, мне тоже не нравится то, что происходит.
«Но зачем?»
— Чтобы нарисовать кое-что.
Он использовал собственную грудь и живот, чтобы изобразить на них какие-то знаки. Рисовал моей кровью: использовал одну ладонь как ёмкость с краской, а другую как кисть. И на всё это я была вынуждена смотреть. Ощущать липкую жидкость, наполняющую ладонь, и текущую по пальцам, испытывать не такую уж сильную, но всё-таки боль.
— Ты там как, в обморок ещё не упала? — спросил он деловито, ни на миг не прекращая своего занятия.
«Нет, не упала и не собираюсь».
— А вот твоя дочь не смогла вынести подобного зрелища.
«Без этой информации я бы предпочла обойтись».
— Почему? Мне казалось, тебе будет приятно узнать, как высоко я ценю помощь Анжелы. Думаешь, это Дарьян уговорил меня заняться тобой? Попросила она, и я не смог отказать той, кто вернула меня к нормальной жизни.
Свою жизнь он называл нормальной. Забавно.
«Я знаю, что это она тебя воскресила».
— Не она. Я воскресил себя сам. Точно так же, как воскрешаю сейчас. Ещё немножко потерпишь? Не хотелось бы упасть в обморок в самый неподходящий момент.
«Потерплю, не беспокойся».
— Интересно, почему ты меньше боишься? — сказал он, не прекращая выводить непонятные знаки. — Хотя тогда, конечно, мы находились возле раскрытой могилы. С другой стороны, в углу лежат ошмётки лишившегося плоти демона. Не сказал бы, что тут этим заниматься приятней или удобней.
«Ты говоришь с женщиной, у которой есть взрослая дочь. После родов любая боль кажется ерундой. Как и немного крови. Потерпеть можно».
— Приятно иметь дело с такой разумной и решительной женщиной, как ты, милая Лина.
«Чертовски странно слушать, когда вроде как я сама себе говорю комплименты».
Он рассмеялся. Верней, моё тело рассмеялось. Я ощущала себя смеющейся, не испытывая ни малейшего желания смеяться. Ох, эта ситуация сводила меня с ума.
— Ну вот и всё, — сказал Валентайн моим голосом.
Он провёл по моей ладони указательным пальцем, и рана мгновенно затянулась.
«Ты умеешь исцелять?»
— Когда-то я выбрал чёрную магию, хотя у меня были неплохие задатки и в других видах магии. Путь славы показался мне более привлекательным, но кое-что из целительства я, конечно, умею. — Он шумно вдохнул. — Готова?
«Да».
Из моего сердца внезапно открылся поток чудесной силы. Она потекла вверх, к шее, двинулась по обеим рукам, скопилась в кончиках пальцев. Валентайн прижал мои ладони к собственной груди, покрытой нарисованными кровью значками, и те вдруг вспыхнули белым светом.
Я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, поняла, что свободна. А тело под моими ладонями больше не мёртвое. Грудь Валентайна приподнялась, он открыл глаза и шумно вдохнул. Повернул ко мне голову и улыбнулся.
