— Резонно?! — возопила я, не слушая остальное. К разгорающемуся желанию растерзать Малека добавилось желание потерзать Криса.
— Берту я хотел приберечь, — без доли раскаяния старый Ворон посмотрел на меня. — Хотел убрать со стены. Жаль, ты не согласилась уйти, когда я предлагал, телушка... Сомневаюсь, что вы спасетесь сейчас, два Быка осталось. Мануарцы тоже решили ускориться. Нам не устоять, они уже на стене. Попробуйте скрыться, может Порядок и будет благосклонен...
— А что вы, бэр? — теперь голос Криса звучал почти вежливо.
— Я сорок лет на страже Эгиды... Паду вместе с ней.
За окном звучали периодические хриплые выкрики и лязг оружия. Глянув на меня, на Криса, Малек больше не проронил ни слова и, обернувшись в птицу, молниеносно вылетел в окно.
Мы молча посмотрели ему вслед. Я хлопнула глазами, оглушенная полученной информацией об Эгиде, о Малеке... обо всем.
— Крис...?
Задумчиво-обеспокоенный голос Криса прозвучал однозначно:
— Интересно получается... Надо торопиться. Сноси дверь, пушинка. Уходим.
Все ещё растерянная, я послушно разогналась...
Удар!
Мое потяжелевшее в десятки раз тело врезалось в массивную дверь и мощные петли отошли от стены как листки бумаги. Дверь обиженно грохнулась на пол, а я гордо, но с долей беспокойства покосилась на Криса. Шагнув вперед, он невозмутимо оттер меня плечом в сторону и коротко проговорил только одно:
— Я первый, ты за мной.
Опять стал вести себя как отстраненный Змей, которым раньше казался. Вздохнула, понимая, что так надо, и последовала за ним, стараясь сосредоточиться. Поверить в происходящее было сложно... «Мы уходим из Эгиды». Да проще поверить в собственную причастность к убийству! Привычный уклад рушился на глазах, оставляя растерянность и дезориентацию.
«Мы уходим из Эгиды...» Бред же!
Никто меня уже не охранял, в коридоре и на лестнице царила тишина. Только за стенами слышались приглушенные звуки борьбы. Мы быстро спустились вниз, никого не встретив. У двери Крис развернулся.
— Направляемся к подвозному входу. Не отвлекаемся на драки, не задерживаемся. Убежать живыми сейчас важнее, чем все остальное. Двигаемся как одна команда, — он говорил строго, то и дело хмурясь. — Никаких резких рывков, как в прошлый раз, не бросайся одна, согласовывай действия со мной. Да?
— Угу, — с готовностью кивнула, готовясь выпустить своего быка.
Это как будто бы было... давно, в ту ночь, когда мы впервые выходили вместе за стену. И вот снова...
Крис отодвинулся, потянулся к двери и замер.
«Что?»
Я вопросительно смотрела на его напряженный затылок, когда он стремительно развернулся, притянул меня к себе и поцеловал. Руки, губы, тело, дыхание... Все опять близко. Крис целовал крепко, жарко, жадно, будто напоминая, что прошедшее между нами совсем не сон, что всё изменилось... От неожиданности я замерла, едва успевая ответить на поцелуй, едва вспоминая, как нужно отвечать... Почему прижимаются друг к другу губы, а кажется, что льнет душа к душе? Я прикрыла глаза ресницами, ощущая как в меня вливается его дыхание.
Оторвавшись от губ, Крис горячо проговорил на ухо:
— Опять я и ты против всех... Не рискуй, пушинка. Дай слово, что не будешь рисковать, что сдержишься.
— Даю слово... — счастливо прошептала, обхватив обеими руками стройный мужской стан и ощущая, что его руки в ответ стискивают меня, окутывая блаженным ощущением поддержки и тепла.
«Я и ты против всех...»
Отстранившись, Крис серьезно улыбнулся и заглянул мне в глаза.
— А заболел я, кажется, тобой, — обронил, но не дал мне и секунды на обдумывание, тут же командуя. — Помни, мы вместе. Теперь бежим.
Когда он открыл дверь, мы рванули наружу.
Глава 30. Сила другого рода
Глаза у красного буйвола не красные, они темно-синие, как небо, в котором поблескивают звезды. Рога у него похожи на два серпа луны, а шкура такого алого оттенка, как солнце на холодном закате. Копыта вызывают сотрясение подобно грому. Когда небо содрогается, знай — это он...
— Быстрее, — шепнул Крис, зыркая по сторонам. Держась в тени стены, я бежала за ним к тому, самому дальнему от реки выходу, через который приходили подвозы. Бежала и мне казалось, что все происходящее — какой-то бред, галлюцинации, которые я вижу, пока мечусь на кровати без сознания. Мануарцы напали, не дожидаясь заката солнца?! Невиданно! Я смотрела на быстрые фигуры в пушистых куртках, шныряющие по стенам, которые мы так долго охраняли, и не верила собственным глазам: они побеждали. Не было больше Быков и лестницы дикарей устойчиво стояли на стенах Эгиды, а по ним цепочкой карабкались воины.
Как волна захлестывает берег, так и орда захлестнула Эгиду, накрыв ее одним махом. Как? Почему они не делали этого раньше? Даже полностью укомплектованные, мы не смогли бы долго сопротивляться им. Ответа не было... На один плащ нашего приходилось как минимум пара десятков курток дикарей, которые облепляли его как мухи каплю сиропа. Ни одного шанса... Помочь бы своим! А мы бежим, будто преступники, беглецы, дезертиры... Но сейчас даже я не могла отрицать, что сражаться бессмысленно. Мануарцы спускались со стены, они уже были на площади... Их словно муравьев: много. Слишком много.
Не таясь, наискосок по площади пролетело двое Волков, явно направляясь к тому же выходу, на который нацелились мы. На нас Волки обратили внимания ровно столько, сколько его обычно уделяют деревьям, пробегая мимо.
— Стоять! — отчаянно крикнул щуплый часовой. Совсем ещё юноша, он от того и стоял на посту, потому что в бойцы особо не годился. Волки без усилий отпихнули его в сторону, прорываясь к заветной двери. Крис тоже не удостоил его вниманием, тенью проскользив сбоку. А я затормозила, с интересом оглядывая копье. Пустые руки слегка напрягали.
— Есть ещё? — кивнула на древко.
Волчонок растерянно пожал плечами, показав на открытую оружейную стойку за своей спиной. Я радостно бросилась к ней.
— Лучше беги, — посоветовала часовому, махом подхватывая топорик и длинное копье.
— Берта! — Крис торопил. Волки уже отодвигали огромные засовы на укрепленной двери. Я бросила ему копье, прихватила второе и уже дернулась к ним, как Крис крикнул снова, теперь иное:
— Назад!
Что?! Затормозив, увидела только как в свете открывшейся двери оседают Волки, которые бросились туда первыми, а свет... Свет мерк, потому что мануарцы, караулившие дверь снаружи, уже гроздьями протискивались внутрь. Глаза не верили увиденному: Эгиду окружили со всех сторон. Такое было... никогда!
