Тьма и свет (СИ) - Завгородняя Анна

— Я не допущу, чтобы он умер, — резко произнесла младшая Левашева. Она бросилась к Шуйскому, заломив руки. – Неужели вы ничего не можете сделать? Кто этот таинственный Он? Кто должен прийти за моим мужем?

— Ах, душечка, — вдруг произнес князь Земский, — полно волноваться. Тебе в твоем положении это противопоказанно. Вспомни, что сказал Мелехов?

— Кто такой Мелехов? – тут же спросил Анатоль, глядя на Ольгу.

Она отмахнулась от прозвучавшего имени, как от назойливой мухи.

— Семейный лекарь, — ответила и продолжила просить, — неужели вы не можете одолеть этого загадочного посланника? Вы же сильные маги. А у меня много денег! Я дам вам столько денег, что вы забудете, что такое работа! Я…

— Княгиня, — мягко обратился к девушке Анатоль. – Боюсь, ни я, ни кто-либо из моего агентства, не в силах противостоять посланнику самой смерти.

— Но должен же быть другой выход! – воскликнула она и охнула от боли, согнувшись пополам.

— Что? Оля? Что? – Надо отдать должное Артемию Николаевичу. Каким сильным бы ни было зелье, он четко помнил о положении жены и отреагировал на ее мучительный стон, тут же оказавшись рядом. Подхватив Левашеву под руки, он едва ли не силой усадил ее в свое кресло, в то время как две другие княгини только наблюдали за происходящим. Для меня подобное казалось дикостью! Ну как могут мать и бабушка спокойно наблюдать за страданиями своей дочери и внучки? Уму непостижимо! Ведьмы, они и есть ведьмы.

— Вам следовало уничтожить Катерину, — проворчала Маргарита Петровна. – Возможно, это спасло бы нас от ее греха! – Она грозно взглянула на Анатоля.

— У старухи еще достаточно пороха, — шепнул мне Степан. – Она ни за что не расстанется с жизнью добровольно.

Пока Земский наполнял водой стакан, чтобы подать его супруге, остальные молчали.

Я кивнула, соглашаясь с мнением анимага. Семейка еще та.

— Думаю, Екатерина Левашева уже достаточно долго платит за свои ошибки, — произнес Шуйский. – За ваши она платить не обязана. Давайте говорить начистоту. – Взгляд аллесианца обратился к Ольге Андреевне. – Никто не заставлял вас опаивать Земского, чтобы он на вас женился. Кто теперь виноват?

Она моргнула. Сделала глоток, затем еще один, и поставила стакан на стол.

— Возможно, выйди вы замуж за человека, который сам захотел бы на вас жениться, даже зная о проклятии, все получилось бы не так, как сейчас. Но это всего лишь мои домыслы, — продолжил Анатоль.

Младшая Левашева вздохнула.

— Мы прокляты еще и тем, кто нас не любят те, кого любим мы, — сказала она. – Нет большей боли, чем разбитое сердце.

Шуйский усмехнулся.

— Боюсь, милая княгиня, вы неправильно понимаете истинное значение любви, — сказал он и вдруг бросил на меня быстрый взгляд, от которого мое сердечко встрепыхнулось. Но почти сразу Анатоль снова посмотрел на свою собеседницу. – Любовь – это сделать счастливым не себя, а того, кого любишь, понимаете? Все остальное – эгоизм.

Ольга Андреевна снова вздохнула.

— Неужели нет никакого выхода из сложившейся ситуации? – спросила она.

— Боюсь, что кому-то придется пожертвовать своей жизнью, — тихо ответил аллесианец.

— И вы не вступите в бой с посланником смерти? – возмутилась Ивонна Захаровна. – Тогда какой с вас толк? – ее губы презрительно изогнулись. – А мне советовали вас, как лучших… — почти выплюнула она и встала. Следом за ней поднялась со своего места и старая княгиня.

— Мы не звери. Гнать вас в ночь на улицу не станем. Переночуете, а завтра, будьте добры, покиньте наш дом, — произнесла Маргарита Петровна. – Мы более не нуждаемся в ваших услугах.

Анатоль только улыбнулся.

— Конечно, — сказал он, — намного проще снова пожертвовать невиновным, не так ли?

Княгини не стали слушать аллесианца. Гордо вскинув подбородки мать и дочь выплыли из гостиной. Я проводила женщин взглядом, уже понимая, что бедняга Земский обречен. Череда смертей не остановится. Все пойдет своим чередом. Ведьмы рода Левашевых будут выходить замуж и терять своих любимых, тем самым очерняя души скверной.

— Ольга? – уже в дверях Ивонна Захаровна обернулась, посмотрев на дочь. – Ты с нами?

Младшая Левашева лишь покачала головой.

— Нет.

— Надеюсь, ты не совершишь ошибки, доченька? – спросила у нее княгиня Ивонна. – Мужчин много, а ты у меня одна.

Ольга Андреевна ничего не ответила, только опустила взгляд.

— Матвей! – обратилась Маргарита Петровна к лакею, ожидавшему за дверью. – Будь так любезен, проводи наших гостей.

Слуга кивнул, а княгини молча удалились. И только когда в коридоре стихли их шаги, Ольга Андреевна поднялась на ноги и обратившись к Шуйскому, произнесла:

— Я готова.

Он вопросительно изогнул бровь, а я так и вовсе охнула и поднялась на ноги, забыв о приличиях. Мне стало дурно при одной мысли, что беременная женщина хочет пожертвовать собой ради любви.

— Вы? – глаза Шуйского сверкнули.

— Только не вы! — воскликнула я. – Вам еще жить и жить!

Ольга посмотрела на меня и вздохнула.

— Надо это прекратить. И если не я, то кто?

Я невольно насупилась. Как помочь Левашевой? Как выйти из этой страшной ситуации, чтобы все остались живы? Сколько ни думала, вариантов не нашла.

— Я не имею права требовать с матери, или от бабушки, чтобы они умирали за Артемия, — продолжила Ольга Андреевна. – Это мой рок. Моя ноша. Я его приворожила, мне и платить.

— Вы слишком категоричны к себе, — произнес Шуйский.

— Я просто смотрю правде в глаза. — Княгиня вздохнула. – Сейчас, господа, позвольте мне оставить вас. Я хочу немного подумать о жизни и, признаться, банально устала.

— Не смеем задерживать, — ответил Анатоль, — тем более что я и мои люди тоже порядком утомились. Завтра будет трудный день, и всем нам остро необходим отдых.

Левашева кивнула, затем подхватила юбки, позвала супруга и в его сопровождении покинула комнату. Нам не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

Уже оказавшись в отведенных мне покоях, я долго не могла уснуть. Лежала, таращась в потолок, вертелась с боку на бок и думала, думала, думала… В итоге додумалась до того, что не заметила, как провалилась в сон.

Мне снилась Ольга. Отчего-то она была уже с огромным животом, будто ей вот-вот подойдет срок рожать. Я увидела и ее супруга. Земский выглядел очень странно. В моем сне он сбросил оковы приворота и теперь казался другим человеком, не похожим на того равнодушного мужчину, являвшегося будто приложением к собственной жене.

А еще мне приснился странный человек. Он был одет во все черное и стоял в густой темноте, окутанный мраком. Все, что я видела – это его яркие глаза и высокий рост. А еще тени – очень похожие на те, которыми управляла я.

Проснувшись, я первым делом посмотрела в окно, прогоняя остатки сна. Помню, матушка говорила мне: если во сне увидишь то, что следует забыть, надо сразу, как только открыла глаза, выглянуть в окно, и все страшное уйдет вон из памяти.

Так я и поступила. Не помогло. Уже поднявшись и умывшись водой, принесенной расторопной служанкой княгини Левашевой, я продолжала хранить в памяти жуткий образ, отчего-то сопоставив его с загадочным существом.

Темная душа Екатерины Левашевой называла его не иначе как просто «он».

— Как вы спали, госпожа? – спросила служанка, перестилая мою постель. – Ничего не слышали этой ночью?

Я покачала головой.

— А что, снова шалили призраки? – полюбопытствовала я у горничной.

— Да. Ближе к рассвету устроили свистопляску на верхнем этаже, — последовал ответ. – Удивительно, что вы не услышали и не проснулись. У нас завтрак в восемь, — сообщила горничная.

Ничего не ответив по поводу шума, я решила, что просто слишком крепко спала. Оно и немудрено: после такой долгой дороги и встречи с темной душой, кто угодно утомится.

— Мне помочь вам одеться? – предложила горничная, но я снова покачала головой и отпустила девушку.

Надев сменное платье, прихваченное из агентства, я покинула гостевую комнату и спустилась вниз. Как оказалось, приближалось время завтрака. Но я успела еще немного погулять по своему этажу и как следует оглядеться.