Тьма и свет (СИ) - Завгородняя Анна

— А вот и она! — Поликарп Вавилович вышел вперед, уверенно направившись к самому дальнему саркофагу, за которым второй зал скорби заканчивался тупиком.

Вронцев склонился над именной табличкой и прочел имя, обратив особое внимание на даты рождения.

— Она, — выдохнул он.

Шуйский кивнул и произнес:

— Действуй.

Некромант довольно улыбнулся, затем развел руки в стороны, бросив:

— Мне нужно пространство.

Мы послушно отступили. Признаться, я впервые наблюдала некроманта за работой и мне было любопытно, что и как он сделает. Одно дело – видеть души, которые по собственному желанию не ушли для перерождения. Совсем другое – призывать того, кто давно почил.

— Вы сможете увидеть ее? – шепнула, обращаясь к Анатолю.

— Вряд ли. Но, — аллесианец взглянул на меня, — ее сможете увидеть вы, а нам хватить и того, что мы ее услышим и сможем задать нужные вопросы.

— Тихо, — недовольно прошипел Вронцев и мы с Шуйским покорно замолчали.

Поликарп Вавилович на секунду будто застыл. Затем, резко откинув голову назад и прикрыв глаза, начал раскачиваться из стороны в сторону, бормоча непонятные слова. Голос его то нарастал, то затихал. Но всегда звучал мрачно. Я не знала языка, на котором читал заклинания некромант, но догадывалась, что это язык мертвых. Мало кто владел подобными знаниями. В академии ему обучали исключительно темных, или тех, кто обладал способностью призывать души из мира мертвых.

Долгое время ничего не происходило. Я даже успела подумать, что Вронцеву не удастся призвать Левашеву, когда и в без того холодном склепе воздух вдруг стал почти ледяным, а пламя, горевшее в желобе, вдруг вспыхнуло ярче, а затем и вовсе взвилось вверх, будто кто подлил в огонь свежего масла.

— Екатерина Платоновна! – позвал Поликарп Вавилович. Он резко опустил руки и положил их на крышку саркофага. – Екатерина Платоновна Левашева, призываю вас силой, данной мне, и кровью вашего рода…

Я нахмурилась, когда некромант сунул руку к себе в карман, достал белоснежный платок, на котором темнело подозрительное пятно, и положил его на грудь каменной женщины.

Когда только успел взять кровь у Левашевых, подумала я, а Вронцев продолжил:

— Екатерина Платоновна! Ваши потомки призывают к вам, просят помощи. Не отвернитесь! Отзовитесь на зов крови. Явитесь к нам!

До чего же жуткий в этот момент был не только голос, но и вид у некроманта. Волосы на его голове зашевелились, будто под порывом сильного ветра, кожа потемнела, а глаза засверкали, изменив цвет. Теперь они стали темными, как ночь, так что зрачка не разглядеть.

Я посмотрела на Шуйского – Анатоль стоял, молча следя за действиями своего агента и, кажется, не опасался, что что-то может пойти не так. Мне очень захотелось получить хоть немного его уверенности в себе, когда воздух над саркофагом княгини Екатерины пошел волнами. Вронцев отступил на шаг, а я во все глаза принялась следить, как собравшиеся тени перетекают из всех углов, устремившись к последнему пристанищу Левашевой. Вот они стекаются в единое, превращаясь в человеческую фигуру, и миг спустя над саркофагом возникла женщина. Зависнув параллельно каменному изображению, она вдруг повернула голову и на меня уставились горящие алым глаза.

Охнув, я отступила к Анатолю и словно ища защиты, вцепилась в его руку, прошептав:

— Она здесь!

Шуйский проследил за направлением моего взгляда, но, конечно же, никого не увидел. А темная душа Левашевой перевернулась в воздухе, затем плавно опустилась и села на саркофаг, продолжая смотреть только на меня.

— Вы звали, — проговорила она и ее голос прозвучал, как отдаленное эхо в горах, — я явилась. Кто вы, призвавшие меня кровью рода, и зачем это сделали?

— Мы пришли просить помощи, — заговорил некромант. – Не для себя. Для ваших потомков.

Темная душа хищно улыбнулась, а я принялась рассматривать ее. Екатерина Левашева была стройной женщиной. На ее некогда красивом лице особенно выделялись алые глаза. Я не сразу поняла, что в них не таится гнев. Скорее душе было любопытно.

— Кажется, я знаю, зачем вы меня призвали, — прошептала она и мягко спустилась с саркофага, ступив на пол. Я успела подумать, насколько Левашева отличается от Малы, а затем немного пожалела, что цыганки нет рядом. Возможно, Мала могла бы нам помочь.

Я снова посмотрела на темную душу. Левашева сосредоточила свое внимание на моих спутниках, уже догадавшись, что из всех агентов вижу ее только я. Она обошла вокруг Шуйского – он почувствовал ее подле себя, но не подал виду, — затем скользнула мимо некроманта, застыв рядом с Вронцевым.

— Что же вам нужно? – спросила она. – У меня есть мысли на этот счет, но предпочитаю услышать их от вас. — Душа огляделась, будто только сейчас заметив, где находится. – Надо же, — проворковала она и вернулась к саркофагу. Села сверху, положив ногу на ногу. Черные губы призрака растянулись в усмешке.

— Над вашим родом тяготеет проклятье, — произнес Анатоль. – Оно убивает всех мужчин, кто осмеливается взять в жены девушку семейства Левашевых.

Мне показалось, что Екатерина Платоновна ждала именно таких слов. Она перестала улыбаться. Ее глаза сверкнули, словно угли во тьме, а прозвучавший после голос напугал до дрожи.

— А ведь я отбываю за этот грех долгие годы в чистилище, — вдруг сказала она. – И, к слову, не я одна. В компании моих потомков это не так скучно.

— С вас и началось проклятие? – посмела я предположить, пристально поглядев на темную душу.

Она сосредоточила на мне взор, кивнула и продолжила:

— Да. С меня это началось, но увы, не мной завершится. – Голос ее стал серьезен, но оттого не менее жуток. – Я расскажу, как помочь. Но не уверена, что мои… — Душа хмыкнула. — Потомки согласятся…

— Вы расскажите. Мы все передадим, а они решат, — спокойно заметил Шуйский.

— Решат? – уточнила Левашева. – Считаете, кто-то, находясь в здравом рассудке, согласиться умереть раньше назначенного срока? – Она покачала головой. – Я сомневаюсь. Но… — Губы души снова растянулись в улыбке. – Слушайте.

Я посмотрела на своих спутников. Вронцев таращился в пустоту над саркофагом, чувствуя, что вызванная им душа находится рядом. И по его взгляду было понятно – некромант жалеет, что не видит темную.

— Когда-то давно я влюбилась, — начала Екатерина Платоновна. – Влюбилась так, что забыла обо всем на свете, но, увы, мой избранник на мои чувства не отвечал. Более того, он собирался жениться на другой.

Екатерина Платоновна опустила ладони на саркофаг и откинулась назад, сверкая глазами.

— У меня была сила. Не огромная, но достаточная для того, чтобы помочь мне заполучить любимого. Я долго не раздумывала – приготовила зелье, на которое не существует отворотного, наш, так сказать, семейный рецепт, — и напоила им своего избранника. Зелье выжгло из сердца моего будущего мужа даже мысли о другой. Он забыл, что любил ее. Наконец, он заметил меня. – Душа вздохнула. – Я была счастлива. Мы сыграли свадьбу. Казалось бы, счастье рядом, живи и наслаждайся жизнью, но нет. – Екатерина Левашева выпрямилась. Глаза ее зло сверкнули. – Эта дуреха, его невеста, чистое и невинное создание, которое сейчас, наверняка, горит в аду, как и я, каким-то образом узнала о моих способностях. Она поняла, что я околдовала ее жениха и в день нашей свадьбы прокляла меня. Ворвалась на праздничный банкет, наплевав на то, что у нас гостил сам царь, прибывший, чтобы поздравить меня и моего супруга с венчанием. А она… — Душа стиснула зубы. – Она прокляла меня и весь мой род. Сказала, что счастье, украденное у нее, не будет долгим. И что все женщины Левашевы, следом за мной, получат по заслугам, будут страдать и хоронить мужей молодыми, пока не раскаются.

От такого рассказа у меня по спине пробежали мурашки. Я сглотнула, а душа, воззрившись на Шуйского, спросила:

— Вы ведь о чем-то таком и догадывались, светлый?

Анатоль кивнул.

— Станете помогать ведьмам?

— Я помогаю всем, кто нуждается в помощи, — ответил Шуйский. – И буду признателен, если вы расскажете, как это сделать.