Кровь вассалов (СИ) - Добрый Владислав

— Они ревновали друг к другу. Не постоянно — память у них дырявая, как рыболовная сеть. Но стоило кому-то из них заметить, что у соседа фрески новее, а колонны толще… и началось. Десятки тысяч людей должны были перестраивать дворец. Новые материалы. Камень вместо слишком ветхого дерева. Красивый мрамор вместо серого камня. Новые росписи. Новые залы для танцовщиков, музыкантов, сказителей, акробатов. Целые города артистов.

Он усмехнулся.

— А их надо кормить.

В голосе — смирение и грусть, как у моего казначея, который рассказывает сколько ушло на содержание собранного феодального ополчения за неделю.

— Значит, нужны фермы. Стада. Земледельцы. Ими управляли другие чиновники. Ими управлял я. Я распределял зерно, людей, мастеров, каменщиков. А когда Владыка просыпался в дурном настроении и требовал снести западное крыло дворца, потому что «оно смотрит на меня криво», — я должен был убедиться, что люди успеют снести, построить и украсить всё заново. А если не успевали… — он пожал плечами. — Тогда приходилось объяснять Владыке, что его воля исполняется. Хотя она не исполнялась. И это была тоже очень тонкая работа, которая всегда стоит очень многого.

Он на секунду замолчал — и впервые в его голосе послышалась тень гордости.

— Владыки были богами только на сцене. Но за кулисами боги не работают. Работали мы.

Он посмотрел прямо на Магна.

— Ты не представляешь, сколько нужно людей, чтобы один Владыка не скучал. У него должно быть всё: красота, музыка, новые истории, редкие звери, новые вкусы, новые ткани, новые лица… И всё это — бесконечно. К счастью, мы быстро поняли, что можно показывать одно и то же разным. Построили дороги, поставили вдоль них остановки с запасами. И пустили целые караваны с артистами. Потому что когда Владыки забывали, что уже видели это, им казалось, что они видят впервые. Значит, можно было подавать заново. Но через год. Или через пять. А через десять — наверняка.

Он тихо рассмеялся.

Я кивнул. Они были магической формой того общества, которое в твоём мире называют сверхпотреблением. Только у них не было выбора. У них были Владыки. Потребляли их.

Он снова стал серьёзен.

— Империя не была царством, не была структурой власти, не была системой. Она была голодной пастью. Огромной, сияющей пастью развлечений и чудес. И мы кормили её. Всё — ради того, чтобы они не впадали в скуку и не начинали рвать мир когтями.

— Что же случилось, что всё рухнуло? — спросил я, поняв, что он потерялся в воспоминаниях. Даже забыл постоянно переносить вес и застыл в одной позе.

— Мы, — ответил Зартан. — Я.

Он говорил спокойно, почти устало.

— Всё началось с того, что после создания демонов они поняли, что могут справиться даже с самым сильным, если навалятся вместе. И избежать мести. А я… — он криво усмехнулся. — Когда я не мог удовлетворить их желания, я прятался за Япетом. За сотни лет они накопили столько обид, что, хоть и не помнили их, стали воспринимать его, своего спасителя, как угнетателя. И однажды появилась та, которая смогла манипулировать ими почти как человек.

— Великая Мать, — вырвалось у меня. Не смутная догадка, а эмоциональный всплеск. Это личное. Это существо и меня втянуло в свои мутные схемы.

— Да. Каждые лет семьсот-восемьсот случается волна изменений. Что-то проходит по всем мирам. Границы миров истончаются, даже закрытые миры — такие, как нынче Перекресток, становятся доступны. Я помню то время. Далеко на севере какой-то бог привёл племена людей. Они поселились среди скал, где земля зимой замерзает до такой степени, что покрывается снегом и льдом. На треть года! Появились и люди в железе, на лошадях — те, кто сейчас называют себя Железной Империей. Вы переняли у них способ боя или они завоевали вас — не важно.

Он поморщился.

— Но кроме них пришли и новые Владыки. Бегущие от чего-то. Обычно — поодиночке. Но некоторые — со своими народами. Пятеро привели долгобородов. Она — эльфов. Была ещё одна, но она была столь странной, что её вместе с тем, что лишь внешне напоминало людей, сразу изгнали вниз, под землю.

Он сплюнул в сторону.

— Я не верю, что Владыки могут рожать. Я никогда не видел их детей. Но видел, как изредка появляется новый. Наследует от отца и матери некоторые силы и склонности, но чаще — обретает свои. И вот эта начала «рожать» чуть ли не раз в десять лет. Так она и получила свой эпитет. Великая Мать. Я поздно понял, что, хоть Владыки и размножаются иначе, они привязаны к тем, кого мы называем их детьми. Япет часто вспоминал о своих сыновьях, оставшихся на Перекрёстке. И часто бывал у тех, кто был здесь.

Я хмуро кивнул — снова вспомнив Владыку в полуразрушенном дворце по пути к Кузне Душ. Но молчал.

Зартан продолжил:

— К тому времени Владык уже было больше двух сотен. Мы не справлялись. И тогда Великая Мать подняла бунт. Смогла собрать из Владык, этих странных, праздных существ, самую настоящую банду. Владыки-заговорщики! А мы смотрели на то, как они готовят заговор и не понимали, что мы видели. Это произошло быстро. Не прошло и ста лет. Они нашли способ пленить и сокрушить Япета. Загнать его в ловушку его собственного сознания. Он пребывает то ли в мире-пузыре, то ли вовсе между мирами. Я не знаю. Знаю только, что это связано с омфалами. Несколько камней, которые Владыки разбросали по всему этому миру. Ты видел один из них в Таэне. Я узнал по описанию. Сейчас его называют Сердце Бога. Может, это печень. А может — просто замок на двери. Не знаю. Я не пробовал его разбить. Не успел.

Он горько усмехнулся.

— Разумеется, как только Япета не стало, всё рухнуло. Люди стали голодать и умирать. Владыки сначала просто возмущались, потом начали биться друг с другом. Кто-то — чтобы отнять что-то у других. Кто-то — чтобы защитить своих людей. Последних, кстати, было больше. А ещё были мы, Вечные. И у нас были Громовые Войны. За десять лет мы почти смогли восстановить порядок.

Зартан поднял взгляд. В нём мелькнуло что-то жестокое, первобытное.

— Разумеется, мы были не в восторге от выходки Великой Матери. Мы узнали, кто за этим стоит. Мы придумали, как их пленить. Мы не Владыки. Мы не создавали миры-тюрьмы. Но мы знали, что железо блокирует их силу, а молнии ранят материальное тело любого. Потому мы повергали их, а потом заковывали в железные цепи и бросали в подземелья. Большая часть Владык была на нашей стороне. Почти все. Потому мы быстро переловили почти всех, кто был вовлечён в заговор. Остальных заставили работать…

И тут на лице древнего жреца впервые проступило счастье. Настоящее. Страшное.

— Это стоило каждой смерти, — прошептал он. — Да, тогда мы почти стали Империей.

Но улыбка исчезла.

— Вот только, как оказалось, Великая Мать готова на многое. Прежде чем мы успели её поймать, она бросила свой народ и бежала на север. Далеко, очень далеко. К тому времени там уже были леса и травы нашего мира, и мы смогли отправить несколько отрядов в преследование.

Зартан вдруг захохотал — коротко, резко, неприятно.

— Многие Владыки умели летать. Но только не она. Мы думали, что поймаем её быстро. Но она бежала не просто прочь. Она что-то знала. Она пробудила древнее зло.

— Что-то, что могло охотиться на Владык. И, как мы тогда подумали, убивать их, — сказал Зартан. — Мы уже знали, что Владыки могли бояться. Они боялись Многоруких — существ, что были посланы присматривать за ними их победителями. Видел стены вокруг Таэна? Япет возвёл их сам. Ещё до меня. Они боялись железа, многие боялись огня… Япет однажды сказал, что до них здесь жили драконы. И драконы сторожили кое-что, что не до конца мертво.

Он мрачно усмехнулся.

— Драконы исчезли. Не знаю как — это было до меня. Я застал лишь сказки. Такие же пустые, как и сейчас: золото, пещеры, похищение красавиц. Впрочем… за морем дракониды и в самом деле любят похищать женщин.

Я не клюнул на попытку затянуть разговор каким-то левым вбоквеллом.

— И она убила Владык? — уточнил я.