Хозяин теней 6 (СИ) - Демина Карина

— Скажите, что неправда.

— Не совсем. Очевидно, что запереть Алексея Михайловича в каком-либо монастыре государь не позволит. Да и сам Алексей Михайлович не согласится. А при его способностях действовать без согласия чревато.

Ну да. Тут можно и огненным мечом по макушке схлопотать, ежели слишком уж переборщить с давлением.

— Так же остаётся открытым вопрос с браком… и с тем, унаследуют ли будущие дети сей дар.

— Это только практическим путём проверить можно.

— Поверьте, желающие нашлись… многие не отказались бы усилить свой род, если не появлением чудесного младенца, то всяко браком со…

— Взрослым ангелом?

— Именно.

— А опасений, что эта ангельская рать в оппозицию с Государем вступит, нет?

— Вот ты, Савелий, вроде бы умный, а всё одно ребенок. Кто ж такие вещи вслух произносит? — Карп Евстратович глянул с укоризной. Но я не усовестился, а он это осознал. — Не вступит. Напротив, Государь заявил, что в присутствии Алексея Михайловича его дар лишь усилился.

И это вроде бы хорошо, но не для тех, кому Слышнев мешает. А мешает он, как понимаю, очень многим. А те, кому не мешает, думают, как бы им попользоваться.

Хотя… при чём тут Серега с его школой я всё ещё не понимаю.

— Поскольку очевидно, что отказываться от своей новой семьи и заводить новую Алексей Михайлович не собирается, то… многие находят в этой его привязанности возможность.

— Влиять?

— Именно. В лучшем случае всё ограничивается попытками завязать знакомство, которое попытаются перевести в дружбу. Тут и приглашения в салоны, на вечера, ещё куда-то там… — он махнул рукой. — Чуть серьёзней — всякого рода совместные проекты, планы… проектов присылают столько, что три секретаря не справляются. А их постоянно норовят подкупить. И понимаете, что дети в этой игре тоже становятся своего рода… разменной монетой.

— Поэтому Анну и пристроили в свиту?

— Именно. Она, безусловно, женщина достойная, но не слишком искушённая в дворцовых играх. И Алексей Михайлович очень за неё опасается.

— Что в чай плюнут?

— Что используют втёмную. Скомпрометируют. Поставят в ситуацию, когда ему придётся выбирать между службой и женщиной, причём, женщиной сомнительной репутации.

— Да всё у неё нормально с репутацией!

— Это пока. Как я сказал выше, сейчас хватает желающих, как и занять её место, так и просто устроить развод.

— А они не боятся схлопотать? Ангелы, они только в сказках милосердные. Поверьте, я точно знаю!

Карп Евстратович криво усмехнулся.

— Беда многих людей в том, что они отчего-то полагают себя умнее прочих. Или сильнее. Или вот родовитей, что тоже важно. Поэтому надеяться на чужое благоразумие в данной ситуации не след.

— А я всегда знал, что политика — ещё то дерьмо.

— Для ребенка ты слишком умён. Некоторые и до старости этого не понимают.

— То есть, за нею приглядывает Великая княгиня?

— Княжна. Сестра государя — весьма благоразумна. И отлично знает двор. Она не позволит, чтобы кто-то причинил вред Анне.

— Сиси?

— Будет воспитываться вместе с особами княжеской крови, благо, во дворце детей хватает.

Хорошо, если так.

Я ведь как-то и не думал про них и про остальное вот. А теперь… даже не в политиках дело. Политики — люди большей частью рациональные. Худо-бедно, но последствия вмешательства они просчитывают. А вот всякого рода фанатики, которые непременно появятся, если вдруг…

— Никиту в Пажеский корпус убрали.

— Не совсем верно, — поправил меня Карп Евстратович. — Его устроили ещё когда Алексея Михайловича заметили. Скажем так, он не слишком горел желанием идти в министры… что понятно, с учётом судьбы его предшественников[6]. Но Государь оказал милость…

— И отказать после этого было не с руки.

Ну да, это было бы весьма и весьма невежливо. И неблагоразумно. Алексей же Михайлович показал себя человеком весьма благоразумным.

— Именно. Но да, всё получилось весьма кстати. Пажеский корпус — организация закрытая. Безусловно, какое-то влияние оказать попытаются, но… там есть, кому проследить, чтобы всё оставалось в рамках.

Верю.

Но…

— Это место не для Сереги. Если хотите куда отправить, то хоть в монастырь, но…

— Сергея определили в гимназию ещё до того, как с Алексеем Михайловичем случилось несчастье. Как и всё прочее… и потом даже я рекомендовал убрать мальчика. Или хотя бы развести вас по разным школам.

— Но?

— Алексей Михайлович отказал.

— Почему?

— Порой… порой он просто говорит, что так надо.

Ясно. Играет не он, а высшие силы, двигая фигурки по клеточкам. Вот же ж… значит, мы точно вляпались. Ну, теперь я и не про себя.

Про всех.

Совокупно.

— Тогда пусть уж насовсем отдаёт, раз такое дело. Не то, чтобы это ультиматум. Или что-то конкретное. Понимаете, у меня ощущение, что им даже не я интересен, а Серега. Ворону этому… главное, он ведь действует так, что прямо и придраться не к чему. Учить учит. И хорошо учит. Внимательный. Но не навязчивый. Спокойный. Готов всегда выслушать, подсказать. Но так вот тоже, что обязанным себя не чувствуешь. Прям… жалко убивать будет.

— Вот от этого я просил бы воздержаться, — это Карп Евстратович произнёс совершенно серьёзно. — Подобный субъект может знать много полезного.

— Да я и не собирался. Так… к слову пришлось. Я о другом вообще… если им действительно нужен Серега, то… то это многое объяснит.

— Мне вот ничего не объясняет, — буркнул Метелька, облизав пальцы.

Карп Евстратович молча протянул ещё один пряник. А Метелька отказываться не стал, только разломал пополам и половину мне протянул. Я же заговорил.

— Вся операция по подмене требует и сил, и времени. И думаю, что она началась или ещё до госпиталя, или сразу после. Это ж не просто так, взять и подменить человека. Тем паче, учителя. Хуже только если целителя. Ладно, внешность Ворон как-то на себя натянул, но этого мало! Он ведь и с самой ролью неплохо справляется. Вот возьмём вас, Карп Евстратович. Запихни вас в школу, много вы там наработаете?

— Пожалуй… соглашусь, — он аж вздрогнул от такой перспективы.

— Вот… стало быть, этот Ворон или уже работал учителем, а значит, повезло и совпало. Или в краткие сроки научился учить. Он — холера харизматичная, но и на одной харизме всё не вытянешь. Особенно, когда речь о старших классах. Ворон и в них подменял. И никто ничего не заметил. Вот.

Я выдохнул.

И продолжил.

— В то, что свезло, не верю… даже если он работал учителем, то не в последние годы. Как-то тяжко одно с другим совмещать. И учительство, и революционную деятельность.

— Не поверите, но совмещают, — возразил Карп Евстратович.

— Не этот случай. Вот он на Урале побывал. У госпиталя отметился. Где-то там ещё. Кто ж позволит учителю этакие отлучки? Я думаю, что он подготовился. Он не глуп. И точно получил образование. А стало быть, мог повторить школьную программу. Или даже университетскую, чтоб в формулах не плавать. Но даже это требует времени.

— А вариант, когда он в процессе так сказать?

— Ненадёжно, — пресёк я. — Вдруг бы директор пожелал провести собеседование по приезду? Нет. Он должен был быть готов. И да… вы побеседуйте с Каравайцевым. Не случалось ли у него перед отъездом каких-нибудь знакомств? Там, чтоб с интересным человеком, который вдруг стал бы другом…

— Думаете…

— Почти уверен. Самый простой способ перенять привычки человека — с этим человеком познакомиться. А если сойтись на почве учительства… учительствования? Как правильно? Короче, если проявить профессиональный интерес, то Каравайцев мог пригласить коллегу в класс. Обменяться опытом. На первое время Ворону хватило бы…

— Имеет смысл.

— Вот! — я нервно повернулся и смахнул с края стола пухлый томик багряной обложке. Благо, успел подхватить. — Возможно, и из города Ворон отбыл прямо сразу после госпиталя? Или чуть позже? Но не сильно. Главное, что он как минимум знал, куда ехать. И к кому. За месяц такое с нуля провернуть… сложно. Поэтому как минимум к школе они приглядывались.