Волчья ягода (СИ) - Началова Екатерина

— До вечера, — многообещающе произнес встрепанный Таор, неспешно вытирая мокрые от настоя руки о видавшие виды рубаху. Он не оборачивался, прекрасно зная, слыша и чуя, кто к нему направляется.

— Как там она? — прозвучал, обращенный к Таору голос Тирома. В лице полусонного Дрея мелькнул интерес, Таор едва сузил глаза.

«Она».

Вопрос заставил обернуться. Тиром стоял перед ним засунув руки в карманы с таким видом, будто проходил мимо и вопрос сорвался с его губ случайно.

Вытерев со лба пот, Таор выпрямился, неторопливо оглядывая недавнего соперника. Тиром с семьей приходили к нему за лечением первые несколько дней, затем стали готовить настой сами. Прекрасно помнив, что Тиром помог им скрыться от обезумевшей шайки, Таор все же не мог не задавать себе вопрос: «Какого корня ему надо?»

И вот опять проявился, не сотрешь.

— В порядке, — без деталей обронил, отряхивая штаны. — Нос как?

— Ее на тебе чую, — в ответе звучал вызов.

— Тогда какого лешего спрашиваешь? — рявкнул Таор, чуя, что Тиром напрашивается. — Заруби уже на этом же носу, Аса — моя женщина. Она ею остается.

Еще не остыв от драки, Таор начал вскипать очень быстро.

— Надолго? — Тиром смотрел на него испытующе и нагло. — А то может перехвачу, если наелся?

Это уже был вызов, спускать который Таор не собирался.

Подойдя вплотную к нему, нос к носу, он прорычал:

— Перехватывать ее буду только я. Тебе жребий выпал перехватить под зад от меня. Мой кулак на вкус забыл, сосунок? Даже не думай, — глаза Таора загорелись нешуточной угрозой. — Аса — моя. И со мной останется. Здесь. Почую хоть дух твой около дома, да даже если ветерком повеет...

Кивнув, Тиром зло улыбнулся. Он услышал то, что хотел.

— Начинай привыкать, я буду приходить часто. Аса из наших. Сестра моя, — без предисловий отрывисто произнес, не дав Таору договорить. — Бессильная.

Ярость Таора захлебнулась в зачатке. Резко вдохнув, он поперхнулся.

— Что ты несёшь, сосунок? — сдавленно кашляя, оглядел лицо Тирома, заодно выискивая признаки безумия.

— Чего? — подал голос и Дрей, лицо которого резко и неестественно вытянулось. Он вскочил, подходя ближе.

— Близнецы мы. Она бессильной родилась, ее в лес унесли, там травница та нашла. Мне мать рассказала недавно, я не знал, когда ее хватал... Тянуло... Теперь понял, почему. Дошло, Таор? Волчица она. Без Силы, без голоса, но наша. Значит, и по нашим законам все.

Щелкнув языком, Тиром, скривившись, посмотрел в сторону. Высокородный Волк отступил, во все глаза потрясенно глядя на Тирома. Он вдруг заметил в его лице знакомые черты, похожие микродвижения глаз, рта, бровей. Неуловимое как ветер, однозначное сходство. Во рту пересохло, бросило в жар. Лоб покрылся мелкой испариной, кадык на шее дернулся.

«Волчица?»

— Отец не знает. Мать не хочет ей говорить, боится больно сделать, — Тиром бросал слова хмуро. — Говорит, пусть живет как жила. Не хочет, чтобы сестра знала, что свои бросили, отказались. Я не согласен. Я — не отказывался и не отказываюсь. Она должна знать, ты — тоже, раз присмотрелся. По праву брата говорю, лютый. Или бери ее руку или оставь в покое. Какое твое слово?

— Да как же... — начал и осекся Дрей. — Она же... Но ведь... Да брешешь?!

На несколько секунд Таор оглох. Для него смолкли все голоса, звуки, затих даже голос Стаи, который был где-то на периферии всегда, погружая в бесконечно-оглушительную тишину. Сердце прыгнуло, ударившись о грудную клетку и забилось резко, гулко.

Долго посмотрев на Тирома, Таор вдруг громко рассмеялся. Откровенно хохоча, он задрал голову к синему небу, потянулся, схватившись за голову и зажмурился.

— Бло...ха... Ха-ха, — показывая белые клыки,

он коротко, отрывисто давился смехом, с силой потирая виски, глаза. — А я называл... блоха. Куса...чая.

Короткие горловые выдохи смешков звучали истерично. Таор задыхался, не в силах даже нормально говорить. Тиром нахмурился, сжимая кулаки, когда Таор прямо перед ним резко сел на корточки, глубоко наклонившись над сухой пыльной землей. Здорового мужчину вдруг перестали держать ноги.

— Блоха... — простонал он, продолжая смеяться.

Молча подойдя к другу, Дрей сел рядом и ободряюще хлопнул того по плечу. Обтянутая рубахой спина Таора содрогалась от редких крупных судорог. Опешивший Тиром, наконец, понял, что лютый — не смеется. Долго вздохнув, он прерывисто выдохнул из легких напряжение, с трудом разжимая побелевшие пальцы. Заморгал, сам с трудом справляясь с собой. Дернув головой, усмехнулся.

Таор смог отнять руки от лица и подняться только через несколько минут. Быстро и неловко вытерся рукавом рубахи.

— Беру, брат, — неровным голосом хрипло произнес он. — Беру. Моя Волчица.

Они хлопнули друг друга по плечу.

Дрей длинно и восхищенно выругался в небо. Других слов не было.

***

Во второй половине дня пришел приказ:

«Таор, в управу».

Успев сполоснуть лицо и переодеть рубаху, через полчаса Таор стоял в зале Совета. За длинным деревянным столом перед ним сидели все семеро старейшин. Когда-то их было восемь, по числу великих родов, но со временем осталось лишь семь. Никто точно не знал, почему. Одни говорили, что Волки когда-то убрали одного, выражая презрение к роду Скорпиона, другие утверждали, что так отдавали дань памяти исчезнувшему роду Оленя. Третьи прагматично уверяли, что семером проще голосовать. Глядя на ножки стола, которые опирались об пол искусно вырезанными волчьими лапами, Таор о числе не думал, он настороженно гадал, что же ещё для него придумали. Последние походы в управу были, не сказать, что удачны. Волк вспомнил, как открыто поносил Индира в последний раз, когда пытался доказать, что настой с волчьей ягодой действует. Погавкались знатно, оттаскали друг друга на словах без стеснения, разве только врукопашную не схватились.

«Я тебе твой поганый язык припомню, щенок!» — орал Индир вслед, потрясая кулаком.

Проследив, как старейшина обращает на него откровенно сверлящий синий взгляд, Таор встал устойчивее, одновременно проклиная свой нрав.

«Не сейчас, не сейчас...» — мысленно повторял, как заклинание. Завтра он планировал возвращать в город Асу. Сейчас он стоял перед теми, кто мог не просто помешать или отсрочить — старейшины могли на лету сбить любые его планы.

— Значится так... — пошевелив губами, Индир начал строго, сдвинув брови и сложив тонкие губы в прямую линию. Другие старейшины смотрели на рядового Волка сурово. — Деятельность лекарскую свою прекращай.

’Приказ«.

Таор сжал зубы до хруста, понимая, что надо кивнуть. Надо, чтобы не отхватить от старейшин именно сейчас, чтобы не пустить под откос складывающееся благополучие, чтобы начать уже жить спокойно, счастливо. Надо, но...

— Моя Сила — это ресурс, — глухо проговорил он через сжатые зубы. Говорить старался вежливо. — Я делюсь ею. Не все могут пить настой сами, если не буду помогать я, они не смогут. Я должен прекратить помогать своим?

— Да, — коротко ответил Индир. — Отказываешься подчиняться приказу?

Вопрос был опасным. Остальные шесть старейшин молчали, подняв глаза на стоящего перед ними рядового Волка.

Чуя неладное, Таор уже прикинул, что будет в случае, если он ответит «да». Будет изгнание. Будет волк-одиночка. Но и молча подчиниться приказу он уже не мог.

«Погонят, и пусть, — уже запланировал он. — Уеду. Поселимся с селянкой в смешанном городе вместе, устроимся, проживем. Теперь — вместе...»

— Если приказ противоречит моим принципам, если он поставит под удар моих же братьев, — Таор говорил громко, с нарастающим нажимом, не отрывая прямого взгляда-вызова от глаз Индира, — я могу ответить только одно...

— Хватит, — повелительно поднял руку старейшина Стан, останавливая прения. Он улыбнулся, блеснув одним оставшимся клыком. — Эдак договоритесь опять до грызни.

— А я б посмотрел, — хмыкнул один из стариков, с удовольствием почесывая бороду. Он смотрел на Таора добродушно.