Последняя песня упавшей звезды (СИ) - Валентеева Ольга

— Я пришел поговорить с вами, — тихо произнес Ференц, и прислуга поторопилась убраться с глаз.

— Время позднее, — напомнила Тильда.

— И пусть. Разговор будет недолгим. Тильда, накануне я вел себя не самым достойным образом.

— Сказать прямо, вы были возмутительно пьяны, — напомнила супруга.

— Да, я был пьян. Не отрицаю. Но вы… Вы тоже виноваты. Я видел, как вы шушукались в беседке с Донтоном. Напоминаю вам, что подобное для королевы немыслимо. Если бы вас кто-то увидел…

— Нас увидели вы, ваше величество, — тихо произнесла Тильда. — Но я не собираюсь оправдываться, потому что между нами не происходило ничего предосудительного. Я всего лишь гуляла и встретила тея Донтона. Решила узнать, как он себя чувствует.

— В беседке? — В душе Ференца снова начал подниматься гнев.

— А что, мы не могли встретиться возле беседки? — Тильда возмущенно взглянула на него. — Мы говорили всего минут пять-шесть, он рассказал мне о нападении. Что в этом такого?

— Вы королева, — процедил Ференц. — И должны помнить, что за вами наблюдает весь Лиммер.

— За мной следит его король, — фыркнула девушка, не сдержавшись.

— Да, потому что вы моя жена. И мне неприятно видеть рядом с вами посторонних мужчин.

— Но вы ведь сами говорили, что тей Донтон — в высшей степени достойный человек, и я могу ему доверять. Он ничем не оскорбил ни меня, ни вас, ваше величество. Но если вам неприятно, что я поинтересовалась его здоровьем, обещаю впредь этого не делать.

— Уж будьте так любезны.

Фран помнил, что пришел мириться, а не ссориться, но сейчас все его благие намерения летели в пропасть. Злость снова охватила его. Он уже жалел, что пришел. Надо было сделать каменное лицо, вроде бы все случилось так, как должно. Но у него не получилось. Он чувствовал себя виноватым, а Тильда… Тильда сейчас только подливала масла в огонь. Она стояла перед ним: прекрасная, величественная, недосягаемая. И Ференц понимал, что между ними никогда не будет ничего большего, чем эта пикировка и взаимные упреки.

— Надеюсь, сегодня вы не будете распускать руки? — резко спросила королева, и Ференц почувствовал, как краска заливает его до ушей, как мальчишку, никогда не видевшего женских прелестей. — Или хотя бы после этого не уснете раньше, чем я вернусь из ванной?

Он не ответил. Вылетел из комнаты супруги, громко приложив дверью. Понимал, что выглядит отвратительно, глупо, но ярость была сильнее его. Почему в устах Донтона все звучало просто и понятно? Почему сейчас ему казалось, что Арт наврал с три короба?

Ференц ворвался в свой кабинет. Напиться хотелось с небывалой силой, но он не имел права терять голову. Король должен во что бы то ни стало сохранить ясный рассудок. Кажется, ему это не грозило. И если он сейчас не напьется до крепкого беспробудного сна, то вернется к Тильде и продолжит беседу. И закончится все скверно, очень скверно.

Ференц прихватил бутылку вина и направился в спальню.

— Не беспокоить, — рявкнул он охране. — Никого ко мне не впускать, даже слуг.

И закрыл дверь, отгородившись от них. Скинул камзол, снял ремень, закатал рукава рубашки и рухнул на постель. Отшвырнул на столик пробку с ополовиненной бутылки и сделал большой глоток. Что делать? Что же ему, тьма всех прибери, делать? Если он не может доверять никому: ни родным, ни друзьям, ни жене, ни придворным. Ференцу казалось, что он сходит с ума! В голове гудело. Еще один глоток, и еще…

Нет, он не напился, вопреки желанию. Отставил бутылку, повернулся на бок и закрыл глаза. Хотелось, чтобы сразу настало утро, и призраки ночи исчезли вместе с темнотой. Но ночь была длинна, и Фран чувствовал себя разбитым, потерянным и бесконечно одиноким.

— С каких это пор ты начал жалеть себя? Соберись! — пробубнил он под нос.

Не помогло, зато Ференц наконец-то уснул. А проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечи. Как оказалось, один из охранников-новичков.

— Пожар, ваше величество! Пожар! — затараторил юноша.

Что? Пожар? Фран мигом подскочил с кровати, заметался по комнате, выглянул в окно и увидел отблески пламени в окнах коридора.

— Где именно горит? — резко спросил он.

— Третий этаж. Вспыхнуло сразу в нескольких местах. Надо уходить, ваше величество!

— Надо вывести людей. Пусть слуги всех будят и выводят в парк, подальше от дворца. Тушить…

— Уже послали за отрядом пожарной охраны и тушим своими силами.

— Отправьте кого-то за моей матерью. И братом тоже. И…

Тильда! Там, где Фран видел огонь, располагаются комнаты Тильды!

— Королеву вывели? — резко спросил он.

— Не могу знать, ваше величество, — растерянно ответил охранник. — Прошу, идемте. О ее величестве позаботятся.

Но Ференц чувствовал: что-то не так. Он привык полагаться на интуицию, она не единожды спасала ему жизнь. И вместо того, чтобы поспешить в парк по затянутой дымом лестнице, он бросился к покоям супруги.

— Ваше величество! — Охранник бежал за ним. — Ваше величество!

Но Ференц и не думал останавливаться. У комнат королевы дыма и вовсе стало много. Фран прикрыл лицо рукой, чтобы меньше вдыхать едкую вонь. Они с охранником дернули двери, застучали по ним — кажется, заел замок.

— Помогите! — расслышал он слабый голос Тильды.

— Она там! — крикнул он охраннику, и они вместе налегли на двери, вынесли их, врываясь в помещение.

В будуаре на полу лежала служанка. Она была без сознания.

— Выноси девушку, — скомандовал Ференц.

На этот раз охранник не стал спорить. Он подхватил на руки бездыханную фрейлину, дежурившую у двери своей королевы, и понес прочь, подальше от дыма и пламени, которое ревело где-то совсем близко. Фран влетел в спальню Тильды. Его жена тоже уже не звала. Она осела на пол и, кажется, слабо понимала, что происходит вокруг.

— Тильда! — Ференц легонько ее потряс. — Надо идти.

Но королева не пошевелилась, только закатились глаза. Фран подхватил ее на руки и бросился к выходу из спальни. В будуаре уже не было ничего видно, сплошной дым! Он заметался, выискивая дверь, и, наконец, вырвался в коридор. Здесь уже вовсю бушевало пламя. Оно ревело, рвалось. Глаза слезились, легкие разрывало от кашля.

— Ваше величество!

Ференца обступила охрана. У него попытались отобрать его ношу, но он дернулся, не оставляя такого шанса. Его сознание мутилось, и король слабо понимал, куда идет. Его увлекли куда-то в сторону от огня, помогли спуститься по лестнице и вывели в парк, а там Фран скорее из упрямства все шел и шел, пока не почувствовал, как подкашиваются ноги. И вот незадача! Он находился как раз возле той самой сиреневой беседки. Он понес Тильду туда, чувствуя, что вот-вот упадет и выкашляет легкие. В голове звенело, перед глазами плыла пелена.

— Бедная девочка! — откуда-то слышался голос королевы Изабеллы. — Фран, ты уронишь ее. Ференц!

Однако король не сдавался. Он вошел в беседку и опустил супругу на расстеленный кем-то плащ.

— Живи, — шептал он. — Ты только живи, ладно? Все еще можно исправить, все можно изменить.

Сам он снова судорожно закашлялся. Легкие горели.

— Целитель вот-вот будет здесь, ваше величество, — заверил его охранник. Тот самый, который вынес фрейлину. Надо наградить мальчишку.

Целитель действительно появился: суровый, сосредоточенный. Он попытался было заняться самочувствием короля, но тот пробормотал:

— Нет, сначала Тильда.

Мужчина покачал головой, но противиться не стал. Он замер над королевой, призвал свою магию, и свет окутал хрупкое тело. Теперь Ференц мог лишь смотреть, как постепенно смертельная бледность уходит с лица его жены, как Тильда открывает глаза и обводит беседку непонимающим взглядом.

— Она будет жить, с ней все будет в порядке, — заверил целитель. — А вы наглотались дыма, отравление…

И этот про яд! Фран махнул рукой, отгоняя целителя, и наклонился к Тильде.

— Как ты? — спросил хрипло и едва уловил ответ. Его жена произнесла лишь одно имя. После чего Фран поднялся и, шатаясь, пошел прочь, разгоняя столпившихся придворных. Крыло дворца, в котором жили они с Тильдой, пылало. Так же горело у него в груди, потому что, едва вернувшись в мир живых, его королева произнесла: